– Что с ними произойдет? – спрашиваю я, вспоминая пчелу, которую Лайон раздавил ботинком в тот день, когда помог нам сбежать из Обсерватории, – пчелу, некогда бывшую Временем года… или, по крайней мере, вместилищем души одного из них. После того что Дуг и другие Стражи с нами сотворили, мне трудно испытывать к ним хоть какое-то сочувствие.

Лайон вздыхает, как будто не совсем уверен в принятом решении.

– Они будут лишены магии. Как и всем прочим, мы предоставили им возможность жить здесь, в Обсерватории, занимая должности обслуживающего персонала.

Я поднимаю бровь, и Лайон в ответ делает то же самое, признавая мое удивление.

– Большинство благодарны за то, что им вообще дают право выбора, учитывая альтернативу.

– Даже Дуг?

В глубине глаз Лайона мелькает тень.

– Я не уверен, что его можно убедить мирно отказаться от своей магии.

– Почему бы вам просто не заглянуть в свою волшебную палочку – то есть посох – и не увидеть, к чему это приведет?

Посох времени таит в себе неограниченные возможности: способность даровать бессмертие, останавливать мгновение и являть проблески будущего.

– Я предпочитаю этого не делать.

– Отчего же нет? Думаю, это помогло бы вам найти решение проблемы.

– Неужели? – Он склоняет голову набок. – Поправь меня, если я ошибаюсь, но, сдается мне, я не единственный, кто боится последствий собственного могущества. Возможно, мы с тобой достаточно мудры, чтобы признать риск, сопряженный с принятием подобных решений.

Я принимаюсь ковырять трещинку на поверхности стола, не находя в себе силы взглянуть на свивающееся спиралями темное облако в стеклянном шаре на столе Лайона.

– Пусть случится то, чему суждено случиться, – продолжает он. – Я не собирался использовать посох для тех же целей, что и мой предшественник. Боюсь, однако, что Дуг не оставит мне выбора. Время покажет. – Он качает головой. – Но довольно об этом. Как вы с Флёр поживаете?

– У нас все хорошо.

Лайон откидывается на спинку кресла, изучая меня поверх сцепленных пальцев, и фокус перемещается на обстановку его кабинета: плакат с видом Куэрнаваки висит на том же месте, где и всегда. Меня удивляет накатившая вдруг тоска по дому. Я совсем не скучаю по Обсерватории, но кабинет Лайона в моем представлении похож на лей-линию. Все эти годы он оставался единственным местом, где мне не нужно было высказывать свои мысли или признаваться в тайных устремлениях сердца, потому что каким-то образом Лайон уже все знал.

– Как Флёр спит? – серьезно интересуется он.

– Тут вы меня подловили. Лучше. – На самом деле это ложь. Флёр до сих пор почти каждую ночь просыпается в холодном поту и кричит. Иногда она дергается и произносит имя Дуга, Денвера или Ноэль, как будто все еще борется с ними во сне. Мы оба сражаемся с собственными демонами, поэтому незачем добавлять Лайону беспокойства. – Она немного нервничает. И мечтает отправиться в путешествие.

– Понимаю. Прошло много времени с тех пор, как вы навещали своих друзей. Мы с Геей будем рады организовать для вас поездку в Калифорнию, чтобы повидаться с ними.

– Вообще-то она хочет отправиться куда-нибудь на нашу годовщину. Ну, знаете… заняться осмотром достопримечательностей. Только мы вдвоем.

Последняя ремарка относится, скорее, ко мне, чем к Флёр. Флёр, вероятно, пришла бы в восторг от возможности позвать Хулио и Эмбер в тур по Средиземному морю или махнуть в гости к Поппи и Чиллу, чтобы полюбоваться видами Аляски. Но со времен нашего восстания мне тяжело находиться рядом с ними. Я больше не Время года. В последний раз, когда Хулио и Эмбер приезжали в гости, мне казалось, что я сторонний наблюдатель, глядящий на них с улицы, прижав руки к оконному стеклу. Я сидел рядом с Флёр, но чувствовал себя бесконечно далеким от нее.

Лайон почесывает щеку.

– Ты уверен, что это разумно, Джек?

– Всего на недельку. Погоду обещают достаточно теплую. С Флёр все будет в порядке.

– У меня есть опасения…

– Касательно чего?

– Ты тут ни при чем, – уверяет он. – Я знаю, что вы с Флёр сделаете все, что в ваших силах, чтобы позаботиться друг о друге. Но время не вполне подходящее… Есть еще несколько несогласных Времен года, которых мы не смогли отследить, и слух об окончательной Зачистке неминуемо нарушит хрупкое равновесие. Я бы предпочел отправить охрану, чтобы незаметно следить за вами, но не могу выделить на это людей…

– Ничего страшного. Вы правы. – Глянцевое изображение из журнала Флёр гаснет перед моим мысленным взором. – Наверное, это была ужасная идея.

– Вовсе нет. – Лайон со вздохом проводит рукой по покрытой щетиной щеке. – Вы с Флёр заслуживаете этого. Я поговорю с Геей. Возможно, мы сумеем что-нибудь придумать. Давай вернемся к этому вопросу, когда снова встретимся на следующей неделе.

Я едва заметно киваю, не в силах избавиться от ощущения, что чего-то он мне недоговаривает.

– Вы уверены, что с вами все в порядке, профессор?

– Просто устал. – Он заставляет себя улыбнуться. – Я в порядке.

– Все еще преподаете? – продолжаю я расспросы.

– К большому огорчению Геи. Она обеспокоена тем, что я взваливаю на себя слишком много обязанностей. Стараюсь быть вездесущим.

– Может, она и права.

Я перевожу взгляд на шар в углу экрана. Прозрачная сфера покоится на своем обычном месте на медной подставке на столе Лайона. Дымный туман внутри этого шара – призрачный хранитель магии, некогда принадлежавшей мне и вверенный на хранение Лайону, когда я решил отдать жизнь за наше дело. Магия самого Лайона тоже прежде была заключена в подобном шаре – магия, от которой он добровольно отказался, чтобы быть ближе к Гее, а затем отказался еще раз, взвалив на себя куда более тяжелое бремя обязанностей.

Я отворачиваюсь от экрана, опасаясь выдать себя тоскливым взглядом.

– Я дал тебе клятву, Джек. Я сохраню его, – Лайон кладет руку на стекло. – Я в неоплатном долгу перед тобой. Если ты когда-нибудь захочешь вернуть свою магию, достаточно лишь попросить.

Серая дымка беснуется внутри стеклянного шара в стремлении выбраться наружу. Но за возвращение моей магии придется заплатить. Она уже не та, что была раньше. Когда магия покинула меня, Гея почувствовала, что с ней что-то не так, появилась примесь чего-то темного и злого. Она предположила, что самые истерзанные части моей души – худшие страхи и обиды, болезненные осколки самых глубоких и самых ужасных воспоминаний – ушли из меня вместе с силой, как будто предвидели, что это единственный способ пережить то, через что я прошел. Но я всегда подозревал, что дело тут в чем-то большем. А вдруг мой туман почернел не от того, через что мне довелось пройти, а от того, что я сделал?

И тот факт, что, несмотря на это, я все еще жажду вернуть свою магию, беспокоит меня больше всего на свете.

– Есть способ примириться с этим, Джек. Встреча со своими демонами может стать первым шагом к прощению себя. Мы с Геей предупреждали, что это будет болезненно, но никогда не говорили, что невозможно.

Я задвигаю эту мысль в дальний уголок сознания.

– Нормально иногда ставить жизнь на паузу и уделять время тому, чтобы исцелиться и как следует все обдумать после перенесенной травмы, как это сделали вы с Флёр. Но еще не поздно, Джек. Ты всегда можешь выбрать другой путь движения вперед. Мы с Геей будем рядом, если ты решишь попробовать, – мягко говорит он. – Мы не позволим тебе пройти через это в одиночку.

Я прикусываю язык. Я ведь поклялся охранять Флёр. И уважать ее выбор. Я не стану бросаться ей в лицо подобными заявлениями, только чтобы сберечь собственную гордость.

– Я в порядке.

– Очень хорошо, – говорит Лайон. – Я перенаправил ваши ежеквартальные доходы на ваши счета. А еще раздобыл для вас с Флёр постоянные визы, так что можете оставаться в Мексике столько, сколько пожелаете. Курьер доставит их на этой неделе вместе с новыми паспортами на случай, если передумаете возвращаться в Обсерваторию…