– Почему ты не хочешь пользоваться тренажером? – спрашиваю я, прислоняясь бедром к беговой дорожке.

– Потому что… – Джек проводит рукой по слипшимся от пота волосам, падающим на глаза острыми прядями, и отходит от меня. – Он вызывает у меня клаустрофобию.

– Он же стоит перед окном!

– Мне нравится бегать на свежем воздухе. Это совершенно безопасно. Не хочу все время зависеть от электронных устройств.

Я постукиваю себя по уху, где обычно находится передатчик. Джек заставляет меня надевать его всякий раз, как я покидаю виллу.

– А ты случайно не кривишь душой?

Он качает головой, беззвучно усмехаясь и упирая руки в бока, неторопливо подходит ко мне и обнимает за талию.

– Это я твой куратор, а не наоборот.

Я отклоняюсь назад, приподнимая бровь.

– Да? Ну, в таком случае, может, и мне не требуется подстраховка.

Губы Джека преследуют мои и с улыбкой крадут еще один поцелуй.

– Очень жаль. Ты сделала свой выбор и застряла со мной.

Я обнимаю его за шею.

– Я никогда не пожалею об этом.

Тогда, истекая кровью у замерзшего озера, Джек был почти мертв, а мне предложили спасти одного человека, чтобы он стал моим куратором и защитником до конца моей бессмертной жизни. Смотреть, как он умирает, было невероятно мучительно, и я не собираюсь терять его снова.

– Пожалуйста, пользуйся беговой дорожкой, – настаиваю я, взъерошивая кончики его влажных волос. Потом приподнимаюсь на цыпочки, чтобы чмокнуть в щеку перед уходом. – Или дождись моего возвращения домой, и я составлю тебе компанию.

– Передатчик надеть не забудь! – кричит он мне вслед.

– У меня есть сотовый, – бросаю я через плечо.

– Флёр?

– Я знаю!

Мой голос разносится по веранде, когда я шагаю в нашу спальню. Я ненавижу это чертово устройство слежения, вероятно, по той же причине, по которой Джек ненавидит беговую дорожку – они слишком напоминают нам о жизни, которую мы хотим позабыть. Но, как постоянно твердит Джек, сигнал сотового трудно засечь с какой-либо степенью точности, кроме того, трубка занимает руки, которые должны оставаться свободными для борьбы. Вообще-то, он прав: передатчик – единственный надежный способ отследить меня, когда я нахожусь вне дома. Поэтому, раз это так много значит для Джека – а я ненавижу заставлять его волноваться, – я заправляю маячок за ухо, прежде чем надеть сандалии и собрать учебники для занятий. Закидывая рюкзак на плечо, замечаю во дворе какое-то движение.

Через окно, расположенное с противоположной стороны веранды, я вижу, как Джек берет свои кроссовки и выключает свет.

С кроссовками в руках я шагаю по длинному просторному коридору виллы с развешанными на стенах картинами Флёр, направляясь в свой кабинет. По дороге захожу на кухню и, найдя там оставленную для меня Флёр булочку с корицей, принимаюсь ее уплетать, а сойки поднимают пронзительный крик, ожидая крошек, которые она всегда рассыпает с балкона во время еды. Даже ветви джакаранды, кажется, тянутся к вилле, стремясь к Флёр и ее магии земли, как будто она их солнце.

Прислонившись бедром к разделочному столу, я провожу пальцем по лужице застывшей глазури, оставшейся на тарелке. К донышку приклеена бумажка, и я слизываю с пальцев остатки сахара, стараясь не оставлять сладких отпечатков, когда вытаскиваю из-под ободка вырванную из журнала страницу. Это реклама с глянцевой цветной фотографией уличного пейзажа в Амстердаме: мечтательная парочка на мосту и окутывающее их обещание целой недели романтики. Написанная от руки дата обведена сердечком – 11 марта, день, когда Флёр согласилась сбежать со мной и который считает нашей официальной годовщиной.

С помощью магнита я прикрепляю объявление о круизе на речном пароходе к холодильнику рядом с другими: железнодорожная экскурсия по Канадским Скалистым горам, пеший поход по Чили, гастрономические туры по Италии и Греции. Теперь, когда мы свободны от Обсерватории, Флёр хочет посмотреть мир. Она мечтает побывать везде, и я ей это пообещал. Поскольку я ее куратор, моей приоритетной задачей является обеспечение ее безопасности. Уютно устроившись в Куэрнаваке, городе вечной весны, на нашей окруженной садом вилле, оснащенной самой современной системой безопасности, на усовершенствование которой я потратил больше года, я могу без труда исполнять свои функции.

Но там, в большом мире?

Мы сюда-то едва пережили путешествие! Чтобы добраться в Мексику, потребовалось целых восемь человек – четыре Времени года, каждый со своей магией, и четыре куратора, прикрывающих нам спины. По пути мы теряли друзей и союзников, частички самих себя, и все изменились – а я больше всех.

Распахиваю дверцу холодильника в поисках молока, с помощью которого надеюсь избавиться от упрямо стоящего комка в горле. Холодный внутренний воздух конденсируется, вырываясь наружу клубящимися облачками тумана, и я наклоняюсь к ним, закрыв глаза, наслаждаюсь ледяным дыханием. Жужжание холодильника заглушает доносящийся с террасы птичий гомон, и я мысленно переношусь с нашей кухни на тот замерзший пруд, где были только мы с Флёр. Сжимаю пальцами холодную стальную ручку дверцы холодильника. Как же я скучаю по потрескиванию мороза на коже! И по тому, как Флёр смотрела на меня, когда я создавал для нее снег. По искрам магии, которые пробегали через нас, когда мы касались друг друга.

То, с какой готовностью она поддалась мне, когда мы боролись в тренажерном зале, кажется уступкой. Мягким напоминанием, что я больше не Время года. Что теперь я не в состоянии подзарядить ее магией или исцелить прикосновением. Неважно, сколько часов я провожу, выполняя силовые упражнения, я по-прежнему остаюсь ее куратором в человеческом обличье. Случаются дни – для меня они самые худшие, – когда я задаюсь вопросом, достаточно ли этого для нее.

Резко тряхнув головой, я хватаю молоко и захлопываю дверцу холодильника. Пью прямо из коробки, большими жадными глотками, но они не смывают чувство вины за жалкие, эгоистичные мысли, которые крутятся у меня в голове с тех пор, как увидел выходящую из тренажерного зала Флёр.

У меня есть моя Весна. Мы есть друг у друга, и мы живы. Она может брать уроки испанского, читать у бассейна любовные романы со счастливым концом и рисовать в своем саду ужасные картины с изображением всевозможных растений. Мы можем часами заниматься любовью, а потом заснуть в одной постели, не беспокоясь о том, что одному из нас суждено умереть.

Мы являемся счастливыми обладателями великолепного дома, солидных банковских счетов и дополнительного бонуса в виде моего бессмертия – все это благодаря награде за восстание, которое наделило Лайона властью.

Мы можем жить здесь, вместе, в нашем личном раю. Вечно, если захотим. Моя магия стала малой платой за такие преимущества.

Я бросаю пустую коробку из-под молока в мусорное ведро и, выходя из кухни, смахиваю горсть крошек со стойки в ладонь и рассыпаю их с балкона для птиц. Они пикируют во внутренний дворик всем своим жадным хором, поедая мое маленькое подношение, а я хватаю кроссовки и спешу в свой кабинет.

Не могу винить Флёр за желание путешествовать. Хотя дом и окружен многими акрами дикой природы, иногда бывает трудно не чувствовать себя скованным. Скрытые за воротами, окруженные камерами наблюдения и строем деревьев, мы можем ощущать себя в полной безопасности здесь, на территории виллы. По большей части безопасными являются и все окрестные города. Даниэль Лайон, новый Кронос, и его напарница Гея издали охранный приказ, распространяющийся на наш дом в Куэрнаваке и включающий запрет на охоту в радиусе нескольких сотен километров. Но то, что правила установлены, вовсе не означает, что все им следуют. Мне ли этого не знать, ведь именно я стал зачинщиком восстания, которое привело нас сюда.

С тех пор все свободноживущие наверху Времена года обязаны еженедельно отмечаться в Обсерватории у специально назначенного на эту должность сотрудника. Мы должны сообщать о любых запланированных поездках за пределы своего региона обитания и подвергаемся тщательному контролю. Когда наши друзья Хулио и Эмбер хотят навестить нас, это не проблема – просто несколько телефонных звонков, дополнительные меры предосторожности и покупка билетов на самолет. Но если мы с Флёр хотим исчезнуть из сети, только мы вдвоем, то есть Время года со своим лишенным магических способностей куратором, строить планы становится намного сложнее. Не знаю, просто ли Лайон перестраховывается из-за горстки не желающих подчиняться Времен года, которых пока не удалось ликвидировать, или он получил конкретную угрозу, но в последние несколько месяцев он все больше и больше нервничает, и не проходит и недели, чтобы он не предложил выслать к нам команду сопровождения, которая вернет нас домой.