В начале нулевых, возглавляя деловое издание «Карьера», подписал в свет облогу, на которой были изображены Путин и Ходорковский. С выносом «Первачи». Всем сестрам раздали по серьгам. Через неделю после выхода номера меня от должности освободили. И я знаю почему. Читатель, сука, хочет ясности. Его раздражает, если в очевидном & масштабном конфликте четко не проинкрустирована сторона баррикады. Ты за или против? Ответ «да мне пох» не засчитывается. Самое любопытное, что ярые адепты той или иной доктрины легко разворачиваются на 180 градусов (хотя в России все же приемлема норма градусов в 40). Например, те, кто, отхлебнув сорокаградусного нектара свободы, поклонялся Борис-Николаичу на августовских баррикадах у Белого дома в 1991 году, через пару лет нетрезво скандировали «Эльцин – иуда!» у этого же Дома.

Они не заморачиваются размышлизмами насчет того, откуда растут ноги, и потому все время в точке этого роста и оказываются. Воспоминается хрестоматийный почти ответ Виктора Цоя на пассионарный клич Кости Кинчева «Мы – вместе!»: «Все говорят, что мы в месте, но никто не знает, в каком».

Особенно жестко ультиматум «Определись, ты за кого?» педалируется в блогосфере. Пространство Сети стало территорией новомедии, оно слабо контролируется агитпропом, а потому внушает отечественным элитам вселенский ужас, ибо они – по недомыслию – переоценивают влияние сетевых сообществ на формирование тех настроений, которые Юрий Шевчук некогда обозначал словосочетанием «предчувствие гражданской войны».

Увязнув в сетевой ЖиЖе, невозможно отойти в сторону согласно старинному тезису «Моя хата с краю». Волей-неволей приходится корректировать все свои действия, понимая, что у кого-то «все ходы записаны». Пример? После того как «Юра, музыкант» задал пару вопросов Путину, фамилию «Шевчук» уже неможно употреблять без учета этого фрагмента агитпроповской биографии Эрэфии.

Так я, допустим, вынужден был вымарать из уже готовой рукописи «Битлов перестройки» эпизод с описанием скандальной сцены, где нетрезвый лидер ДДТ пытался дать в репу лидеру «Любэ» на закулисной пьянке, посвященной выпуску «Черного альбома» квартета «Кино» в январе 1991 года. Мне стало как-то неловко опускать питерского музыканта в контексте его противостояния «кровавому режиму».

Замечу: Николай Расторгуев на тот момент ни разу не был едросом, лауреатом премии ФСБ, орденоносцем и, прости Господи, депутатом. Да и сама-то группа «Любэ» была придумана Игорем Матвиенко за год-другой до нервного инцидента, зрителями коего были все гости той приватной вечеринки в МДМ.

Так корректировать ли свое слово, дабы не было оно интерпретировано как ангажированность? Прикусывать ли язык, чтобы кому-то не показалось, что ты его засунул в то отверстие, где уже ныне и так тесно как никогда? Как вообще вести дискуссию, если она сводится к выкрикам людей-лозунгов, у которых аппарат мозга потерял гибкость и не умащивается «шуткой юмора»? Удивительно, что виртуальная среда, вместо того чтобы облегчать конфликты путем их всестороннего анализа, только поляризует совершенно глухие друг к другу стороны. И в ней уже совсем не остается места адептам здравого смысла.

Меня, кстати, после той злополучной истории с портретами Путин vs Ходорковский, «повысили». Я стал директором по развитию всего холдинга. Переехал в просторный кабинет, пересел на служебный Porsche Cayenne, обзавелся секретариатом. Но полностью лишился возможности выбирать персонажей для обложек.

Я слишком дорожу своим мнением, чтобы делиться им с кем попало. Но студентам советую – с лагерем определятся; стоять над схваткой непросто.

Национальному Учредительному собранию Кровавой Французской революции мы обязаны сказать спасибо за один из самых лицемерных & деструктивных документов т.н. современной цивилизации – Декларации прав человека и гражданина (Déclaration des Droits de l’Homme et du Citoyen). Спустя примерно двести лет – 16 июля 1971 года – эта противоестественная вещь признана Конституционным судом Франции юридически обязательной бумагой, нарушение установок коей приравнивается к неконституционности.

Забавно, что именно во Франции разворачивались баталии вокруг «дела Романа Полански», которые завершились де-факто (хоть и не де-юре) оправданием обвиняемого в изнасиловании несовершеннолетних. Что спровоцировало полемические баталии на тему нервную. О равенстве перед законом. Равенстве, коего нет. Никогда не было. И, смею надеяться, не будет. Двуногие = попросту разные и тем самым обеспечивают баланс. Равенство – это когда строевым шагом идут по веревочному мосту. И приходят в никуда.

Liberté, Égalité, Fraternité?

Ханжество бесстыдное… Какое Равенство?! Взять хотя бы этот пассаж из сакраментальной декларации: «Закон есть выражение общей воли. Все граждане равны перед ним и поэтому имеют равный доступ ко всем постам, публичным должностям и занятиям сообразно их способностям и без каких-либо иных различий, кроме тех, что обусловлены их добродетелями и способностями». В том и фишка, что способности, равно как и добродетели, у всех разные. Поэтому и пафос Великой революции разбивается вдребезги об это непреодолимое противоречие. Или дальше: «На содержание вооруженной силы и на расходы по управлению необходимы общие взносы; они должны быть равномерно распределены между всеми гражданами сообразно их возможностям». Так равномерно или сообразно возможностям? Ответ знает только ветер перемен.

И нет у человека никакой Свободы, ибо люди = животные социальные, не птицы ни разу, смеющие парить, где хотят, и при выдающихся аэродинамических показателях даже гадить на головы другим пернатым.

Ну а про Братство я скажу: обращение «брат» принято в среде не самой достойной, хотя один мой хороший товарищ и величает так всех симпатичных ему знакомых. Но это уже пережитки постсоветской моды на блатную эстетику. И вообще, после фильмов Алексея Балабанова это четырехбуквие имеет вполне определенную коннотацию. Да и хочет ли кто-то из вас быть равным братом вору, убийце, педофилу? Так что девиз этот – вредный. И может быть полезным только как инструмент манипуляции.

И есть нюанс. В отношении знати. Прилагательное «знатный» – славянского происхождения. И означает «знаменитый».

Дефицитное и оттого востребованное чувство гордости за Отчизну порой возникает нежданно-негаданно. И вопреки всякой логике, между прочим.

В свое время навела на эту банальную мысль неординарная/кинематографичная высылка загадочного российского бизнесмена Виктора Бута из солнечно-дождливого Таиланда, где тот провел в заключении пару лет по обвинению в незаконной торговле оружием.

Претензий в адрес наших граждан выдвигается много, но не все их объекты попадают под объективы телекамер. И не каждый становится ньюсмейкером.

Карьеру в этом плане делают отдельные фигуры. Как правило, экстерьерно соответствующие исполняемому образу. Приходится политтехнологам учитывать анамнез: для западного обывателя мы всегда были и будем о-о-о-чень страшными и опасными, нами и нашими медведями не первое столетие пугают закордонного буржуа. Вот и Бут внес свою лепту в эту славную традицию. Ведь российского бизнесмена обвиняют не просто в торговле оружием, а в помощи романтически-наркотической Колумбии, что уже четко формирует контекст голливудского боевика.

Приключения нашего героя в свое время так перепахали Николаса Кейджа, что в середине нулевых он в качестве продюсера лично собрал деньги на фильм «Оружейный барон» (Lord of War), в котором сыграл главную роль – русского авантюриста глобального масштаба.

Прикольно, что в качестве реквизита съемочная группа накупила немереное количество настоящих «калашей», потому что пластиковые муляжи легендарных автоматов Калашникова оказались в 2005 году дороже, чем их металлические оригиналы! Большей частью съемки проходили в Чехии, и советские танки были тоже не из папье-маше, а вполне реальные, состоявшие в свое время на вооружении братской чехословацкой армии; продюсеры от греха подальше поспешили проинформировать штаб-квартиру НАТО о своих маневрах: чтобы там от изжоги/страха истерично не среагировали на сообщение разведки о скоплении гусеничной техники на восточной границе альянса.