Чтобы не допустить ошибок, Энна что-то быстро нарисовала на углу листа с письменами и начала раздавать команды, кому и куда идти. Голем тенью шатался за ними по очереди и портил расклады, отчего приходилось перетасовывать комнату заново и терпеть головокружение. Однако главной проблемой остались «блуждающие» заклинания: телепорт и «длань Бигби» сбивали с мест; Салхана один раз попал в путы, которые давно наколдовала Энна, но поскольку он стоял правильно, то просто едко комментировал каждый провал; ползающий по стенам конус холода приходилось попросту обходить по широкой дуге.
Алданон ещё никогда так не уставал. Болела каждая частичка тела — внутри и снаружи. Стянув через голову мантию, шипя от боли в руке, он осмотрел равноудалённые раны от шипов и пришёл к выводу, что простое лечение ему поможет. Оторвав от последней рубахи рукав, Алданон перевязал ладонь, надеясь, что хуже трещины ничего не будет. Форд, как и Энна, легко отделался парочкой полётов через зал, но старался держаться в стороне, помалкивал и отводил взгляд, когда кто-то хотел к нему обратиться.
Перевёрнутый мир странно действовал на разум. Поначалу Алданон боялся упасть, а желудок выворачивало наизнанку, со временем же страх преобразовался во что-то иное: липкая, мерзостная сонливость мешала мыслить здраво, и, осматриваясь, Алданон с трудом воспринимал реальность, где стены слились в сферическую фигуру с острыми углами; апатия заволокла все чувства дымкой. Чем больше времени он проводил в этом зале, тем больше уверялся, что всё вокруг нереально — это было пустое созерцание в чистом виде. Шаги голема громыхали в такт его шагов, сам гигант хищной тенью смерти преследовал по пятам. Тёмный потолок кружился в танце над головой — кроме статуй, разложенных по стенам, точно покойники, не было ни единого светлого пятна.
Он очнулся, когда голем врезался в Форда, и его меч с лязгом приземлился на каменные плиты. Тот даже не заметил потерю и просто ждал своей очереди на передвижение. Наплевав на порядок, Алданон — голем повторил те же движения в противоположной части зала — направился к Энне, схватил её за плечи и как следует встряхнул, приложив остатки сил.
— Ты уверена в том, что делаешь? — безэмоционально, заплетающимся языком уточнил он. Нижняя челюсть почему-то оказалась настолько тяжёлой, что отвисала, словно у мертвеца.
Энна устремила на него остекленевший взгляд, моргнула — и вдруг всё поняла. Лишь чудом никто не наткнулся на морозную жижу или клинок голема. Терять уже было нечего — к тому же положительные эффекты не отзывались колдующему боком, — и Энна с осторожностью, точно боясь собственных способностей, коснулась струн.
Мышцы тут же наполнила невероятная благодать, хотелось бежать, сражаться, решать дьявольскую загадку, но ни в коем случае не бездействовать. Больше они комнату не переворачивали, справлялись сами: когда голем зеркалил не того человека, кто-то переманивал его внимание и, как часть от головоломки, покидал нужное место, уступая кому-то другому. Логики Алданон не заметил; скорее они беспорядочно шатались, пока комната не встала правильно, и арка не оказалась прямо перед ними. Голем застыл за их спинами и не последовал, когда они ринулись прочь одновременно, боясь остаться в комнате навечно.
В освещённом коридоре Алданон не выдержал и лёг прямо на пол, когда почувствовал мерзкую качку, как на корабле в шторм — точнее, он так себе её представлял. Энну рвало, а Форд учтиво придерживал ей волосы, борясь с собственным желудком. Салхана же первым делом залечил свою рану, затем спросил, как себя чувствует Алданон. Щека бугрилась остатками торчащей кожи и свернувшейся крови.
— Шипами проткнуло неглубоко и ладонь, кажется, сломана… А ты как? — робко выдавил он и только сейчас заметил кровавое месиво ещё и на примёрзшей руке, которой отмахнулся Салхана.
— На лице полно капилляров, так что пострадала лишь моя гордость.
— Вас точно волкодав подрал, честное слово! — пошутил Форд и заботливо погладил Энну по спине, когда кашель унялся. Разгибаться она всё же не спешила.
После небольшого магического вмешательства боль во всём теле утихла, но отёк на руке пока не спал. Расстроенный лидерским промахом Салхана прошёл чуть вперёд, чтобы разведать путь. Алданон же глядел назад в смятении: он почти ничего не помнил из пережитого, как целенаправленно вызвал образ Фейн и что она вообще говорила. Коснувшись пола коридора, где она тоже должна была остановиться после испытания, он снова воззвал к ней и даже не удивился, когда всё получилось.
Прислонившись лбом к стене и прикрыв глаза, Фейн восстанавливала дыхание, затем она тряхнула головой и взмолилась:
«Пожалуйста, Миэль, не сейчас! Я не знаю, почему Фаугар ушёл и что вообще здесь искал, но нетерильцы нашли его раньше нас. Мы нагоним их и отомстим».
Когда её собеседница заговорила, то и возникла рядом — маленькая лунная эльфийка с луком за спиной сверлила Фейн знакомым пронзительным взглядом.
«Ты никогда не одобряла, что я выбрала человека».
«Нетерильца, — уточнила Фейн и сглотнула. — После того, что случилось с папой, с нашим домом — как можно им доверять?»
«Фаугар вступил в наш круг, сражался с нами бок о бок, проливал свою кровь — ты должна была его выслушать, а не запрещать расследование… Мне следовало уйти вместе с ним».
Сквозь безжизненный голос Миэль с каждым словом рвалась едкая разрушительная горечь, и Алданон, зная часть правды, не мог винить Фейн за молчание. Однако сам он, заглядывая всё глубже в спутанные сети лжи, убеждался в ложности этого пути: рано или поздно всё вскроется, даже спустя тысячелетия. Следовало рассказать о Фейн своим коллегам. Саврас будет рад правде.
Алданон услышал крик Салханы сквозь голос Миэль и тут же развеял видения:
— Быстро все сюда — я нашёл Эрна!
========== 5. ==========
Раньше команда от главы экспедиции считалась приказом, но теперь никто особо не торопился выходить из спасительного коридора. Форд вполголоса спросил, не могут ли они остаться и дождаться подмоги, однако даже Алданон уже не питал иллюзий насчёт злосчастных руин.
— Нет. Пройдут недели, прежде чем кого-то отправят на помощь.
Подготовительный этап, включавший развёртывание лагеря и внешний осмотр, мог растянуться на несколько дней, а затем с первыми находками — или их отсутствием — экспедиция отправляла из ближайшего населённого пункта либо первые образцы, либо весточку в археологическое общество. Молчание обычно затягивалось на неделю, если не больше.
Откашлявшись, Энна оперлась спиной о стену, вытерла губы рукавом и сказала:
— Испытания не убивают, а проверяют.
— Тогда откуда столько костей в зале? И тот парень в синей комнате — что про него скажешь? — вспылил Форд, на что у Энны был ответ:
— Трагическая случайность.
— Это правда! — встрял Алданон, когда коллеги собрались спорить на повышенных тонах. — Я видел, как его убили за предательство бывшие соратники. Испытания вовсе ни при чём… или же… нет, в конце пути открывается нечто ценное — мудрость или тайна, за которой охотились нетерильцы… что-то о создании рукотворного бога, — он тяжело дышал, говорил урывками, но в повисшей тишине так и просилось последнее откровение. Алданон взглянул в глаза Энне и сказал: — Прозвучит безумно, но Фейн — девушка, о которой я рассказывал — была здесь последней!
Уже по одному скептическому взгляду он понял, что Энна ему не поверила.
— Нас всех только что взболтало, как воду в бутылке; ты озадачен, испуган… — она измученно прикрыла глаза прямо как Фейн только что — тысячелетия назад. — Разве ты сам не понимаешь, насколько идеальное совпадение?
— О ком речь? — не понял Форд, но Алданон лишь махнул рукой — им обоим сразу — и пошёл на голос Салханы, который снова их поторопил.
Правда никому не нужна — да и как её доказать, зачем? Даже если прошлое что-то пыталось сказать им, Алданон сперва должен пройти тот же путь, что и Фейн, увидеть собственными глазами упадок Путей Испытаний — и может, тогда разрозненные видения обретут порядок. Ему бы хотелось, чтобы руины преподнесли свой секрет, как жемчужину — раковина, однако Алданон знал, с каким трудом доставалось хоть что-то минимально ценное.
