— Мы не договаривались, что ты привезешь мне дохлую принцессу.
Люди седобородого обнажили мечи. Защитников Катии было гораздо меньше, чтобы действительно отстоять её и Гарет, но настроены они были решительно. Северяне тоже не собирались уступать.
— Соглашайся ехать с ними, – уговаривала Катия подругу по несчастью. — Веди себя достойно, как если бы ты была мной.
— Нет! — противилась Гарет.
— Я все равно уже почти мертва. Это яд, такой же, что у Артура… — как легко было проявлять великодушие, зная, что от тебя уже ничего не зависит.
— Нет! — Гарет попыталась закрыть Катию собой. Она действительно плакала, и плакала так искренне, что Катия поверила, что это не притворство.
Лязг мечей обозначил начало стычки, наблюдать за которой у Катии не было ни возможности, ни желания. Отчаявшись, она закрыла глаза, ожидая свой удар милосердия, который навсегда прекратит её муки. И тут её подхватили. Гарет заорала так, словно увидела монстра. Где-то совсем рядом кто-то крикнул:
— Принцесса исчезла!
Похититель действовал нагло и самоуверенно. Кто он и что происходило, Катия не могла увидеть, так как, прижимая её к себе, он просто укутал её в свой плащ, прикрыв даже голову.
— Тише, — шепнул он. — Я не причиню вреда.
========== Часть 7 ==========
Голос у него был молодой и приятный. Катия решила послушаться незнакомца. Чтобы он ни означал — спасение или погибель, — он был её единственным шансом. К тому же, хоть перед смертью она желала раскрыть его тайну: как он заставил всех ослепнуть, почему ни враги, ни сомнительные друзья их не заметили.
Неся Катию как ценный груз, незнакомец двигался бесшумно, плутал, наверное, обходя разъяренных воинов, иногда останавливался. Потом, видимо, они вышли с поля сражения, поскольку шаг похитителя стал ровным. Наконец незнакомец опустил Катию на землю, бережно прислонив к дереву.
— Уже скоро, моя госпожа, — сказал незнакомец.
Катия собралась с силами и подняла голову, но не увидела ничего, кроме неизвестно откуда взявшегося тумана. Что было странно: они не так долго шли, чтобы совсем удалиться от места схватки, но никаких звуков, кроме биения собственного сердца, Катия, как ни прислушивалась, не обнаружила.
— Ты призрак? — почему-то она даже не удивилась.
— Нет, — голос его зазвенел веселыми нотками. — Весь фокус — в нем. — Мгновение — и он предстал перед Катией в полный рост, а в руках у него был плащ. С одной стороны он был белоснежным, с другой — черным как уголь. — Всего лишь плащ Падаэна.
— А вы и есть тот самый Падаэн? — улыбка получилась вымученной и натянутой. Незнакомец это заметил, потому что стал очень серьезным.
— Я всего лишь Ланцелот. И нам нужно торопиться.
Он накинул плащ белой стороной вверх и в этот раз не исчез. Потом, не спрашивая разрешения, поднял Катию на ноги, очень бесцеремонно обнял и прикрыл плащом.
— Как вы смеете? — спросила Катия скорее устало, чем возмущенно.
— Потом я рассыплюсь тысячей извинений, побрею голову, приму самое страшное наказание, но пока просто поверьте и делайте так, как я прошу: закройте глаза и сделайте несколько шагов со мной.
Катия сомневалась, что у неё это получится, но вдруг сама обнаружила, что под чудесным плащом и боль утихла, и дышать стало легче, и ноги стали слушаться. Первый шаг был неуверенным, но Ланцелот её никуда не торопил. На втором шаге она едва поборола искушение открыть глаза. Она сделала это после третьего шага.
Она как будто бы преодолела тысячи миль и оказалась совсем в другом краю. Перед Катией открывался величественный город: мощеные камнем улицы, аккуратные домики, увитые плющом, маленькие садики возле них. И яркий солнечный свет с безупречно-синего неба, от которого даже стало резать глаза. Катии было так легко, что казалось, если она оттолкнется и подпрыгнет, то может даже взлететь. Ничего подобного вытворять она не собиралась. Тем более приветствовать их с Ланцелотом или же просто удовлетворить своё любопытство высыпали, наверное, все жители городка.
Ланцелот все еще держал над Катией плащ, закрывая от солнечных лучей и любопытных глаз, но теперь уже не прикасаясь, а на вытянутой и согнутой руке. Из-за этого Катия не могла видеть в полной мере, куда они идут, и ей было немного страшно или волнительно. Была опасность или её не было, была ли она пленницей или гостьей, Катия предпочитала держаться поближе к своему похитителю. Волшебные сны иногда могут обратиться кошмаром. Потому, когда к Катии из толпы выскочила девочка, она шарахнулась, как испуганная лошадь. У девочки в руках был не нож, а всего лишь венок из синих цветов. Катия преклонила колени и позволила надеть себе его на голову как корону.
— Это — мир мертвых? — осторожно продолжала она расспросы.
— Это — Авалон, Катия, моя прекрасная дева Камелота.
Что она могла сказать в ответ на такую осведомленность о её делах?
— Оу… — однако она не могла позволить себе долго пребывать в изумлении и молчать. — И в каком же краю находится ваш чудесный… город?
— Везде и одновременно нигде, — уклончиво ответил Ланцелот.
Катия уже начинала понимать, куда он её ведет — к высокому белоснежному замку с острыми шпилями.
Хозяйкой замка, а также некоронованной королевой Авалона, оказалась леди Вивиан — очень красивая, стройная, неземная. Катия так и не смогла определить, сколько же ей лет. На лице и на руках её не было ни единой морщинки. Стан был гибким, а движения — плавными. Но взгляд её ледяных голубых глаз был покровительственно-мудрым, что совсем не свойственно пылкой юности. Еще Ланцелот называл её матушкой. Кроме того, спаситель Катии сообщил, что леди Вивиан известна и в крае Катии как Озерная Леди.
— Правда? — это прозвище Катии ни о чем не говорило, но ради вежливости она предпочла изобразить радостное изумление. Она так и не смогла прочитать по слишком спокойному лицу леди Вивиан, рада она или нет тому, что её сын притащил какую-то чужестранку. Но то, что её присутствию здесь рад Ланцелот, не вызывало никаких сомнений. Не хорошо было говорить так по отношению к собственному спасителю, но Катии он радовался как щенок — появлению хозяина. У неё же самой была прекрасная возможность узнать его получше, и пока она находила в нём только достоинства и никаких недостатков. Он был не просто хорош, а красив так, что дух захватывало: бледное идеальное лицо в обрамлении черных ровных волос. Его лицо напоминало бы статуи римлян, если бы он не улыбался своей белозубой улыбкой и не подмигивал вишнево-черными глазами, точный цвет Катия хотела определить, но не могла: в ответ на каждый её пристальный взгляд Ланцелот прищуривался и отворачивал голову. Однако в этом она не видела кокетства, просто игра, как она играла детстве с… Гвидром…
От этого воспоминания стало слишком тяжело и неуютно. И Ланцелот заметил изменение её настроения.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал он и преподнес еще один сюрприз.
Оказывается, для неё уже была приготовлена комната. Там было все, что нравилось Катии: огромная клетка с певчими птицами, вода с лепестками роз, ваза с персиками, а также книжка с яркими картинками и описаниями дивных зверей.
— Если пожелаешь, то некоторых из них ты сможешь увидеть и даже покормить с руки, — пообещал Ланцелот.
— Когда же? — поинтересовалась Катия.
— Как только Мерлин вылечит тебя. Сейчас твоя болезнь только замерла, но не исчезла.
— Вот как… – все оказалось не так уж и радужно для Катии в этом веселом краю. Она помимо воли прикоснулась к царапине. Та не болела, но никуда не делась.
Ланцелот, приняв молчание Катии за признак усталости, извинился и покинул её на время, но оставил свой плащ, посоветовав накинуть его темной стороной вниз. Так будет безопаснее, заявил он, и яд не будет дальше распространяться. Катия заверила, что не снимет его и даже укроется им, если приляжет вздремнуть.
Успокоенный, Ланцелот ушел. Катия же дождалась, пока его шаги стихнут, просчитала до полста, а дальше действительно накинула на себя плащ, но черной стороной кверху. Если она правильно поняла его свойства, то она должна была стать невидимой. Пока что она не планировала побег, а желала осмотреться. Все здесь было странным и подозрительным, те же персики в начале весны. Хотя в Авалоне было тепло как в мае.
