- ...умерла... навсегда... лучше бы я умер...

- И какая от этого была бы польза？ – сквозь горестный туман вдруг пробились слова.

Северус осторожно приподнял голову, пытаясь сфокусировать взгляд на говорившем.

Дамблдор!

- Я думал, вы ее спасете! – сквозь спазм в горле выдавил Снейп.

- Они с Джеймсом доверились не тому человеку, как и вы, – старик тяжело вздохнул. – Вы ведь тоже надеялись что Волдеморт пощадит ее?

Горло сдавило еще сильнее, Снейп задыхался.

- Ее сын выжил, – тем временем продолжил Дамблдор, – у мальчика глаза матери. Вы ведь помните глаза Лили Эванс?

- ПРЕКРАТИТЕ! – заорал Северус.

Старик каждым словом, каждой интонацией будто нарочно снова и снова разрывал и без того изувеченную душу, выдирал ошметки сердца из груди.

– ...умерла... – опять проваливаясь в темноту, простонал он.

- Вас мучает совесть? – догнал его в темном полете голос директора.

Мужчина вздрогнул, тяжело возвращаясь в реальность. Мучает ли его совесть？Она его УБИВАЕТ!!!

- Лучше бы я умер...

- Какая от этого польза? – снова спросил старик. – Если вы любили ее, если действительно любили Лили Эванс, ваш дальнейший путь ясен.

- Что? – затуманенный горем мозг отказывался понимать.

- Вы ведь знаете как и почему она умерла? Сделайте так, чтобы это было не зря – помогите мне защитить сына Лили.

- Ему не нужна защита. Темный лорд ушел...

- Темный лорд вернется, и тогда Гарри Поттер окажется в страшной опасности.

ПОТТЕР... ПОТТЕР... ГАРРИ ПОТТЕР... ДЖЕЙМС ПОТТЕР...

Мозг все еще болезненно пульсировал, но из глубин агонизирующей памяти на него вдруг посмотрели любимые изумрудные глаза. Глаза его Лили... с лица маленького зареванного мальчишки.

- Хорошо. Ладно, – хрипло выдохнул мужчина. – Но поклянитесь мне, Дамблдор, что это останется между нами, никто не должен узнать. Сын Поттера... Я этого не вынесу... Поклянитесь!

- Поклясться, что я никому не расскажу о самом лучшем, что в вас есть? – Дамблдор тяжело вздохнул, глядя в злое, измученное лицо Снейпа. – Ну, если вы настаиваете...

====== Глава 18 ======

Такого всеобъемлющего горя Катарина еще не встречала никогда прежде. Она и сама перенесла в своей жизни достаточно горестей и утрат – пережила смерть мужа, прошла войну, видела смерть друзей и совсем еще детей, вместе со всеми потерпела поражение и попала в плен... Однако гамма чувств, окутавшая сердце Стейпа, страдающего за погибшей любимой, оказалась невпример обширнее ее собственных переживаний. Женщина даже представить себе не могла, что можно вот так любить. Этот, на первый взгляд (да собственно и на второй), странный и угрюмый мужчина умел любить, как никто другой – каждой своей клеточкой, каждой мельчайшей частичкой. И переживал непоправимую утрату точно так же, как любил – он умирал вместе с ней...

Катарина спешно утерла глаза рукавом, но соленые ручейки вновь потекли по щекам. Повернувшись на громкий всхлип, она отметила, что все без исключения сидящие рядом люди подобно ей самой размазывают по лицу слезы. Особенно горестной женщине показалась Минерва Макгонагалл. Обычно сильная и строгая декан львиного факультета отчаянно и беззвучно рыдала, прикрыв одной ладонью подрагивающие губы, а вторую прижав к груди.

Найдя взглядом «мальчика, который выжил», Катарина посмотрела в его глаза, те самые, которые глядели на Снейпа в тот роковой день. Гарри тоже плакал, но скорее всего из-за только что увиденной им смерти матери.

Даже редко кто из пожирателей остался равнодушен. Суровые мужики украдкой смахивали непрошенные слезинки, а женщины утирая глаза и сморкаясь в платки, совсем по-иному, с нескрываемым любопытством и интересом рассматривали «предателя».

Сам же Волдеморт нарезал круги вокруг Снейпа, словно голодная акула вокруг хлипкого плотика с лежавшим на нем куском мяса. Он не сводил дикого взгляда с того, кто умудрился так долго водить его за нос. Женщина чудом сдержалась, чтобы не хохотнуть в голос. У этого урода и носа-то нет!

«Чтоб тебе поскорей издохнуть, чучело безносое!».

А потом всё продолжилось снова.

Какое-то время Северус не выходил из пьяного угара. Он пил, и пил много!.. Однако легче не становилось, порой было даже хуже.

Потом его арестовали как одного из приспешников поверженного Того-Кого-Нельзя-Называть. Он смутно помнил камеры и допросы. Было откровенно плевать. Помнил перекошенное ненавистью лицо Аластора Грюма. Во время допросов тот оторвался на «паршивом пожирателе» на славу – хруст костей, наверно, слышали на других этажах, а разбитое лицо не успевали залечивать. Потом был суд. И снова Снейпу было совершенно одинаково, какой вынесут приговор. Он молчал. И ему совсем не было страшно... Он не боялся Азкабана, не боялся дементоров. Эти твари питаются светлыми воспоминаниями. Северус искренне полагал, что рядом с ним тюремных стражей ожидает голодное существование. А уж смерти он не боялся и подавно, но даже был бы ей рад.

Однако Дамблдор не оставил своего нерадивого бывшего ученика. Директор Хогвардса вытащил его из заключения, взял в школу учителем, часами беседовал, пытаясь привести в чувства, хотя и не сильно в этом преуспел. Потом были первые уроки, первые студенты, косые, недоверчивые взгляды учителей, еще недавно учивших его самого. Порой, в воспоминаниях Снейпа об уроках, Кэти замечала себя саму. Хотя молодой учитель и не выделял ее среди других учеников, но память на лица у Северуса всегда была отменная, так что женщине вполне удалось рассмотреть свои тугие косички и румяные щечки.

Снейп чувствовал себя так, словно его все-таки приговорили к поцелую дементора и привели приговор в исполнение. Он бродил по коридорам замка, будто пустая оболочка бывшего человека. Пустота внутри была столь безграничной, что порой казалось – он вот-вот растворится в ней, не оставив после себя ничего. Очень часто (слишком часто…) на него накатывали беспричинная ярость и злость. И лишь в эти моменты он убеждался, что еще жив, что способен хоть что-то чувствовать.

Пушистые постоянно движущиеся хлопья тумана сложились в красивое лицо Малфоя. Давненько он не появлялся... Просит стать крестным сына, при этом выглядит так, словно одарил холопа королевскими почестями.

- Почему я?

- Откровенно говоря, я вообще считаю всю эту затею сущей глупостью, – брезгливо поморщился блондин, – это всё блажь Нарциссы. Она уверена, что ты защитишь Драко.

- С чего бы? – приподнял бровь молодой профессор.

- У вас с моей женой, похоже, обоюдная симпатия. Все еще хочешь развлечь ее в кровати?

- Обойдусь.

Следуюшими Северус запомнил доверчиво распахнутые серые глазенки беловолосого мальчугана. Далеко не младенец, но все же совсем малыш. Во время обряда ему пришлось взять карапуза на руки. Мальчик прижался к груди мужчины, даже не думая разразиться плачем, и Северус понял – да, он будет защищать этого ребенка. Будет, потому что этот маленький человечек единственная ниточка, хоть как-то связывающая его самого с жизнью. Именно он, потому что где сейчас сын Лили, Северус не имел понятия, ему не говорили. Да он и сам не хотел знать – боялся.

Дни текли однообразной чередой, складываясь в годы. Северус жил будто под империо. Он двигался, ел, дышал, преподавал, занимался зельями и алхимией, и все же живым себя не чувствовал. Ничего не радовало, но очень многое раздражало. Спустя год, после его становления школьным преподавателем, директор навесил на зельевара еще и деканство. Беспросветная тупость учеников, часто тесно граничащая с крайним идиотизмом, доводила молодого профессора Снейпа до белого каления. Особенно, когда после очередного взрыва котла на уроке, ему приходилось выковыривать металлические осколки из собственного тела, и без того щедро украшенного шрамами от отцовского ремня, стычек с мародерами и недовольства Лорда. Порой настроение поднимали только ставшие уже дежурными перепалки с Макгонагалл по поводу факультетского противостояния и прочих школьных мелочей.