Порывшись за полкой со старым телевизором, она выудила из своего давнего тайничка жиденькую пачку купюр. На первое время хватит, но вопрос финансов стоит обдумать одним из первых. Возможно, придется забрать из Гринготтса галеоны, прилагавшиеся к навешенному ей ордену Мерлина. Золотые монетки всегда можно обменять на магловские бумажки, но, мантикора всех раздери, как же не хочется, ведь эти деньги она собиралась потратить на образование.

«Ладно, с этим потом разберемся. Сейчас надо купить еду».

Снейп спал в той же позе, как завалился в кровать, теперь уже два часа назад. Поколебавшись несколько минут, Гермиона все же решила, что может его оставить на полчасика. Вряд ли он проснется так скоро.

Поход в магазин выжал из девушки последние соки и занял несколько больше времени, чем планировалось. Наряду с продуктами она вспомнила, что у профессора ведь нет ни единой собственной вещи. С первого дня своего освобождения он щеголял либо в бинтах на голое тело, либо в обносках кого-нибудь из Уизли. Ростом он был выше рыжих, комплекцией тоньше, так что выглядело это просто ужасно. Короче, девушка выбрала все самое необходимое на первое время, вплоть до белья, теплых носков и пижамы. Все вещи уверенно стремились к тёмным оттенкам, близким к чёрному, должна же она порадовать мужа…

Наконец, доплетясь домой с огромными баулами в обеих руках, девушка как смогла тихо открыла дверь и вошла, стараясь не потревожить спящего. В квартире было по-прежнему тихо и уже немного сумрачно. Сгрузив покупки на стол в кухне, Гермиона чуть ни на носочках отправилась взглянуть на Снейпа.

Дверь немного приоткрыта.

Кажется, она оставляла ее открытой полностью…

Робко, не осознавая, чего именно опасается, она заглянула в полутемную комнату. Мужчина лежал в кровати, обхватив подушку обеими руками и изо всех сил прижимая ее к лицу. На секунду Гермиону посетила шальная мысль, что таким вот нелепым способом он пытается покончить с собой, но, внимательней присмотревшись, она заметила судорожно вздрагивающие плечи. Он плакал, уткнувшись в эту долбанную подушку и не издавая ни единого звука! Полная тишина…

Испугавшись, что сама сейчас не к месту начнет всхлипывать, девушка зажала рукой рот и, крадучись, попятилась назад. Если он узнает, что кто-то видел его слабость, это будет конец всего. Этот недоверчивый упрямец еще глубже законопатится в свою скорлупку, да так, что неизвестно чем его потом оттуда выковыривать. Добравшись так к самому выходу, Гермиона открыла дверь и от души ею хлопнула, потом, шаркая подошвой об пол, прошагала к кухне, где принялась старательно шуршать пакетами и стучать створками ящиков. Наконец, решив, что дала мужчине достаточно времени, чтобы прийти в себя, она направилась в спальню, уже не скрываясь.

Снейп полусидел в кровати, облокотясь о стену. На лице ни единого следа выплеснувшихся ранее эмоций. Губы сжаты, в глазах ничего.

— Как вы себя чувствуете? — негромко поинтересовалась девушка, надо же было с чего-то начать.

В ответ мужчина неопределенно пожал плечами и промолчал.

— Я ходила в магазин, — решила сама продолжить беседу она. — Сейчас приготовлю чего-нибудь. Может, вы что-то хотите?

— То чего я хочу, вы не желаете мне дать.

— Я имела в виду пищу, — уточнила она с нажимом.

— Я не голоден.

— Вы всегда не голодны! Даже в школе не припомню, чтоб вы когда-то блеснули здоровым аппетитом. Но сейчас чтобы поправиться, нужно есть!

— А вы в школе следили за моим рационом? — изломил угольную бровь бывший профессор, кривя губы в подобии брезгливой улыбки. — Видите ли, мисс Грейнджер, моя профессия, априори подразумевает присутствие хотя бы минимума творческих задатков. И звание Мастера зелий подтверждает их наличие. А творческий человек часто стремится к совершенству во всем. Так вот представьте себе, если изо дня в день ожидать, что сегодня вас вызовут и разукрасят вашими же кишками пол, то хотелось бы, чтоб это было как минимум живописно. Согласитесь, включения овсянки существенно испортили бы композицию.

Если вначале девушка впитывала каждое его слово как губка, а мужчина в тот момент так походил на самого себя — профессора лучшей школы магии — то к концу фразы ее ощутимо затошнило, и она не смогла бы точно сказать, хочет ли его пожалеть, или все же больше врезать.

Стиснув кулаки и зубы, она громко втянула воздух и стремительно вышла из комнаты, не забыв, впрочем, с силой грохнуть дверью.

«Что за невозможный человек! Ну как можно быть таким! Таким… О, Мерлин и Моргана! А какой он? Интересно, сам то он хоть помнит, какой на самом деле?..»

========== Глава 8 ==========

Громко сопя, Гермиона в сердцах кромсала длинным кухонным ножом овощи в безуспешной попытке хоть как-то сбросить клокотавшее в груди раздражение. Да, именно раздражение. С удивлением для самой себя в какой-то момент девушка осознала, что почему-то совсем не злится на этого вредного, язвительного человека. Он ее раздражал порой до зубного скрежета, выводил из себя, бесил и откровенно напрашивался на рукоприкладство, но при этом совершенно не злил. И вот именно эта ситуация заставляла ее злиться уже на себя саму.

«Черт бы тебя побрал, гад подземельный! Летучая мышь! Нетопырь! Сволочь слизеринская!»

— Пожалейте собственные пальцы, — хриплый тихий голос из-за спины заставил её с испугу выронить нож и подпрыгнуть.

— Вы с ума сошли?! — взвизгнула бывшая гриффиндорка, тяжело дыша и прижимая руку к груди.

— Уже давно. Не замечали? — печально улыбнулся мужчина.

Он стоял, боком привалившись к косяку. Худой, бледный, весь покалеченный, в коротких, слишком широких спортивных штанах и клетчатой рубашке, не подходящей ему никаким боком, даже цветом… Отлипнув, наконец, от дверного проема, он сделал пару неуклюжих шагов, схватился за стол и тяжело рухнул на табуретку. Дыхание казалось неровным и хриплым, было видно, что даже столь короткое путешествие из спальни до кухни далось ему нелегко. Но зачем-то ведь он сюда приплелся… Интересно, зачем? Гермиона внимательно следила за каждым его неловким телодвижением, молча и неподвижно. Оказался бы перед ней кто-то другой, она бы, не раздумывая, кинулась помогать больному человеку. Но это был Снейп. А с ним никогда не разберешь, что нужно делать, и как он это воспримет.

Между тем, мужчина тоже не торопился с беседой. Облокотившись плечом о стену, он задумчиво выводил на столешнице замысловатые узоры длинными изломанными пальцами. Чуть заметно поморщившись, Гермиона отвела взгляд. Смотреть на эти некогда красивые руки без содрогания ей не удавалось до сих пор. Каждый раз перед глазами всплывали слишком уж реалистичные картины того, что пережил зельевар, когда получал эти ужасные увечья, какую боль испытал. Слегка прикусив губу, девушка и не заметила, как в очередной раз принялась рассматривать лицо бывшего учителя. Казалось, просидев над бесчувственным мужчиной столько дней, она должна была давно изучить каждую его черту, каждую самую мелкую морщинку. И все же сейчас он казался непривычно другим, печальным, возможно, даже нерешительным или смущенным.

«С ума сойти! Неужто собрался извиняться за свою вечную грубость? Уверена, ни за что не решится!»

— Зачем вам все это? — тихий хриплый голос мужчины прервал ее размышления.

— Что? — растерянно уточнила она.

— Вот это, — пожав плечами, зельевар продолжал невидяще смотреть куда-то в пространство. — Вы перевернули всю свою жизнь с ног на голову, разругались с друзьями, забыли про любимые книги, нигде не бываете, забросили учебу. Зачем?

Гермиона озадаченно уставилась в отрешенное лицо супруга. Зачем? Сколько раз она сама задавалась этим вопросом. Зачем, мать вашу?!

— Я хочу вам помочь, — тихо проговорила она, усаживаясь напротив.

— Зачем?

Задумавшись всего на пару минут, она снова заговорила:

— Вы столько сделали для нас… для меня. Вы спасли мне жизнь. Если бы не вы!.. Это все так несправедливо, то, что с вами случилось. Но мы всё исправим… — она запнулась, но тут же сбивчиво продолжила. — Ну, может, не всё… Но то, что сможем. Мы вас вылечим. Найдем выход. Поверьте. Я помогу.