Мне кажется, что со временем я превращусь в копию своего отца. Мне так казалось и пару лет назад, но пока я еще не начал лысеть, думаю, вдруг меня минует эта участь и я не превращусь в чистое зло.
Вернувшись домой, я готовлю обед. Смотрю телевизор. Пишу письма Эйдану и маме, которая волнуется обо мне и переживает о моем браке. Я придумываю какую-то ерунду, что мы с Дэйзи прекрасно проводим время, что я люблю Америку, и мы с ней очень скоро приедем в гости. Пустые слова и такие же пустые обещания, которые могут сделать маму счастливой еще на неделю. Я не хочу, чтобы кому-то показалось, что я не скучаю по маме. Скучаю. Она едва ли не единственный нормальный человек в моей жизни. Я просто не хочу, чтобы она переживала.
Дэйзи, как и обещала, возвращается к семи. Она не здоровается со мной, как и я не здороваюсь с ней. Не знаю, сколько еще так смогу жить, но похоже, своего предела я пока не достиг. Мне казалось, что переломным моментом мог стать тот случай, когда она накормила Эйдана орехами, хотя уверен, что говорил ей об аллергии. Потом мне казалось, что это могло быть в тот раз, когда моя психически неуравновешенная бывшая девушка науськала ее заподозрить меня в измене и проследить за мной. И все же я отправился вместе с ней в Америку. Я правда сделал все, чтобы избежать крупной размолвки.
Она суетится по квартире, убирает и готовит ужин, который мы снова же едим в полной тишине. Она моет посуду вручную, вместо того, чтобы воспользоваться магией, потому что это дает ей возможность чем-то занять руки и предоставляет такой прекрасный предлог не разговаривать со мной. Все нормально. Мне все равно не хочется с ней разговаривать.
Когда звонит телефон, Дэйзи все еще моет посуду, и я отвечаю на звонок, который даст мне возможность сказать больше слов, чем в предыдущие пару дней.
Звонит папа. И это так странно, что он решил со мной связаться. Он никогда не пользовался телефонами, даже волшебными, потому что считает их слишком «маггловскими». Но что кажется еще более странным, так это то, что дома сейчас давно за полночь.
— Папа? Что-то случилось? — сразу же спрашиваю я. Я вспоминаю Эйдана. Но если бы с ним что-то произошло, Роза наверняка связалась бы со мной лично. А вдруг с Розой что-то случилось…
— Твоя мама, — с отчаянием говорит он мне. — Ей внезапно стало плохо.
— Что ты имеешь в виду? — паникую я. Дэйзи перестает мыть посуду и поворачивается ко мне с очень обеспокоенным видом.
— Я… я не знаю, что случилось. Мгновение назад она была в порядке, а в следующее уже упала без сознания. Она сейчас в Мунго…
— Я мигом приеду, — сразу же отвечаю я. — Сейчас же получу портключ для экстренных случаев.
Дэйзи параллельно с моими словами начинает кого-то набирать. У одного из ее коллег есть знакомые в государственном департаменте магии, который сможет сделать мне ключ за час. Дэйзи помогает мне собирать вещи, все время заверяя, что с мамой все будет хорошо. Впервые за долгое время, я искренне рад ее помощи. Я вижу в ней ту женщину, в которую когда-то влюбился.
Мы вместе отправляемся в госдеп и проходим охрану достаточно быстро. У нас еще есть лишние полчаса, и она сидит со мной, пока я жду.
— Уверена, что все будет хорошо, — заверяет она меня в пятидесятый раз. — Твоя мама молода и здорова, с ней все будет хорошо.
— Ага, — это все, что мне удается выдавить из сжатого спазмом горла. Хотел бы я суметь сказать ей все то, что сейчас чувствую, и как я рад, что она здесь и рядом со мной. Но я для этого слишком Малфой.
— Скорпиус… — дрожащим голосом произносит Дэйзи. Я смотрю на нее и вижу, что она плачет. — Ты должен остаться дома. Тебе стоит остаться в Англии. Так будет лучше для всех.
— Для кого? — не могу поверить, что она это говорит. Конечно же, я должен был предвидеть нечто подобное. Странным было уже то, что я даже не подумал, отправится ли она со мной, чтобы проведать мою мать.
— Ты здесь несчастлив, — продолжает она. — Мы не счастливы, и уже давно. Мы оба знаем… как долго это все длится.
— Но… — начинаю я возражать, но она меня перебивает. Я отчасти рад, что она так делает, потому что не знаю, какой аргумент мне следует привести.
— Ты меня больше не любишь, — говорит она.
— Люблю, Дэйзи, — серьезно отвечаю. Я правда люблю ее. Если бы не любил, то не старался бы так сильно.
— Недостаточно сильно любишь, — перефразирует она. И я не могу с этим поспорить. — Я знаю, что ее ты любишь гораздо сильнее.
И тут даже не требуется уточнять, кого Дэйзи имеет в виду.
— Между мной и Розой больше ничего нет, — говорю я ей. Я твердил ей об этом много раз. Правда я так и не знаю, верила ли она моим словам, как и верил ли я сам в то, что говорил.
— Между тобой и Розой всегда будет что-то, — отвечает она. — Я пыталась это игнорировать, пыталась ненавидеть ее, но ее сложно ненавидеть. Особенно, учитывая то, что вы двое так и не были вместе из-за тебя.
Я тут же протестую:
— Подожди, это она меня целую вечность игнорировала! Я хотел быть с ней, но у нее каждый раз все переворачивалось с ног на голову… как ты можешь говорить, что во всем этом только моя вина, если в этом целиком и полностью виновата только она! — не могу поверить, что мы ссоримся из-за этого. Не могу поверить, что она на стороне Розы! С каких пор они стали испытывать друг к другу симпатию?
— Нет! — рявкает Дэйзи. — Это ты никогда не боролся за нее!
— Боролся!
— Ну, тогда назови хоть один единственный раз, когда ты сражался за нее. Я имею в виду, сражался по настоящему, Скорпиус. Ты всегда принимал ее отказ, как безоговорочный ответ. Никогда не пытался извиниться за все свои промахи, потому что был слишком горд для этого. Ты сам мне обо всем этом рассказывал, до того как мы поженились. Не забывай об этом, Скорп!
Да, я рассказал ей абсолютно все. А ведь должен был знать, что жениться на ней после такого — плохая идея, ведь она знала всю подноготную наших с Розой отношений. В свою защиту могу сказать, что, делясь с ней наболевшим, я всегда был тем, кто представлен в хорошем свете.
— И почему я должен сражаться за нее? Если бы она хотела быть со мной, она бы была, — пожимаю плечами.
— Ох, вот так просто? — спрашивает Дэйзи. — Тебе нужно бороться за нее, иначе ты никогда не будешь счастлив. А я очень хочу, чтобы ты был счастливым.
— Так почему бы нам вместо этого просто не заняться своими отношениями? Ты и я? — спрашиваю я, зная, что это бесполезно. Сейчас определенно мы подходим к своему финалу.
— Потому что я не хочу быть замужем за мужчиной, который всегда будет любить другую женщину, — фыркает она. Я ненавижу тот факт, что именно на мне лежит вина за ее боль. Ненавижу, что первый настоящий разговор, который у нас случился за последние пару месяцев, скорее всего будет и последним. — Езжай домой. Позаботься о матери. Сражайся за Розу. И будь счастлив, пожалуйста.
Я не знаю, что ответить на подобное. Просто обнимаю ее, впервые за долгие-долгие дни, и наконец-то осознаю, что это конец моего брака. Хотя к этому давно все шло, но я все равно в шоке. Во мне еще живет тот парень, который продолжает цепляться за нее, хочет попытаться спасти все, даже если это бесполезно. Словно мой брак получил поцелуй дементора, и как бы я ни старался его воскресить, душа уже давно его покинула.
Портключ в виде банки из под газировки начинает светиться, и я крепче сжимаю его.
— Прощай, Дэйзи.
— Прощай, Скорпиус. Я отправлю твои вещи.
Я киваю, и меня в мгновение ока уносит из Америки через весь океан в фойе больницы Святого Мунго. Трансатлантические ключи дезориентируют гораздо сильнее обычных, но сейчас все мои мысли о матери, так что я даже не ощущаю дискомфорта.
В этот час стойка регистратуры пуста. Я останавливаю целителя в холле и спрашиваю, не знает ли он, где находится Астория Малфой. Он уточняет у санитара, и тот отвечает, что насколько ему известно, ее поместили в 508 палату, но в каком она состоянии никто не может мне сказать. И я срываюсь и бегу на пятый этаж.
