— Платье ужасное, — комментирую я. На ней очень пышное платье с кучей оборок.

— Да и фильм так себе, — говорит Том. — Ну, было же понятно, что она не останется с первым парнем — взгляни на его волосы.

— Согласна. Я думала, он хоть перед свадьбой что-то сделает с ними. Хотя… кто бы говорил, — добавляю я. Волосы Тома всегда растрепаны, так же как и у Джеймса.

— Не волнуйся. Я, по крайней мере, расчешусь перед нашей свадьбой.

Я замираю. Знаю, что он пошутил, но все равно шокирована. Кто вообще говорит такое после нескольких месяцев отношений? Скорпиус Малфой — вот кто! Хотя тот говорил серьезно, а потом отправился в Лас Вегас и там женился.

— Хм, я пойду налью себе воды, — говорю я, и крепко целую его, прежде чем натянуть халат и спуститься вниз. Я не собираюсь пить воду — вместо этого я аппарирую к Алу и Дженни в их новый дом на окраине Хогсмида.

Тарабаню в дверь уже добрых десять минут, когда Ал наконец открывает мне в одних трусах и футболке. Я разбудила его, но мне все равно.

— Привет, кузен. Женушка дома? — спрашиваю я, протискиваясь внутрь.

— Роза, уже полночь. Мне утром на работу, — бурчит он.

— Я ненадолго, Ал. Но не откажусь от чашки чая, — я спешу наверх в их спальню. Дженни спит, но сразу просыпается, как только я забираюсь к ней в кровать.

— Р-роза? Что случилось?

— Том сказал, что хочет жениться на мне! — перефразирую я. Я перекручиваю его слова, как обычно и делаю.

Дженни садится, явно заинтересованная:

— Так и сказал? А не рановато ли немного?

— Немного? — восклицаю я. — Да мы же познакомились буквально полгода назад!

— Он вручил тебе кольцо?

Я делаю паузу.

— Нет. Ну, в общем, он не то, чтобы сделал предложение…

Дженни изгибает бровь:

— Что конкретно он сказал?

— Мы смотрели дурацкий фильм. В нем пара играла свадьбу, и у жениха была ужасная прическа. Я прокомментировала это, а он сказал, что приведет в порядок свои волосы ради нашей свадьбы.

Дженни смотрит на меня прямо:

— Ты что, аппарировала сюда посреди ночи, чтобы разволноваться на счет этого? Роза, да он же пошутил! Том тот еще шутник!

Меня бесит, что теперь вся моя семья знает Тома. Они считают, что знают его лучше меня.

— А что, если он не шутил? — давлю я.

— Еще как шутил! — срывается она. — Разве что ты не хочешь, чтобы он шутил…

— Лучше бы он и вовсе не шутил так!

Дженни продолжает смотреть на меня скептически. Осознавая, как сглупила, я возвращаюсь домой и выдумываю отмазки для Тома. Кажется, он купился, когда я сказала, что увидела единорога в саду. Фильм заканчивается к моему возвращению.

— Она осталась с братом, вот так сюрприз, — сообщает мне Том.

— Он расчесался перед свадьбой?

— Да, но у него и так отличная прическа, — отвечает Том.

— Хорошо. И, к твоему сведению, тебе придется подстричься перед нашей свадьбой — так и знай.

Он смеется. Уж он точно знает, что я шучу. И для этого ему не нужно в панике аппарировать в Шотландию. Вероятно, часть его нормальности однажды передастся и мне.

========== 32. По другую сторону нормальности ==========

— Я постараюсь вернуться к семи, — безэмоционально говорит мне Дэйзи. В глазах ее тоже царит пустота. В этом нет ничего нового, но я не могу перестать замечать эти маленькие изменения, которые произошли с ней спустя пять месяцев нашего брака. Изменения, в которых виноват лишь я.

— Увидимся позже, — отвечаю я так же ровно, как и она. Она аппарирует, даже не взглянув на меня. А ведь раньше бывало и так, что она не выходила из комнаты, не говоря уже о доме, не поцеловав меня. В данный момент я уже и не вспомню, когда мы целовались в последний раз.

После того, как она уходит на работу, я бесцельно брожу по квартире. Здесь я работаю только три раза в неделю, и сегодня определенно не один из тех трех дней. Делать нечего и идти тоже некуда, вернее, это мне некуда идти. Вот уже три месяца прошло с нашего переезда в Штаты, но становится только хуже. Мы с Дэйзи едва ли обмениваемся больше, чем четырьмя предложениями в день, и с каждым разом их число все уменьшается. Ну, так бывает в те дни, когда она возвращается домой к этому времени. Чаще всего она ужинает вне дома со своими новыми коллегами по работе, которые, кажется, даже одеты идентично и выглядят, как братья-близнецы. И она тоже начинает становиться такой же безликой.

Здесь все мертво. Погода, окрестности, мой брак. И с каждым днем я все больше скучаю по Эйдану. Я должен видеться с ним каждые две недели, но этого так мало. Мне удается избегать Розу все это время, ведь я внимательно слежу за тем, чтобы он гостил у родителей в недели, которые нам отведены для встреч. Но все равно я боюсь, что он начнет говорить о ее новом парне. Мне правда наплевать на него. В любом случае, вряд ли ее увлечение долго протянет.

В прошлом году я был влюблен в Дэйзи. Или, по крайней мере, думал, что влюблен в нее, что на самом деле было примерно одно и то же. До этого я думал, что влюблен в Розу… или и на самом деле был влюблен. И вот мне двадцать четыре года, я связан по рукам и ногам браком без любви, да еще и за тысячи миль от сына. Никто так не портачит, как я. Даже Роза. А она портачит постоянно.

Я правда стараюсь не думать о ней. На самом деле стараюсь. Было бы проще, если бы мы с Дэйзи были на самом деле близки, но поскольку это не так, то я трачу свое время на бег и плаванье, чтобы перестать думать о ней. Я пробовал читать, но меня это жутко расстраивало, поэтому я перестал. А значит, все, что мне осталось — это плаванье, бег и работа три дня в неделю. И пусть по тому же маршруту, что и я, бегают несколько действительно шикарных женщин, я остаюсь верным мужем, и это может только радовать.

Когда мой разум снова приходит к мыслям о Розе, я переодеваюсь в спортивный костюм и выхожу. Здесь довольно тепло, учитывая, что сейчас ноябрь. Бьюсь об заклад, дома идет снег или, на крайний случай, льет дождь. Вы никогда не подумаете, что будете скучать по унылому английскому дождю, жалуясь на него каждый день, но стоит вам оказаться в месте, где постоянно светит солнце, и вам станет его отчаянно не хватать.

Моя пробежка длится уже час. Я практически не отдаю себе отчета, куда бегу, потому что маршрут знаком мне до последней травинки на обочине. Я пробегаю мимо магглов, которые занимаются своими делами, идут на работу, совершают покупки. Я вижу родителей с их детьми, и мне хочется грязно выругаться. Вижу, как пары действительно разговаривают друг с другом, и мне хочется встряхнуть их за то, что они воспринимают свои отношения, как нечто само собой разумеющееся. Я вижу, как смеются друзья. И понимаю, что ничего из этого у меня нет: ни друзей, ни отношений. Ведь большую часть времени я живу в своих мыслях.

Когда я возвращаюсь домой, из парадного выходит женщина, живущая в квартире прямо над нами. Полагаю, она маггла и, наверное, немного моложе меня. Она тоже потрясающе великолепна. У нее очень темные волосы, цвет которых дает возможность отдохнуть глазам от обилия блондинок и рыжих. Может быть, с брюнетками проще? Я не знаю. Но одно знаю точно, что блондинки и рыжие сводят меня с ума.

— Привет, Скорпиус, — улыбается она. Ее зубы идеально белоснежные. Она живет вместе с парнем, и я даже не думаю, заигрывать с ней или что-то подобное. Ведь я женат. И когда я отмечаю ее белоснежную улыбку, это значит только одно, что у нее очень хороший дантист.

— Привет, Дайан, — отзываюсь я, надеясь, что правильно вспомнил ее имя. Знаю, она раньше называла его, но у меня дерьмовая память на имена.

Она проходит мимо без попыток продолжить разговор, и это меня безмерно радует, ведь поддерживать ничего не значащую беседу у меня тоже плохо получается. Внезапно меня осеняет, что сегодня я сказал пять слов за весь день, и это всего лишь на два слова меньше, чем вчера. Скоро я и вовсе позабуду, как звучит мой голос. Здесь не только не с кем поговорить, но еще и не о чем.

Я пишу Эйдану практически каждый день. Вы можете написать так много шестилетнему ребенку, особенно, если знаете, что мать будет читать ему это письмо. Не могу дождаться, когда он подрастет, и тогда мы сможем нормально поболтать. Роза говорит, что я должен перестать относиться к Эйдану, как к другу, но мой отец никогда не вел себя так со мной, и я думаю, что из-за этого он очень много упустил. Я не собираюсь никому рассказывать о том, как страшно обижался на отца, потому что для этого и чертовой жизни будет мало. Скажем так, он тот еще засранец, и я не знаю, как моя мать вообще способна с ним уживаться.