— Отлично, — говорит Фиона, вроде как разочарованная тем, что у меня все получилось. — А теперь не могли бы мы вернуться обратно в кабинет…

Чувствую себя перышком, когда экзамен позади, и мы с родителями отмечаем это. Больше не придется пользоваться дурацкими автобусами или каминами — наконец-то я смогу аппарировать! Я радостно аппарирую из комнаты в комнату, Эйдан возбужденно просит аппарировать с ним бок о бок. Впервые за долгое время я чувствую, что, возможно, мир не так уж жесток ко мне. Это достижение, вроде такое незначительное, вызывает во мне уверенность, что в четверг я одержу победу. Я просто обязана победить. И смогу сделать это, не вытягивая на свет неприглядные тайны Дэйзи.

*

Накануне слушания об опеке я получаю кучу звонков с обещаниями поддержки в предстоящий день. Дом забыла о нашей небольшой размолвке на счет секрета Дэйзи (ну, я не знаю, забыла ли она, но, по крайней мере, больше не упоминает об этом) и говорит мне, что если Скорпиус выиграет дело, она может сделать так, что он не доживет до следующего дня.

Звучит убедительно.

Мама с папой уверяют, что я не потеряю Эйдана, что бы ни случилось, ведь они не позволят этому случиться, и тому подобное…

Даже Джинни звонит мне, чтобы сообщить о своей уверенности — я выиграю дело, так как я отличная мать. Но я не могу согласиться с ней. Вряд ли я получу приз, как лучшая мать в ближайшее время. Я шантажирую сына, чтобы он ел овощи; вру, что его заберут монстры, если он не ляжет спать до девяти; позволяю ему есть мороженое перед обедом, если взамен получу несколько минут тишины. Наверное, я худшая в мире мать. Ну, кроме тех матерей, которые вынуждают детей присоединяться к сектам… те совершенно чокнутые.

Эйдан не знает, что происходит. Мне сказали, что он не обязан присутствовать на слушании завтра, поэтому Дом согласилась с ним посидеть. Мне не хватило духу сообщить ему, что мы боремся за него, потому как, думаю, он решит, что это я во всем виновата.

Дженни — единственная, кто мне не звонит. Ал выразил поддержку, но не упомянул свою жену. Мы не общаемся уже около месяца, но кажется, что времени прошло гораздо больше. Иногда я очень хочу быть менее упрямой.

Дом забирает Эйдана рано утром и обнимает меня перед уходом.

— Вперед, команда Розы! — шепчет она мне в ухо. — Ты победишь этого блондинистого придурка, как пить дать.

Как же мне хочется поверить ей. Даже то, как я нервничала перед экзаменом по аппарации, нельзя сравнить с тем, что я чувствую сейчас.

— Веди себя хорошо с тетей Дом, — строго говорю Эйдану. — Увидимся позже, хорошо? — обнимаю его так, словно этот раз у нас последний.

— Мам, ты задушишь меня! — пищит Эйдан. — Увидимся!

— Пока, малыш.

О боже, я чувствую слезы на глазах.

— Ох, Роза? — оборачивается Дом. — С днем рождения!

Это явно наименее счастливый день рождения из всех, что у меня был. Включая тот раз, когда нас приняли за террористов в аэропорту. Зато в семействе Уизли никогда не бывает скучно.

Я аппарирую в министерство, где мама с папой уже ждут меня. Они желают мне счастливого дня рождения, но выглядят при этом крайне обеспокоенными. Честно говоря, я бы лучше вообще забыла о своем дне рождения. Даже если бы сегодня я не могла потенциально потерять сына, все равно мне было бы грустно, что я стала старше. Скорпиус и Дэйзи также прибыли, и мы обмениваемся взглядами, ожидая за пределами зала, куда нас вызовут предстать перед Визенгамотом. Тем не менее, самый важный человек все еще не прибыл.

— Где, черт возьми, Том? — шиплю я матери.

— Скоро будет, — уверяет она меня, но выглядит очень взволнованной. — Иначе он сильно пожалеет…

Словно почувствовав, что мы говорим о нем, Том появляется ровно в тот момент, когда открываются двери в зал. Пока все заходят внутрь, он отводит меня в сторону на несколько слов.

— Я сделаю все от меня зависящее, Роза, — сообщает он мне. — Но вы уверены…

— Уверена, — перебиваю я. — Я не хочу, чтобы вы использовали эту информацию против Дэйзи. Договорились?

Том закатывает глаза.

— Ладно. Итак, Скорпиуса будут опрашивать первым, потом — вас. Затем Визенгамот удалится для принятия решения — это не займет много времени — и решит, как лучше поступить. Вы готовы?

— Как никогда, — киваю я, чувствуя, что меня может вот-вот стошнить.

Мы занимаем наши места впереди, сбоку от нас расположился Скорпиус со своим адвокатом. Дэйзи сразу позади них, сознательно не глядя на меня. Мама с папой сидят за моей спиной. Семь членов Визенгамота расположились за длинным столом в торце зала — эти люди решат судьбу данного слушания. Может, стоит немного оголить сиськи перед ними.

— Слушание дела Малфой против Уизли за право опеки над Эйданом Рональдом Уизли начнется сейчас, — оглашает представитель Визенгамота Раймонд Вольф. Он говорит обыденным тоном. Для него это просто очередной рабочий день, в то время как для меня — один из важнейших. — Визенгамот заслушает предложение сторон от адвокатов. Мистер Саммервилл?

Адвокат Скорпиуса, Генри Дж. Саммервилл, поднимается, чтобы обратиться к Визенгамоту:

— Мой клиент хочет получить полную опеку над сыном, оставив мисс Уизли щедрых три дня в неделю для общения с сыном, включая визиты на выходные.

— Мистер Фокс?

Теперь встает Том:

— Моя клиентка хочет оставаться главенствующим опекуном своего сына, предлагая мистеру Малфою опеку на каждые вторые выходные и по средам.

Том предложил такой расклад, сказав, что он звучит более разумно, чем есть на самом деле. Вольф все записывает.

— Очень хорошо. Визенгамот вызывает отца Эйдана Рональда Уизли — мистера Скорпиуса Малфоя — к допросу, а затем мать Эйдана Рональда Уизли — Розу Уизли, после чего удалится для принятия решения. Мистер Малфой, займите место для опроса…

Скорпиус выглядит таким же взволнованным, как и я, проходит к месту напротив членов суда. Если бы сейчас рассматривалось уголовное дело, то на его месте, как раз был бы подозреваемый. Саммервилл задает вопросы первым.

— Мистер Малфой, вы бы назвали себя хорошим отцом? — спрашивает он Скорпиуса.

Скорпиус на мгновение задумывается. Он явно не хочет здесь находиться.

— Да, — его голос дрожит.

— Опишите свои отношения с сыном.

— У нас отличные отношения… когда мы с ним видимся. Он хорошо себя ведет большую часть времени.

Судьи энергично делают пометки.

— И как часто вам удается увидеться со своим сыном, мистер Малфой? — спрашивает адвокат.

— Ну, я вижусь с ним на выходных и по средам, но эти договоренности часто не работают.

— С чем это связано?

— Ну, Роза очень занята. Иногда я приглядываю за сыном, пока у нее идут вечерние занятия по зельям…

Чувствую, будто меня только что ударили. Это же он настоял, чтобы я пошла учиться! Он же сам пообещал присмотреть за Эйданом! Или он сделал это, лишь бы получить дополнительные аргументы против меня?

— Итак, вы могли бы сказать, что на Розу нельзя положиться? — спрашивает Саммервилл.

— Я… — Скорпиус явно смущен. — Я бы не сказал так. Просто ее рабочие часы часто меняются, и у нее есть другие обязательства… — он замолкает.

— Значит, другие обязательства. А в какие часы работаете вы, мистер Малфой?

— Я работаю с восьми до трех с понедельника по пятницу с дополнительным выходным в среду.

— И это фиксированное время?

— Да.

— То есть будет справедливым отметить, что вы более надежный родитель, чем мисс Уизли?

— Протестую! — Том быстро выступает в защиту. — Он склоняет свидетеля. Рабочие часы Розы не имеют ничего общего с ее родительскими обязанностями.

— Мистер Саммервилл, — обращается к нему Вольф, — перефразируйте вопрос.

Саммервилл выглядит раздраженным:

— Считаете ли вы, что рабочие часы мисс Уизли каким-то образом влияют на ее родительские обязанности?

Скорпиус опускает взгляд на свои руки:

— Полагаю, что да…

— Почему?

— Ну, она не всегда может забрать его после школы. Ему приходится проводить много времени в доме бабушки и дедушки или других членов семьи. В жизни Эйдана не хватает стабильности.