— Ну… слушание будет 19 апреля, — мое сердце замирает. Это так предсказуемо. — Прости, я пытался перенести дату, но это единственный свободный день на предстоящие семь месяцев. Они собирают эти заседания каждый месяц, но свободный день в ближайшее время только на это число.

— Верно.

— Я не выбирал его, — говорит он мне. На его лице искреннее сожаление. Что ж, полагаю, это и хорошо. — Я надеюсь, что мы придем к консенсусу, хотя… это вовсе не значит, что из-за этого слушания кто-то выиграет или проиграет.

— Тебе легко говорить. Если ты выиграешь, ты получишь его на четыре дня, включая выходные, — шиплю я. — Вряд ли это так уж и справедливо.

========== 21. Судебные разбирательства и страдания ==========

— Я не позволю вам использовать это во время слушания.

Я размышляла об этом всю неделю. Фактически, я больше ни о чем другом и не думала. Я трижды попала в неловкое положение на работе, потому что сидела, уставившись в одну точку, и забыла добавить основной ингредиент на занятиях по зельям, что привело к сильному взрыву, а еще я почти расщепилась, готовясь к экзамену по аппарации, который уже завтра. Я не могу забыть тот факт, что Дэйзи в девичестве — Долохова, но решила, что не буду использовать эту информацию против нее. Просто не могу.

— Я знал, что вы так скажете, — удрученно вздыхает Том, откидываясь на спинку кресла. — Мне нельзя даже упомянуть об этом?

— Нет, — строго отвечаю я. — Это было бы нечестно. Это не имеет абсолютно никакого отношения ко мне или Эйдану. Это ее дело, — мой голос звучит, как у робота, будто не я, а кто-то с более высокими моральными принципами контролирует то, что я говорю. В глубине души мне отчаянно хочется прокричать на весь мир, что старая добрая Дэйзи — дочь одного из самых ужасных волшебников в истории, но это глупое чувство справедливости, взращённое моей матерью, останавливает меня.

— Это было бы весомым аргументом для членов Визенгамота, — добавляет Том. — Многие из них потеряли родственников или друзей в той войне. Просто говорю.

— Тогда просто молчите! — восклицаю я. — Дэйзи никого не убила… насколько мне известно.

Том сердится оставшуюся часть нашей встречи, но мне все равно. Мне кажется, он ведет себя немного по-детски в этой ситуации. Ну правда, аргумент о том, что отец Дэйзи был Пожирателем Смерти, может быть быстро оспорен адвокатом Скорпиуса, что подорвет остальные наши аргументы.

Покинув кабинет Тома, я решаю отправиться к Джеймсу. Я не виделась с ним всю неделю, будучи занятой на работе, курсах аппарации, с маминой кампанией и борьбой за опеку. Дом пыталась поговорить с ним два дня назад, но он не открыл дверь, хотя она была уверена, что он внутри. Джеймс даже с Алом не общается — только орет, чтобы тот оставил его в покое. Так что я не уверена, как у нас все пройдет.

К удивлению, он отвечает на мой стук и даже открывает дверь. Я сразу же с уверенностью могу сказать, что он пьян, даже до того, как он успевает вымолвить хоть слово. И это в два часа дня.

— Рыжая! — кричит он. — Рад тебя видеть! — он заключает меня в медвежьи объятия, и запах алкоголя чуть не сбивает меня с ног.

— Ты пахнешь, как пивоварня, — кашляю я.

— А ты пахнешь розой! Поняла?

— Очень остроумно, — сухо говорю я. — Можно войти?

Он отступает, чтобы впустить меня в чрезвычайно захламленную квартиру, и я впервые замечаю, что он не один. Скорпиус здесь. Он смущенно кивает мне. Очевидно, что он здесь делает то же, что и я — проверяет, жив ли Джеймс.

— Вы только взгляните на себя! — говорит Джеймс заплетающимся языком. — Рыжая и Скорп, Ромео и Джульетта… Мария и Иосиф…

— И как много он выпил? — спрашиваю я Скорпиуса.

— Без понятия, — он пожимает плечами. — Я здесь не больше десяти минут… похоже, он пьет беспробудно…

— Я слышу вас! — ревет Джеймс. — Хочешь выпить, Рыжая?

— Нет, спасибо, — отвечаю я. — Э-э, ты не считаешь, что тебе нужно… поспать или что-то в этом роде? — его глаза красные и опухшие, а тело — как у скелета.

— Зачем мне спать? Незачем засыпать… незачем просыпаться…

Неужели он такой потерянный из-за квиддича? Его же отстранили всего на несколько матчей, а не навсегда.

— Джеймс, если ты продолжишь в том же духе, они вытурят тебя из команды, — строго говорю ему я.

— Она права, приятель, — соглашается Скорпиус. Впервые за долгое время мы на одной стороне. Это приятно. — Выглядишь дерьмово. Хочешь поесть?

Настроение Джеймса очень быстро меняется от спокойно-расслабленного до откровенного бешенства.

— Заткнись, Малфой! Не смей приходить сюда и указывать мне…

— Он волнуется за тебя! — кричу я. — Мы все волнуемся!

— С каких это пор вы, двое, снова стали чертовой командой? — рявкает Джеймс. — Мне больше нравилось, когда вы ненавидели друг друга — над вами хоть посмеяться можно было…

— А мне больше нравилось, когда ты не был таким пьяным неудачником! — шиплю я. — Повзрослей!

Джеймс никогда не любил разборки. Он убегает в свою спальню, хлопая дверью, пробормотав что-то типа «Пошла ты и тот гиппогриф, на котором ты прилетела». Как я рада, что он прислушался к моему совету повзрослеть. Мы со Скорпиусом не уходим, а молча начинаем убирать гостиную, понимая, что это единственный способ помочь Джеймсу сейчас. Мы обнаруживаем бутылки виски и пива, упаковки сигарет, но никакой еды или упаковок от нее — похоже, Джеймс на жидкой диете.

— Если это продолжится, он окажется в Святом Мунго, — заявляет Скорпиус после нескольких минут тишины. Интересно, ему важно, чтобы я услышала, или просто хочется завести разговор? В любом случае, я согласна и на такое.

— Похоже, никто не может достучаться до него, даже Гарри, — грустно отвечаю я.

Я бросаю взгляд на Скорпиуса. Он сосредоточен на уборке. Я снова вспоминаю страшный секрет Дэйзи, и мне отчаянно хочется знать, известно ли ему о нем. Было бы неуместно просто вывалить это на него. И каждый раз при упоминании Дэйзи наши разговоры становятся довольно неловкими, заканчиваясь серьезными ссорами.

Когда квартира становится чище, я решаю, что больше не могу вытерпеть напряжение между нами и объявляю, что мне еще нужно забрать Эйдана у Тедди. Он там играет с Ремусом после школы. Сочувствую Виктуар и Тедди. Не уверена, что мир видал когда-нибудь таких демонят, как наши дети.

— Ладно, увидимся в четверг, — говорит Скорпиус.

Мне приходится задуматься на мгновение, чтобы понять, при чем тут четверг, как вдруг меня осеняет — слушание об опеке. Ну конечно. Будто я могу думать о чем-то другом.

— Увидимся в четверг, — я отвечаю на автомате. Больше нет смысла об этом спорить — все должно решиться.

И если это не убьет меня, значит, я выиграю.

*

Я сижу в холле Департамента магического транспорта, ожидая, когда меня позовут сдавать тест по аппарации. Я здесь одна: взволнованный мужчина немного младше меня зашел передо мной. Мама предложила составить мне компанию, но я не могу представить худшей кандидатуры для ожидания, чем она. Она же сведет меня с ума. Так что я вежливо отклонила ее предложение, и она ушла немного обиженной.

— Роза Уизли!

Вот дерьмо. Это же меня, да?

Я всегда нервничаю на экзаменах. Иногда думаю, даже хорошо, что я не сдавала ЖАБА — не уверена, что пережила бы это. Экзаменатор, женщина за тридцать, проводит меня в кабинет, где принимают экзамен.

— Добрый день, Роза. Меня зовут Фиона, и сегодня я буду принимать ваш экзамен, — она говорит это, пытаясь выглядеть дружелюбной, что означает: ее уровень стервозности зашкаливает. — Заполните эту форму, и можем начинать…

Я заполняю сведения о себе и глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Закончив, протягиваю ей форму, и она берет меня за руку с просьбой аппарировать в волшебный городок Орфингтон.

Сильно концентрируюсь на месте назначения. Я могу сделать это. Я практиковалась миллион раз. Поворачиваюсь на месте, надеясь на лучшее и…

БАЦ!

Мы оказываемся в конкретно обозначенном месте, и я выдыхаю с облегчением.