Ладно, рассмотрим другой вариант.
Может быть, у нее есть на стороне дети? Может быть, она уже была замужем и бросила своего мужа, чтобы выйти замуж за Скорпиуса. Но на самом деле так и не развелась с ним, и теперь у нее фактически два мужа?! И ей предстоит коротать свои дни в местах не столь отдаленных, ведь ее брак со Скорпиусом с самого начала был недействительным!
М-да, похоже, я просто пересмотрела маггловского кино.
А может быть, она убийца, находящаяся в бегах, которая сменила имя на Дэйзи? Ну, вы понимаете, вряд ли бы кто-то в здравом уме назвал свою дочь «Дэйзи». Хотя, если она убийца, сомневаюсь, что Том сообщил бы мне об этом, думаю, в этом случае он бы скорее связался с министерством.
Следующая догадка поражает меня в самое сердце — а что, если у нее роман? Что, если Том узнал, что у Дэйзи роман с другим мужчиной, и теперь главный аргумент Скорпиуса о «полном и надежном доме» становится фикцией? Ну, этот вариант слишком идеальный, чтобы быть правдой. В этом случае, мне бы больше не пришлось страдать угрызениями совести из-за нашего поцелуя на свадьбе, потому что вина за разрушенный брак будет целиком и полностью лежать на Дэйзи.
Но я не могу избавиться от беспокойства, грызущего меня изнутри. Эта женщина общалась с моим сыном последние три месяца, может быть, даже дольше, а я так мало о ней знаю. Что если она представляет опасность? Как я могла быть настолько глупа, чтобы довериться суждению Скорпиуса о ней, когда он успел принять столько неправильных решений в прошлом? Может быть, я и в самом деле плохая мать, раз разрешила незнакомке столько времени провести наедине с моим ребенком.
Том открывает дверь своего кабинета и приглашает меня войти. Нервное напряжение достигает своего предела.
— Как вы сегодня, Роза? — пытается Том проявить вежливость.
— Просто скажите мне уже, — требую я. — Со вчерашнего дня я все никак не могу перестать об этом думать… пожалуйста, просто скажите.
Том кивает.
— Присаживайтесь.
Я усаживаюсь, складываю руки и готовлюсь услышать правду. Стул, на котором я сижу, старый и неудобный, но сейчас я даже не обращаю на это внимания.
— Верно… во время нашей последней встречи вы сказали мне, что вам практически ничего не известно о Дэйзи, — припоминает Том.
— Да, — согласно киваю я, чувствуя, как стыд захлестывает меня.
— Скажите, а вам известна ее девичья фамилия?
Я на мгновение замираю и понимаю, что не знаю о ней даже такую малость. Неужели я и правда думала, что чем меньше мне о ней известно, тем счастливее буду? От этого она так просто не исчезнет.
— Нет, не знаю, — признаю я, глядя на свои колени.
— Скорпиус никогда не упоминал об этом?
— Я никогда не спрашивала. Я вообще старалась не иметь с ней ничего общего.
Том снова кивает.
— Что там, Том? — спрашиваю я. — Она… опасна? — я никогда не прощу себя за это. Как бы мне хотелось, чтобы в тот момент, когда она только вошла в нашу с Эйданом жизнь, я потрудилась и узнала бы о ней чуточку больше.
Том отвечает не сразу. Вместо этого он листает бумаги на своем столе и достает лист пергамента.
— У меня есть старинный друг в министерстве, который оказал мне небольшую услугу. Я попросил его проверить биографию Дэйзи Малфой. Конечно, ему не удалось ничего узнать о Дэйзи Малфой, главным образом потому, что она еще официально не сменила имя, — он отрывается от пергамента: — Простите, Роза, я никогда не предлагал вам чашку чая…
— Забудьте о чае! — шиплю я. — Что узнал ваш друг из министерства?
Том усмехается, заставляя поверить, что чашка чая была предлогом, чтобы оттянуть неизбежное.
— Девичья фамилия миссис Малфой — Питерс. Диана Питерс.
— Диана? — в замешательстве переспрашиваю я.
— Дэйзи — это прозвище, которое она взяла себе, когда училась в Хогвартсе, — поясняет Том.
— Оу, — на самом деле, она могла бы выбрать себе имя и получше. — Ну, многие берут себе другие имена. Как это может нам помочь?
Том награждает меня мрачным взглядом.
— Но и Дианой Питерс она тоже была не с самого рождения.
— Как так?
— Питерс — фамилия ее матери. Лайла Питерс была чистокровной ведьмой, умершей, когда Диане — ладно, Дэйзи, — было всего девять лет. После этого ей пришлось жить в приемной семье.
— А как же ее отец?
— Ну, в нем-то все и дело, — говорит Том и его лицо заметно мрачнеет, — из Азкабана он вряд ли мог хорошо о ней позаботиться.
— Азкабана? — восклицаю я. — Ее отец был в Азкабане?
— Пару лет назад он, наконец-то, сыграл в ящик, — говорит Том. — А теперь, если совсем вкратце. Видите ли, Роза, до того как стать Дэйзи Малфой, а перед этим Дианой Питерс, ее звали Диана Долохова.
Это имя заставляет мое сердце остановиться. Мне даже не надо уточнять у Тома тот ли это Долохов, о котором я только что подумала, все становится совершенно ясно по выражению его лица. Отец Дэйзи был одним из самых верных сторонников Волдеморта. Антонин Долохов был Пожирателем смерти.
Антонин Долохов убил отца Тедди.
— Она внебрачная дочь Антонина Долохова, — поясняет Том, хотя я этого и не прошу. — Это случилось после того, как Долохов и остальные сбежали из Азкабана в 1996 году. Сомневаюсь, что он вообще знал о ее существовании, если честно.
Я медлю, пытаюсь осознать сказанное. Ну не может же на самом деле это быть правдой. Знаю, она корова, но не могла же она быть дочерью Долохова! Как Скорпиус мог спутаться с дочерью Долохова? Долохов же был среди самым отмороженных Пожирателей, как Эйвери, Нотт, Мальсибер и… Малфой.
А потом я понимаю, что и сама забеременела от ребенка бывшего Пожирателя смерти. И что мой сын — внук бывшего Пожирателя смерти.
— При всем уважении, — начинаю я, — для Визенгамота не станет шоком, что Эйдан будет проживать под одной крышей с дочерью Пожирателя смерти. Пусть его фамилия и Уизли, но это не отменяет того факта, что отец у него из Малфоев.
Том наклоняется вперед, положив локти на стол.
— Роза, я хорошо знаком с историей Скорпиуса. И я не говорю, что Малфои были ангелами, но, по крайней мере, они искупили свои грехи. Долохов же был подонком до самого конца.
— Но станет ли это весомым аргументом в нашу пользу? Она не отвечает за поступки ее отца.
— Яблоко от яблони, — пожимает плечами Том, — Долохов убил Ремуса Люпина, — я с грустью киваю. И во мне вспыхивает гнев от той боли, которую пережил Тедди по вине Долохова. — А еще не стоит забывать, что он убил братьев вашей бабушки во время Первой войны. Фабиан и Гидеон Прюэтт были могущественными волшебниками. А еще он несколько раз пытался убить ваших родителей.
— Многие пытались убить моих родителей, — подчеркиваю я. Даже я пыталась убить своих родителей.
— Роза, поверьте, для Визенгамота будет серьезным аргументом тот факт, что Дэйзи умолчала не только о том, кто она на самом деле, так еще и скрыла, что ее отец один из самых кровавых волшебников за последние сто лет. Волшебника, который убил членов вашей семьи и серьезно ранил не меньше сотен других. Вы правда думаете, что Визенгамот отдаст ребенка под опеку детям Пожирателей смерти?
И тут до меня доходит, из-за чего мама считает, что если кто и сможет выиграть мое дело, так это только Том. Он и правда абсолютно безжалостен. Я не могу помочь, но чувствую некий дискомфорт от всего этого. Я знаю Скорпиуса столько лет, и пусть он иногда ведет себя как самый настоящий придурок, но я бы никогда не сказала, что в нем скрыто зло. Мерлин знает, мы не выбираем наших родителей. И хотя я терпеть не могу Дэйзи, понимаю, что она тоже не плохая. Не настолько плохая. Не настолько, чтобы хладнокровно кого-то убить, как делал не раз ее отец.
— Я говорил вам, Роза, что смогу выиграть это дело, — говорит Том. — Вопрос теперь в том, дадите ли вы мне это сделать?
*
Моя голова гудит, когда я прихожу домой после работы. После обеда я только и могу, что думать о Долохове. Я видела его изображения в Ежедневном пророке, когда они каждый год вспоминают события отгремевшей войны. Он на них был таким уродливым и пугающим человеком с бледным лицом. Одной мысли о нем достаточно, чтобы меня начало тошнить. И как бы я не ненавидела Дэйзи, я не могу не жалеть ее. Не думаю, что смогла бы жить, если бы у меня был отец, совершивший так много зла. Но опять же, я привыкла к мысли о том, что являюсь дочерью национального героя, и, возможно, это делает меня слишком самовлюбленной.
