— Приятно видеть, что вы относитесь к этому вопросу достаточно серьезно, — говорит он, усаживаясь за свой унылый стол. Затем он протягивает руку, предлагая мне тоже присесть. — Я повидал многих родителей, которым совершенно наплевать на своих детей, но которые хотят воссоединиться со своими бывшими.

— Ну, я не одна из них, — холодно отвечаю я.

— Я так и не считал, но мне надо было убедиться, — он изучает меня мгновение. — Как я и думал, все верно.

— Что вы имеете в виду? — хмурюсь я. Ненавижу то, как он смотрит на меня. Это заставляет ощущать меня неуютно.

— Вы дочь своей матери, — ухмыляется он.

По какой-то причине, я всегда воспринимала это сравнение, как личное оскорбление. Я полагаю, что ни одна женщина на самом деле не хочет быть похожей на свою мать, особенно, если ее мать — та еще заучка с ужасными волосами.

— Вы знакомы с моей матерью?

— Все знают Гермиону Уизли, — да уж, полагаю, это был глупый вопрос — в конце концов, она баллотируется на пост министра. — И я какое-то время работал вместе с ней в министерстве, прежде чем занялся собственной практикой.

— Вот как.

Несколько минут он молчит с задумчивым выражением лица. Затем он откидывается на спинку стула и складывает руки на груди.

— Я возьму ваше дело, мисс Уизли. И выиграю его. Но вы должны будете рассказать мне обо всем, что когда-либо происходило между вами и Скорпиусом. С самого начала.

Я тяжело вздыхаю:

— Сколько у вас свободного времени?

*

После очень продолжительной встречи с адвокатом я направляюсь к родителям, ведь именно на них я оставила сегодня Эйдана. Сегодня состоится матч между Пушками Пэддл и Паддлмер Юнайтед, поэтому Тедди и Ремус тоже здесь и готовы отправиться на стадион.

— Как все прошло? — спрашивает мама, стоит мне только переступить порог. — Разве Том не великолепный?

— Может быть и так, — бормочу я, все еще совершенно не веря, что Том Фокс сможет выиграть дело. Тем не менее, если он надерет задницу Скорпиусу, я не буду против.

— Он всегда был превосходным сотрудником, а ему ведь около тридцати, знаешь ли. Безжалостный. Он именно тот, кто тебе нужен, чтобы победить этого ублю…

— Ладно-ладно, мама! — останавливаю я ее. — Мы все прекрасно знаем о твоем к нему отношении.

Почему меня все еще раздражает, когда кто-то говорит о Скорпиусе плохо? Неужели я действительно думаю, что я единственная, кто имеет на это право?

Когда появляется дядя Гарри, папа, Тедди и Ремус, мы с Эйданом отбываем на квиддичный стадион. На матчах Пушек всегда шумно. Пока мы занимаем места в верхней ложе стадиона, Эйдан и Ремус обмениваются мнениями о том, кто наберет наибольшее количество очков в сегодняшнем отборочном матче Лиги.

— Джеймс наберет миллион очков! — провозглашает Эйдан.

— Нет, он наберет два миллиона очков! — возражает Ремус.

— Эй, вы вообще-то помните, что Джеймс у нас ловец? — поправляет их папа, а Гарри и Тедди просто обмениваются улыбками. Они продолжают спорить, пока матч, наконец-то, не начинается.

Джеймс всегда производил ошеломляющее впечатление на квиддичном поле. Даже когда он на втором курсе только начинал играть, уже тогда он чувствовал себя увереннее тех, кто играл годами. И, полагаю, когда вы настолько же хороши, как Джеймс Поттер, у вас есть все основании считать себя лучше других, пусть это и раздражает. Но что еще больше раздражает, так это визг женщин, когда Джеймс облетает стадион по кругу, красуясь перед трибунами, и я задаюсь вопросом — помнит ли он для чего вообще вылетел на поле? Да-да, чтобы поймать этот чертов снитч.

Но, несмотря на крики Гарри и папы, я не могу сосредоточиться на игре. Все, о чем я могу думать, так это о глупом судебном заседании и о том, насколько все это бессмысленно. Я бы хотела, чтобы Дженни была здесь. Что еще более важно, я хотела бы, чтобы мы с Дженни по-прежнему разговаривали. Я могла бы обсудить это с Дом и Лаурой, но они ничего не воспринимают всерьез. А вот основной проблемой Дженни, как мне кажется, как раз и был тот факт, что она ко всему относилась слишком уж серьезно. Кажется, что в последние несколько месяцев все стало слишком уж…

— ФОЛ! Это было чертово нарушение! — папа и Гарри вскочили со своих месте, как и дети, чтобы получше рассмотреть место, где приземлились Джеймс и загонщик Паддлмер.

— Что случилось? — спрашиваю я, пытаясь понять суть происходящего.

— Роланд ударил битой Джеймса! — сердито кричит Тедди. — Это не…

Он замолкает, чтобы рассмотреть происходящее. На этот раз я тоже все вижу. Вижу, как Джеймс бьет Роланда по лицу, сбивая того с ног. Остальные игроки тоже приземляются, и начинается массовое побоище, в котором кто-то пытается удержать Джеймса, а кто-то наоборот только подзуживает. Он вновь выворачивается из держащих его рук и снова бьет Роланда. Да что с ним не так?

Тедди, папа и Гарри выбегают из ложи, а я, схватив мальчишек за руки, следую за ними. Весь путь вниз, всю ту чертову сотню шагов, Ремус и Эйдан взволновано болтают о том, что только что произошло. Не самый лучший пример, который мог им подать Джеймс. У нас не выходит заминки с тем, чтобы попасть на поле, люди до сих пор не склонны ни в чем отказывать Гарри Поттеру.

К тому времени, как мы оказываемся на поле, драка уже закончилась. И Джеймс, и Роланд все в крови, а представители квиддичной федерации выговаривают им обоим, пока Джеймс не бросает на них весьма злой взгляд и не уходит в раздевалку. Гарри отправляется следом за ним.

— Мама, что происходит? — спрашивает Эйдан у меня.

— Без понятия, — честно отвечаю я.

Через несколько минут Гарри выбегает из раздевалки.

— Его отстранили на три матча, — сердито говорит он. — Подождем, когда это дойдет до Джинни…

Об этом даже не стоит беспокоиться.

Репортеры из Ежедневного пророка уже во всю кружат вокруг поля, чтобы сфотографировать нас, поэтому мы решаем немедленно отправиться домой, а не дожидаться окончания матча. Хотя, нам все равно, какие колдографии сделают репортеры, ведь тетя Джинни, главный редактор Пророка, точно не пропустит их в печать, но нам не улыбается увидеть их в какой-то желтой газетенке или Ведьмополитене с чудовищным заголовком: «Поттер сошел с ума во время квиддичного матча, семья совершает самоубийство».

К сожалению, я пообещала Эйдану, что разрешу ему пойти к Скорпиусу после матча. Надеясь, что он так устанет, что просто уснет во время обратной дороги и я смогу его просто уложить спать… вместо этого он удивительно бодр и активен. Да еще и мистер Фокс советовал мне отпускать Эйдана к Скорпиусу по малейшему желанию, чтобы сделать претензии Малфоя смехотворными. Ну, какими они и являются на самом деле.

Когда мы подходим к входной двери Скорпиуса, я надеюсь, что в квартире находится только Дэйзи. Я бы хотела не видеть эту женщину всю оставшуюся жизнь, ведь даже само ее нелепое имя вызывает у меня рвотный рефлекс, но сейчас она — не самый плохой вариант.

Они открывают дверь вдвоем. Мистер и миссис Малфой. Ну что ж, отлично, что они все делают вместе.

Напряжение так и витает в воздухе, но Эйдана, похоже, это ничуточки не смущает. Вместо этого он забегает в квартиру, даже не попрощавшись со мной, поэтому я остаюсь стоять в дверях, держа сумку с его вещами и выглядя, как полнейшая идиотка.

— Привет, Роза, как ты? — неловко улыбается Дэйзи.

— Хорошо, — коротко отвечаю я. — Вот вещи Эйдана. Я заберу его завтра в четыре.

— Я мог бы завезти его, — предлагает Скорпиус.

— Не утруждайся.

Скорпиус закатывает глаза, словно я веду себя, как маленькая. Никогда до этого мне не хотелось так сильно врезать ему по яйцам, как сейчас. Но опять же, вряд ли это сыграет мне на руку, когда мы окажемся в Визенгамоте.

— Я получила письмо от твоего адвоката, — холодно говорю ему.

— Пойду, накрою на стол, — быстро произносит Дэйзи, оставляя нас наедине.

— Ты знала, что так и будет, — пожимает плечами Скорпиус.