— Почему ты такая подавленная? — Брайан оказывается около меня так мгновенно, словно он тоже освоил аппарацию. И знаете, это бы огорчило меня, если бы маггл освоил аппарацию быстрее меня. У меня впереди еще одно занятие до того, как можно будет сдать тест на лицензию.

— Прости, не могу сказать здесь, — бормочу я. Брайан кивает, но не отходит. — Как дела с Дом?

Лицо Брайана тут же преображается.

— Она потрясающая, Роза! — явно она не поделилась с ним историей о том, как они вместе с Джеймсом убивали крыс в подворотне около Дырявого котла. — Она такая забавная, милая и умная, — я пытаюсь сдержать смешок, честно-честно, но мне не удается, и он прорывается веселым и громким смехом. Определенно, мне это было сейчас очень нужно.

— Спасибо, Брайан, — смеюсь я, — именно это и нужно мне было в этот момент!

— Эй, я серьезно, — говорит он мне. И это вызывает у меня еще больший приступ смеха. Я замечаю, как Дженни смотрит на меня, явно злясь, что я нахожу силы смеяться, а не молча убиваюсь по тому, насколько же я испорчена. И, может быть, если я продолжу смеяться, все будет хорошо. Или же я просто окажусь в Мунго, что кажется сейчас не самым плохим вариантом.

*

Ал и Дженни отправляются в медовый месяц на следующий же день. Ал ни о чем не спрашивает, когда я ни словом не обмениваюсь с Дженни, когда мы провожаем их утром, а вот Джеймс припирает меня к стенке, стоит им только аппарировать.

Единственная причина, почему я здесь — Эйдан захотел попрощаться с ними.

— Что только что было, Рыжая? — спрашивает он меня. Только оказавшись вблизи я замечаю, насколько же он вымотан. Кожа у него бледнее, чем обычно, из-за чего глаза кажутся еще темнее, да и мешки под ними придают ему изможденный вид. Четко проступившие скулы… и сам он выглядит каким-то бледным, худым и больным.

— Ты в порядке? — спрашиваю я. — Ничего не болит?

Он смотрит на меня так, словно я рехнулась. Словно в его внешности за последние месяцы не произошло никаких кардинальных изменений. Как он может не обращать внимания на то, насколько он похудел?

— Здоровее флоббер-червя, моя дорогая кузина! — отвечает он. — И не смей менять тему. Почему Уинтерс тебя сейчас едва не испепелила взглядом?

— Уинтерс теперь стала Поттер, помнишь? — напоминаю я. — И это ерунда… забудь.

Может Джеймс и прикидывается дурачком большую часть времени, но он знает, когда стоит отступить. Вместо этого он приглашает меня на свой следующий матч по квиддичу и вручает три билета. Матч состоится через несколько недель против Паддлмер Юнайтед.

Следующее место, куда надо обязательно заглянуть, — родители. Рассчитывая на прекрасное послеполуденное чаепитие, мы с Джеймсом наивно переступаем порог нашего старого дома, обсуждая квиддич и погоду, когда понимаем, какую ошибку только что допустили…

Агитация.

Другими словами, кампания, направленная против тети Одри.

Тетя Джинни и дядя Гарри уже здесь. Глядя на них и не скажешь, что их младший сын только что женился. Они должны были бы весело отмечать такое радостное событие, как появление в семье первой невестки (невзирая на то, что она любопытная корова), вместо этого же они предельно сосредоточены и раздумывают над способами, как им обойти члена своей же семьи… и еще одну любопытную корову.

— Он такой дурак! — папа снова говорит о дяде Перси. — Я думал, что он успокоится, когда поймет насколько нелепа вся эта ситуация.

— Рон, мы уже обсуждали это, — говорит мама. — Ему просто промыли мозги. Не ты ли говорил?

— Прости, но я просто отказываюсь понимать, как можно оказаться под каблуком у собственной жены! Он что, делает все, что ему скажут? — ворчит папа.

— Ох, я не знаю, — вздыхает мама, — а теперь сходи и приготовь чай для Розы и Джеймса, хорошо?

— Да, хорошо.

Я бы рассмеялась, но, как правило, именно в таком ключе и происходит большинство разговоров родителей. Папа прикасается палочкой к чайнику и шуршит в поисках заварки, мы же с Джеймсом усаживаемся за кухонный стол, пока Эйдан убегает в другую комнату. Я пролистываю четко структурированную папку маминых предложений и вижу, что ее самоцель — подать себя любящей матерью.

Наверное, будет не очень хорошо, если она распнет тетю Одри на заборе.

— Гермиона Уизли — прекрасная жена, мать и хозяйка, — цитирую я один из ее лозунгов. Вскинув брови, я смотрю на нее. — Ты же это несерьезно?

— Это лучшее, что пришло нам в голову! — уныло стонет мама. — Может быть, Одри и та еще стерва, но она знала, как все это подать в лучшем виде…

Да уж, если мама начинает ругаться, это означает только одно — она уже дошла до ручки.

— Гермиона Грейнджер — за расширение прав и возможностей людей… «Воздаяние» — ее второе имя, — зачитывает Джеймс. — Погодите, я думал, что ваше второе имя «Джин»?

— Отдай! — мама вырывает папку из рук Джеймса. Джинни награждает сына суровым взглядом, всем своим видом показывая, что сейчас не время для шуточек.

Мамина предвыборная кампания, мягко говоря, полное дерьмо. И больше похоже на то, что она пытается рекламировать какое-то дешевое зелье от простуды. Конечно, эти мысли я оставляю при себе. Но все же предлагаю свою помощь, отчасти из-за того, чтобы отвлечься от всего того, чем сейчас полна моя жизнь. Эйдан подбегает ко мне, прося отпустить его на сегодня к Скорпиусу. И я не могу отказать, чтобы не спровоцировать всплеск любопытства своим ответом. Джеймс тоже пристально наблюдает за мной, пытаясь понять, отчего Дженни была со мной столь холодна сегодня. Я подумываю рассказать ему о том, что случилось — знаю, он будет на моей стороне, — но потом я отказываюсь от этой мысли. Думаю, будет лучше, если все мы притворимся, что ничего не произошло.

К счастью, со мной связываются с работы, прося подменить Хэйзел, которая приболела. Поэтому я прошу Джеймса закинуть Эйдана к Скорпиусу и отправляюсь на работу, делая вид, что у меня все отлично.

Я появляюсь в Мунго, где меня встречают восторженная Линда и уставшая Глэдис — Глэдис терпеть не может, когда ее надолго оставляют наедине с Линдой. Она говорит, что такие смены лишь добавляют ей лишней седины.

— Ну, как прошла свадьба? — взволновано спрашивает Линда. — Дженни была настоящей красавицей?

— Возможно, — кисло отвечаю я. Меня посещает мысль, может быть причина того, что я несчастна — это стойка администратора, где я провожу большую часть своего времени?

— А подробнее можно? — спрашивает Глэдис и вид у нее такой, что сразу становится ясно — она хочет сплетен, особенно тех, что касаются нас со Скорпиусом. Линде тоже интересно послушать, но она пытается скрыть интерес.

— Нет, — отвечаю я. — Нечего рассказывать.

========== 18. Время для вина ==========

Она добрая и заботливая,

Любящая и щедрая,

Преданная мать и бабушка,

Труженица, не боящаяся сложностей,

Верный друг!

Голосуйте за Гермиону Уизли, будущего министра магии.

*

Гермиона Уизли рассказывает о семейных ценностях — а вы знали, что ее дочь забеременела в шестнадцать?

Гермиона Уизли называет себя верной женой — а вы знали, что она изменяла своему мужу?

Гермиона Уизли говорит о равных правах для домовых эльфов — а вы знали, что у нее самой их целых пять?

Голосуйте за Перси Уизли, честного кандидата.

*

— Не могу поверить в это! Половина из этого дерьма полная бессмыслица! У меня нет пяти домовиков!

— О да, такой же «честный кандидат», как моя задница, — рычит папа, испепеляя взглядом передовицу Ежедневного пророка. — Эта женщина — сущий дьявол. Волдеморт, вернись, все забыто!

И пусть я считаю, что мамин слоган несколько напыщен, но тетя Одри прибегла к откровенной лжи, строя предвыборную кампанию дяди Перси. Да, я забеременела в шестнадцать, и, возможно, мама целовалась с кем-то, пока была помолвлена с папой, но уж в чем я точно уверена, так это в том, что у нас нет домовиков.

— Мам, думаю, пришла пора и нам играть грязно, — говорит Хью, который возится с Эйданом в углу. — Ну знаешь, распространять слухи, копаться в грязном белье.