— Он назвал тебя жалкой? — хмурится Брайан. — Это грубовато.

— Знаю, — соглашаюсь я.

— Я имею в виду, что никогда бы не сказал тебе это в лицо.

Я толкаю его.

— Извини, — смеется он. — Но, может, у него просто был шок. Ты же призналась ему в любви, в конце концов. Кто из них Скорпиус?

— Блондин, который держит за руку восьмидесятилетнюю, — я киваю в сторону Скорпиуса и Дэйзи.

— Она очень симпатичная восьмидесятилетняя, — говорит Брайан. Я снова толкаю его. — О, кстати, Эйдан смотрит на нас.

Я оборачиваюсь и замечаю очень злого Эйдана. Он так и не принял Брайана в роли моего друга — я совершенно забыла об этом, приглашая его на свадьбу.

— Вернусь через минуту, — я направляюсь к Эйдану. Я все еще злюсь на него за разрушенный торт, но также чувствую вину за то, что не посоветовалась с ним перед тем, как пригласить Брайана на свадьбу. Он разворачивается, когда я подхожу, поэтому я хватаю его за плечи и поворачиваю к себе.

— Не хмурься — будут морщины, — говорю ему я. Это явно его не волнует. — Послушай, я знаю, что тебе не очень нравится Брайан…

— Он — мой учитель, — хмурится Эйдан. — Ты должна была прийти с кем-то другим.

— С кем же?

— С папой.

— Папа пришел с Дэйзи, — я хмурюсь в ответ.

— Знаю. Он должен был прийти с тобой вместо нее.

Я очень не хочу говорить об этом здесь. Прошу Эйдана поиграть с Ремусом, обещая, что мы обсудим все позже. Но перед этим я уверяю его, что мы с Брайаном — просто друзья, и так будет всегда. Это успокаивает его, и он радостно убегает.

Когда объявляют обед, мы все направляемся в большой обеденный холл.

— Это не тот торт, который я делала! — восклицает бабушка Молли позади меня. Вот дерьмо.

*

После обеда — танцы. Я не могу отказаться от них, ведь я старшая дружка, поэтому заставляю Брайана танцевать со мной. Танцуя, рассказываю ему историю каждого из моих родственников. Он смеется при рассказе о Молли, но замолкает, когда узнает, что я не выдумала ни одной детали. Теперь он выглядит взволнованным.

— А это кто? — спрашивает он, указывая на Дом.

— Это Дом, — отвечаю я. — Я рассказывала тебе о Дом?

— Да-а, — и Брайан уплывает. Тогда меня осеняет: Дом — частично вейла. Когда я вижу невероятно саркастичную и грубоватую кузину, большинство мужчин видят невероятную красотку, и, очевидно, Брайан тоже. Для него не имеет значения то, что она смеется над ужасными политически некорректными шутками, или говорит попрошайкам, что у нее нет мелочи, а потом звенит перед ними копейками в карманах. Как большинство гетеросексуальных мужчин, он не видит дальше милого личика. Дом — как Белоснежка с алкоголизмом, только вместо семи мужчин на побегушках, у нее семнадцать. — Она…

— Прекрасна? — договариваю за него. — Да, она — частично вейла, — он вопросительно смотрит на меня. — Вейлы — магические существа, воистину прекрасные. Они могут удерживать мужчин заклинаниями. Виктуар — ее сестра.

— Это многое объясняет, — кивает Брайан, все еще бездумно глядя на нее. Кажется, мой план свести этих двоих, осуществится быстрее, чем я думала.

— Пригласи ее на танец, — предлагаю я.

— Я? — фыркает он. — Ну да, типа она потанцует со мной…

— Уверена, что потанцует. Поверь мне, у Дом бывали и похуже.

— Вот спасибо, — сухо говорит он. Я заставляю его подойти к Дом, и он делает это, поправляя волосы и пиджак по дороге. Я не слышу, что он говорит, но Дом сначала смотрит на него осторожно, оглядывая его с ног до головы своим фирменным устрашающим взглядом. Тем не менее, через мгновение она кивает, смеясь, и идет с ним на танцпол.

Ах, моя работа здесь закончена.

Разворачиваясь с триумфом, чтобы найти другого собеседника, я натыкаюсь на человека, которого избегала. Скорпиус. И та ярость, которую я подавляла весь день, поднимает свою уродливую голову снова.

— Не говори со мной, — я шиплю ему. — Даже не думай об этом.

— Ну же, Роза…

— Клянусь Мерлином, я прокляну тебя. Сделаю это на глазах у моей семьи, всех этих магглов и нашего сына, — не знаю, испытывала ли я когда-либо такую быстро растущую злость внутри себя. — Не говори со мной никогда и ни о чем, кроме Эйдана. Ты понял?

Я знала, что злюсь на него, но не осознавала, насколько сильно я зла, пока не услышала его голос. Кажется, я могла бы врезать ему по роже. Прямо по рту, который назвал меня «жалкой». Я выбегаю в комнату за обеденным залом, где хранятся все подарки.

Я сижу среди свертков, рассуждая, что может быть в каждом из красиво запакованных подарков. Солонки и перечницы, тостеры, кастрюли и другие бесполезные маггловские штучки, которыми Ал и Дженни, вероятно, никогда не воспользуются. Мне трудно сосредоточиться на чем-то, чтобы не плакать.

Я не могу это больше терпеть. Я не могу терпеть то, как он смотрит и как говорит со мной. Он заставляет меня чувствовать себя ничтожеством. Раньше он не делал такого. Я чувствовала себя принцессой, когда он смотрел на меня. Теперь его разум искажен браком. Он изменился или я изменилась? Знаю, это моя вина. Ну, частично моя. Мне не стоило говорить Дэйзи о предложении. Но что было, то прошло.

Ему было явно стыдно.

От этого я почувствовала себя даже хуже, если это возможно.

Я слышу, как звучит медляк, поэтому решаю оставаться в комнате с подарками как можно дольше. Я не в настроении смотреть, как счастливые парочки танцуют вместе, особенно теперь, когда у меня нет пары для танца. Я бы с удовольствием поспала. С нетерпением жду момента, когда Эйдан начнет капризничать вечером, и у меня будет великолепная отмазка свалить отсюда.

Дверь комнаты открывается. Снова Скорпиус. Часть меня удивлена, увидев его, а другая часть, чего-то подобного ждала.

Он выглядит так, будто ему больно. Словно только что узнал плохие новости. Словно внутри него идет жестокий бой между двумя разными чувствами. Короче говоря, он выглядит так же, как я.

— Я правда не могу говорить с тобой, Скорпиус, — говорю ему немного тише. — Ты был полным придурком прошлой ночью.

— Знаю, — отвечает он. — Но ты была конкретной стервой по отношению ко мне большую часть времени, что мы знакомы, так что мы почти квиты, — он делает паузу. — Я не умею танцевать, — говорит он тихо, прислоняясь к стене. Он смотрит в потолок, а не на меня. — Я вообще не умею танцевать. Я бездарен в этом, — ему не нужно говорить мне об этом. Я знаю, какой отстойный из него танцор. — Твой приятель Брайан умеет танцевать.

— И что? — бормочу я. Это должно помочь мне забыть Скорпиуса? Должна ли я хотеть Брайана больше, раз он умеет двигаться на танцполе. — К чему ты клонишь?

Он продолжает смотреть в потолок. Я тоже поднимаю голову вверх — вдруг там есть что-то интересное, но ничего нет. Просто белый потолок. Зато, очевидно, он более интересен, чем я.

— К тому, что ты заслуживаешь кого-то, кто умеет танцевать, — говорит он. — А я не умею.

Это злит меня. Если он больше не любит меня, он должен прийти и сказать об этом, а не говорить эту ерунду «дело не в тебе, а во мне». Как же он иногда бесит.

— Я тоже не умею танцевать, — говорю я.

— Ты выглядела так, как будто можешь выйти на танцпол с Брайаном, — продолжает он тем же тихим голосом.

— Скорпиус, — начинаю я, и он заметно вздрагивает, когда я произношу его имя. От этого больно, как от ножа в груди. — Ты правда ненавидишь меня? — я должна спросить. Знаю, я звучу отчаянной, нуждающейся, назойливой, но я просто обязана узнать, насколько сильно он ненавидит меня после того, как я разбила ему сердце. Вчера ночью я чувствовала лишь ненависть.

— Если бы, — он все еще смотрит в потолок. — Ты даже не представляешь, как бы я хотел тебя ненавидеть, Роза.

Это успокаивает. Как мне кажется.

— Я ненавижу то, что ты призналась мне в любви, — признает он. — И ненавижу то, что ты такая стерва с Дэйзи, — он наконец смотрит на меня. — Я ненавижу то, как ты ведешь себя большую часть времени. Но не тебя. К сожалению.