— Умеешь успокоить.

Мы молчим, пока Чонгук паркуется напротив входа, и затем свет от фар гаснет, и машину обволакивает фиолетовый свет неона от большой вывески. Он поворачивается ко мне и кладёт руку на колено, и я испытываю смешанное чувство радости с толикой разочарования от того, что мое желание соизволило исполниться только под конец поездки.

— Всё будет хорошо, звёздочка. Это ничем не отличается от всех других ваших встреч.

— Не обманываешь меня? — я сдержанно улыбаюсь и вопросительно поднимаю брови, и уголки его губ ползут вверх, а ладонь с коленки перемещается на мою тёплую щеку. Хочется приластиться к ней, словно котёнку, но всё-таки сдерживаю неожиданный порыв нежности.

— Не обманываю, — твёрдо говорит он и снова тянется вперёд, захватывая нижнюю губу в лёгком поцелуе, и отстраняется. Смотрю в его глаза и понимаю, что не лжёт мне, действительно считает, что всё будет хорошо. И я верю ему.

***

Кафе было наполнено гулом голосов, активно перебивающих друг друга. Основная доля посетителей располагалась за дубовыми столами у окна, заливисто смеясь и в перерывах потягивая с виду красивые коктейли. Уверена, что на вкус они будут не менее запоминающиеся, чем внешне.

Облокотившись рукой на стойку, я сидела вполоборота на высоком стуле, покачивая ногой и наблюдая за тройкой недалеко сидящих парней, которые приковывали к себе внимание присутствующих своим вызывающим поведением, включающее в себя разбрызгивание кетчупа по тарелке с карбонарой, которая больше не выглядела такой аппетитной, как прежде.

Я наконец отвожу взгляд от парней и, смыкая губы в линию, смотрю на свой молочно банановый коктейль, а затем на миссис Чон, которая стояла за стойкой и так же не отрывала глаз от той отвратительной компашки.

— Это мои любимые посетители, — с долей сарказма произносит она и качает головой, явно испытывая сильнейшее чувство раздражения.

— Они часто приходят сюда? — задаю вопрос я, на самом деле желая узнать, сколько раз в неделю она мучается от их присутствия в этом хорошем месте, которое автоматически становилось неприятным от одного только их существования.

— Когда как. На этой неделе что-то они зачастили, — говорит миссис Чон и обводит нас с Чонгуком вмиг потеплевшим взглядом, — Так, значит, вы вместе работаете над декорациями?

До этого я несколько раз кидала взгляд на Чонгука, который безучастно пил малиновый коктейль и тем самым позволял мне свободно общаться с его матерью, особо не встревая в наш разговор и позволяя мне отвечать всё то, что вздумается. Но этот вопрос заставил его взглянуть мне в глаза и улыбнуться так, словно он только что услышал что-то до невозможности смешное, и это вызывает ещё более широкую улыбку на моем лице, которая не ускользает от внимания его матери.

— Что-то типа того, — отвечает он и смотрит на мило улыбающуюся миссис Чон.

Мне приятно было убедиться в том, что все мои переживания былы беспочвенными, и в итоге атмосфера, витающая между нами, оказалась такой непринуждённой, словно миссис Чон знает меня целую вечность и в силу этого может придумать любую тему для разговора, которая в состоянии заполнить все пробелы молчания и избежать нежеланную неловкость. Но Чонгук явно не взял от неё эту черту характера. Ведь если между нами повиснет тишина, то вряд ли он сразу же станет разбавлять её, будто бы некоторое время довольствуясь комфортом, который она ему приносит. Скорее эта ответственность ляжет на меня, и некоторые мои попытки всё равно окажутся тщетными.

Наше внимание снова привлекает заливистый смех со столика в углу кафе, где сидели те самые парни и теперь уже давились от нового приступа веселья, видимо, что один из них вывалил часть содержимого тарелки на стол. Я чувствую, как моей лопатки касаются пальцы Чонгука, и я вижу, как он слегка отклоняется назад, смотря туда же, куда и я, расположив свою руку на спинке моего стула. Его взгляд настолько холодный, что меня прошибает толпа неприятных мурашек, которые заставляют меня передернуться.

— Официантка, уберите за седьмым столиком! — один из них оживленно кричит, смотря на ошарашенную миссис Чон, которая уже собирается двинуться с места, но застывает, словно приклеившись ногами к полу, когда слышит жестокий голос Чонгука.

— Вы это уберёте.

Я снова дёргаюсь, и замечаю, как парни стушевались и стихли, одновременно сверля осторожным взглядом Чонгука, который убивал их только одними глазами: в них не было ничего, кроме злости и желания выкинуть их отсюда, как маленьких беспомощных щенят, и мне думается, что он в состоянии сделать это, учитывая даже их численное превосходство.

— Чонгук, нам пора…

— Ты что-то сказал? — наконец произносит один из них, тем самым полностью уничтожая мою попытку увести Чонгука из этого провокационного места. И уже в этот раз он скрипит стулом и встаёт на ноги, проходя мимо меня и направляясь к не на шутку удивлённым парням.

— Да. Я сказал, что вы это уберёте.

Моё сердце, казалось, вот вот разорвётся в клочья от страха, и для меня пропала вся картинка происходящего вокруг: людей, еды, миссис Чон и всего остального, что до этого привлекало моё внимание. Теперь эпицентром служила только ситуация, которую я не могла контролировать.

— И что же мы уберём?

Я слетаю со стула, как ошпаренная, когда вижу попытку одного из них встать и сравняться ростом с Чонгуком, и тут же оказываюсь прямо перед ним, с еле уловимым облегчением увидев, что его глаза мгновенно устремились на мое лицо.

— Ты должен пойти со мной, Чонгук, — как можно более тихо говорю я, чтобы это слышал лишь он один, но моя фраза оказывается не такой эффективной, ведь его взгляд снова падает мне за спину, очевидно на самого смелого из них троих, который не прочь был проверить свои силы на Чонгуке. Он предпринимает попытку отодвинуть меня в сторону, но я сопротивляюсь и снова преграждаю ему путь, оставляя ему только единственный шанс — силой откинуть меня назад, причинив физическую боль, что, как я знала, он никогда не станет делать, и смело этим пользовалась, — Чонгук, пожалуйста, — мои умоляющие глаза впиваются в него, как пиявки, и смотрят до тех пор, пока он не отступает назад и не мчится к выходу из кафе, словно невидимой нитью таща за собой мое тело, слишком податливое и следующее за ним куда бы он ни шёл. Свежий воздух ударяет мне в лицо, путая мои волосы, и с его появлением приходит чувство сильнейшего облегчения от того, что исход, который так сильно пугал меня, остался лишь не выбранной альтернативой.

Я впопыхах следовала за ним к машине, и хотя, садиться туда, не поговорив с ним, мне не хотелось, я всё же решила не спорить с ним прямо на улице. Он делает беззвучный вдох и отворачивается к окну, явно стараясь совладать со всем спектром эмоций, который он испытывал в тот момент и не имел возможности выплеснуть.

— Чонгук, не трать своё время на таких ублюдков. Они ещё получат по заслугам, в мире всё справедливо, — Чон надавливает большим и указательным пальцами на переносицу, явно не желая слышать какие-либо утешающие слова.

— Да ладно, Лиён? — возмущённо проговаривает парень, — Ты, что, и правда мыслями живешь только в одной сказочной звёздной ночи?

— О чём это ты? — спрашиваю я, наблюдая, как с моих слов Чонгук заводится ещё больше.

— О том, что слишком легко говорить это, когда всегда всё в твоём мире происходит по-твоему.

Я замолкла, не в силах сказать и слова из-за нахлынувшей волны возмущения и злости. И с неохотой признала, что эти слова сумели ранить меня, хоть возможно они и не несли в себе какого-то обидного контекста.

— Да ну? — прищуриваюсь я, глядя на то, как он прикусывает внутреннюю часть щеки, словно сдерживая рвущиеся наружу слова, — То есть ты всё это время считал, что всё в моей жизни происходит «по-моему»? Что у меня нет никаких проблем только потому, что я гребаная отличница, которая, как ты говоришь, типа нравится всем вокруг? — Чонгук решает взглянуть на мое раздосадованное лицо, — Да я должна на части разорваться, чтобы хотя бы что-то было по-моему. Хотя порой мне тоже очень хочется сесть на машину или мотоцикл, будучи обозлённой на весь мир, и надрать кому-то задницу, — оживленно тараторю я и в конце выдыхаю оставшийся воздух из лёгких, откидываясь на мягкое кожаное сиденье.