Хотя бы социальные сети успели порадовать меня, ещё до того, как я встала с кровати. Выпускники, получившие приглашение вчера, писали слова благодарности в личку с милыми смайликами в конце.

Ещё бы! Особенно когда все родители, в том числе и мои, заплатили нехилый дополнительный взнос на его проведение. Ну и ещё плюс месяц моих мучений по поводу его реализации вместе с командой из нашего класса, которая сложилась совершенно сумбурно.

Мама уже гремела чашками и через некоторое время по квартире разнесся аромат бодрящего кофе. Я почувствовала запах так, будто кружка уже стоит у меня перед носом. Проскользнув у мамы за спиной, я быстро уселась за кухонный стол и стала ждать, пока она поставит передо мной тарелку с горячими тостами. Увидев грязную тарелку напротив, я поняла, что отец уже ушел на работу.

Мама слабо дёрнулась, явно не ожидая увидеть меня со всей боевой решимостью съесть все, как можно скорее.

— Доброе утро, — она широко улыбнулась.

— Доброе.

— Как ты себя чувствуешь?

— Мне уже лучше, чем вчера, — она поставила тарелку передо мной и затем принялась наливать кипяток в кружку.

— Дочь, ты слишком себя изнуряешь, — с долей недовольства проговаривает мама.

Я знаю, что она не совсем одобряет всё то, что я делаю, и как я это делаю. А именно — жуткую зацикленность на том, чтобы все было под контролем: выпускной, поступление в университет и всё то, к чему прикладываю руки. Честно говоря, я уже и сама не отказалась бы от доли пофигизма.

— Всё хорошо, мама, правда, — как обычно с упрямством сказала я, засунув кусок тоста в рот. Мама неодобрительно качает головой и быстро ставит горячую кружку на стол.

Чем больше я работала, тем большее удовлетворение чувствовала. Потому что мои старания всегда была пропорциональны результатам и успехам, к которым я приходила. И на самом деле, я бы солгала, если бы сказала, что это для меня не важно. Совсем наоборот: мне было безумно важно, чтобы люди вокруг уважали меня за то, что я делаю. И пока я чувствовала это по отношению к себе, то ощущала себя хорошо.

За последние два года, что я училась в этой школе, я делала всё, чтобы держаться вровень с одноклассниками, зарабатывая авторитет в совершенно незнакомом мне месте.

Затем мне удалось стать лучше них, и доказать, что я совершенно точно достойна учиться здесь и поступить в престижный университет в будущем.

— Как дела с ЧонСоком? Он пригласил тебя? — мама Карло переводит тему, заметив изменившуюся в комнате атмосферу.

— Думаешь я бы промолчала, если бы это произошло?

— Я уверена, что в ближайшие дни он примчится, как миленький, — она отпивает немного кофе из кружки под мой немного рассерженный взгляд

— А я уверена, что нет. И ещё я точно знаю, что не нравлюсь ему, как девушка.

— Много ты у нас знаешь, Лиён, — её недоверие и сарказм в голосе окончательно меня добил.

— Достаточно, чтобы понять, нравлюсь я парню или нет.

Я встаю из-за стола, не доев тост. Хоть он и был жутко аппетитным, всё мое желание съесть его пропало после разговора, который я всегда предпочитала избегать. И даже несмотря на то, что я была рассержена, я поцеловала маму в щеку и, взяв с собой контейнер с бутербродами, отправилась в школу не в очень хорошем расположении духа.

Увидев Джиён на крыльце школы, мне резко полегчало. Но только до того момента, пока я не взглянула на неё издалека. Я сразу же поняла, что на душе у неё не спокойно: переминается с ноги на ногу с хмурой физиономией и смотрит по сторонам. Как только Джиён заметила меня идущей ей навстречу, она тут же бросилась ко мне навстречу, будто её только что ужалила огромная пчела.

— Что-то не так? — сразу же задала вопрос я, чуя неладное.

— Лиён, я не хочу тебя расстраивать, — она запинается, — Но похоже, помещение для декораций, сегодня ночью, ну…

— Ну? — нетерпеливо спрашиваю я.

— Похоже там случился пожар. Не знаю, может…

Я уже не слушала, что она говорит. Я сорвалась с места, не обращая внимания на зов подруги, и побежала на школьный стадион, где находилось специально отведенное маленькое помещение для спортивного инвентаря. Спустя несколько минут я была на месте. Директор уже стоял там, упершись руками в бока. То, что я увидела, привело меня в состояние глубочайшего разочарования. Красивые декорации, купленные на собранный бюджет фонтанчик и звезды с яркими беспроводными гирляндами внутри превратились в обугленный, ни к чему непригодный хлам. Крыша обвалилась и сгорела, как и весь школьный инвентарь. Осталось только рисовать в воображении, как это выглядело раньше.

Мне стало нехорошо, ком подступил к горлу, а слезы уже лились по щекам, даже несмотря на то, что я страшно не любила любое проявление слабости при людях.

Игроки футбольной команды школы, проходя мимо меня, пялились на мое лицо, и думаю, что в этом время никто из них не понимал причины такой реакции. Никто и не представлял, сколько сил, времени и средств я вложила в это.

Я почувствовала, как Джиён положила руку мне на плечо сзади, что немного вырвало меня из мыслей. Я только сейчас заметила, как на улице было жарко.

— Лиён, вы сможете сделать их снова.

— Нет, Джиён. Комитет класса и так работал не покладая рук. У всех экзамены на носу, — я вытерла щеки от слез тыльной стороной руки, — Никто не возьмётся за это снова, — Джиён обреченно вздыхает, взлохматив волосы.

— Господин Ким! — Джиён зовет его вместо меня.

Директор оборачивается со строгим лицом, но, увидев моё заплаканное лицо, он приобретает весьма спокойный вид и неспеша подходит к нам.

— Господин Ким, все декорации к выпускному уничтожены. И у меня больше не осталось помощников, чтобы сделать их ещё раз.

— Лиён, мне очень жаль, что все сгорело.

— Но что мне делать? До выпускного осталось совсем мало времени, — отчаянно спрашиваю я. Он молчит некоторое время, но в один момент начинает смотреть на меня так, словно его осенила особо гениальная мысль. И в конце концов директор приглашает меня пройти в свой кабинет для того, чтобы что-то обсудить со мной. О чём мы можем поговорить, если до выпускного осталось совсем мало времени, а все реквизиты сгорели? Например, придёт в актовый зал и несколько часов будет пахать ради декораций для выпускного? Уж очень сомневаюсь.

Первое, что меня неприятно удивило, это вальяжно сидящий напротив стола директора парень, от которого у меня чуть не взорвались всё внутренности вчерашним днем. А второе, что меня больше всего расстраивало, это то, как всё, по закону подлости, пошло через задницу.

Я перевела дыхание и сглотнула, надеясь, что мои глаза не выглядят заплаканными и опухшими. Поборов желание свалить от парня подальше, я присела на отдельное кресло рядом, ожидая директора, пока тот разговаривает с секретарём. Я не удержалась и кинула на него безразличный взгляд.

Он вобрал в себя лучшее в плане внешности. Но в плане характера: его высокомерие, самовлюблённость и самомнение убивали наповал. А чтобы это распознать, мне понадобилось всего лишь две минуты нашей перепалки.

— А ты что тут делаешь? — всё-таки решает заговорить он, не забыв вложить в свою интонацию долю насмешки, — Закончились плакаты?

Я выровняла спину и услышала, как хрустнули позвонки.

— А ты? Как ходячее клише попал сюда, потому что надрал кому-то зад? — съязвила я, а в глазах напротив опять затрепетал смешок.

— Остроумно.

Дверь щелкает, и директор входит в кабинет. Господин Ким, как же Вы вовремя.

— Чон Чонгук, — начинает он, беря в руки что-то похожее на школьный журнал, — В течение последнего месяца Чонгук пропускает два последних урока в среду и пятницу, — директор быстро окидывает его осуждающим взглядом и перелистывает страницу.

А у меня в это время возникло ощущение, будто я нахожусь за зеркалом Гезелла.

— И ко всему прочему добавляется вчерашняя драка в коридоре.

Я еле заметно улыбаюсь, и это даже чуточку подняло мне настроение. Ты и правда ходячее клише, Чон Чонгук, я ни капли не ошиблась.