— Это мило, — негромко, с напряжением в голосе проговаривает он, поворачивая ко мне голову. Я сглатываю и киваю в знак благодарности, все ещё не в силах оторвать взгляд, — Это твой любимый цвет? — спрашивает Чонгук указывая на голубое постельное белье и стены. Моя комната была оформлена в светло голубой вперемешку с кремовым, и эта цветовая гамма и правда нравилась мне больше всего.

— Да.

Чонгук криво улыбается, когда взглядом цепляет белый стеллаж полный книг, а затем медленными шагами пересекает комнату. От чего то в данный момент я сравниваю его с хищником, который исследует логово своей жертвы, изучая все её привычки и бесцеремонно вторгаясь в личное пространство. Но я позволяю ему делать это. Я бы соврала, если бы сказала, что мне это не нравится.

— И я никогда не ошибался, когда говорил, что ты отличница, — он засовывает одну руку в карман чёрных джинс, а другой касается корешка первой попавшейся книги. Слежу за тем, как медленно скользят его пальцы по поверхности, рассматривая рельефные вены на тыльной стороне ладони. Мне внезапно стало душно, взгляд против воли упал на шею, а затем плавно перебрался на приоткрытые губы, которые были так близко, но в одно и то же время слишком далеко. Быстро облизнув нижнюю губу, я сглотнула и подняла глаза чуть выше, но чуть ли воздухом не поперхнулась.

Он смотрел прямо на меня.

Одна только я знаю, каких усилий мне стоило оторвать взгляд от его рта и темной бездны в глазах, одновременно пугающей и притягивающей к себе своей неизвестностью. Двоякое чувство.

Этот воображаемый шарик моего терпения готов был в любой момент лопнуть, и я позволю себе всякие вольности и мысли, которые я всегда считала неправильными. Но в то же время я боялась приближаться к нему. Внутри все холодело и тяжелело от противоречивых чувств, скребущих по сердцу.

— Все хорошо? — спрашивает Чонгук, выводя меня из мыслей.

— Конечно, — я надеюсь, что через секунду Чонгук прижмёт меня к себе своими горячими руками, заметит, что я даже дышать стала меньше и как-то по-странному отрывисто, но он лишь отводит взгляд в сторону не заправленной после сна кровати.

— Ты какая-то неразговорчивая, — я смущаюсь и чувствую, как кровь с новой силой приливает к щекам.

— Это из-за сонливости. Я проспала несколько часов, — я отталкиваюсь от стола, проходя мимо Чонгука к кровати, чтобы взять телефон в руки и отвлечься на что-то помимо невыносимо привлекательного парня, который по хозяйнически расхаживает по моей комнате и испытывает мое терпение. Если бы это была проверка на самоконтроль, то я бы с треском её провалила.

— Сонливость? — у самого уха раздался обжигающий шёпот, и я вздрогнула, когда его рука притянула меня ближе к себе, а вторая медленно убрала волосы на одну сторону, освобождая голый участок шеи. Мне не верилось, что эти разряды тока, проходящие по всему телу от его касаний, были реальными. От этой близости бросало то в жар, то в холод, в его обволакивающем тепле хотелось раствориться. Желание увидеть его лицо пересилило всю неловкость, поэтому не отцепляя от себя крепких рук, я развернулась и положила ладони на размеренно поднимающуюся грудь. Я выдохнула, когда Чонгук надавил ладонями на спину, прижимая мое тело к себе ещё ближе, чем прежде, — По-моему, ты врешь.

— Я говорю правду, — я скольжу ладонями к по его плечам, невесомо обхватывая пальцами горячую шею. В голове шумело от того, насколько сильно хотелось поцеловать его. Только немного иначе. Целовать, пока в первый раз не услышу его стон. Пока не упрется в меня чём-то твёрдым. Пока не отнесёт на мою маленькую кровать и не снимет с себя одежду. От последней мысли сердце с ума сходит, чуть ли не взрываясь от чувств к дьяволу напротив.

— О чем ты думала, когда смотрела на меня? — выдохнул Чонгук, сбрасывая маску безразличия с лица. Он поддаётся вперёд, касаясь моего лба своим. Нельзя быть такой счастливой, иначе меня запросто разорвёт на атомы, — Когда ты пялилась на мои губы, чего ты хотела, Лиён? — его рука с талии медленно опускается вниз, идеально ложась на ягодицу. Мои глаза закрыты, что делает в все ощущения от прикосновений наиболее острыми. Словно места, где проходятся пальцы Чонгука, начинают загораться пламенной дорожкой.

— Я хотела поцеловать тебя, — с трудом проговариваю я, прикладывая огромные усилия для того, чтобы воспринимать все его слова и контролировать то, что говорю в ответ. Мне кажется, будто под влиянием непередаваемый атмосферы, мы рассыпаемся на кусочки, как осенние листья, но это всего лишь звук падающего на пол чёрного бомбера парня.

— Это всё, чего ты хотела? — насмешка в его голосе напрягает меня, но не успела я произнести и слова, как Чонгук подхватывает меня под бёдра. Я инстинктивно поддаюсь вперёд и обхватываю его поясницу ногами, в следующую секунду оказываясь сидящей на его бёдрах на своей кровати, — И когда же ты сдашься? — произносит он прямо в мои губы, отстраняясь назад на несколько сантиметров. Я приоткрываю глаза, сталкиваясь с его темными, и сама не понимаю, как крепче обвиваю руками его шею и притягиваю к себе. Чонгук прикрыл глаза и уголки его губ поползли вверх. Вздохнул, облизывая губы, приблизился к моему рту, почти даря мне желанный поцелуй, но затем вдруг потянул за бёдра на себя и так же мягко подался тазом вперёд. От этих ощущений я чуть ли не задохнулась, напряжённо выдохнув через рот.

— Чёрт, — выдохнула я, утыкаясь лбом в его. Пальцы сжались на его плече, комкая ткань темной футболки.

— Расслабься, ты слишком напряжена, — шепчет Чонгук и снова придвигает меня чуть ближе, позволяя усесться поудобнее.

— Это нечестно, — еле выговариваю я, повторяя волнующее движение бёдрами и сильнее стискивая твёрдое мужское плечо. Расслабиться не получалось.

— Я согласен, — Чонгук сдавленно смеётся и облизывается перед тем, как мягко положить ладонь на мой затылок. В глазах напротив переливается азарт вперемешку с возбуждением, и они делали меня настолько уверенной в себе, что я, не став дожидаться, когда Чонгук вдоволь поиздевается надо мной, острожно обхватила руками его лицо и притянула к себе.

Чонгук провёл языком по моей нижней губе, прикусывая и оттягивая её назад, с характерным шлепком отпуская обратно. Каждое прикосновение и каждый поцелуй отдавались спазмом внизу живота, заставляя делать одно движение бёдрами за другим. Чонгук кладёт свои ладони на ягодицы, подталкивая на себя и подстраивая под нужный темп, не забывая глубже проникать языком в мой рот и пальцами грубо сжимать кожу. С каждым толчком я чувствовала, как он напрягается и твердеет в штанах, хотелось ощутить его и приблизиться настолько, насколько это было возможно. Оставалось только глухо постанывать и выдыхать ему в рот, потому что сдерживать стоны уже было за гранью моих возможностей.

И насколько же я удивилась, когда осознала, что не держала в голове никаких мыслей по поводу того, что всё это неправильно. Наоборот всё происходящее казалось ахиреть каким правильным, и будто то, что я оседлала Чонгука и терлась о его пах — само собой разумеющееся.

Чонгук на секунду отстраняется, почти что со стоном, который я незамедлительно ловлю и продолжаю настойчиво целовать, всасывая его язык себе в рот. Между бёдер все было влажным, от чего желание ощутить в себе Чонгука острыми лезвиями пронзало низ живота. Мне показалось, что я взорвусь, когда сильнее прижалась пульсирующей от желания промежностью к его выпирающему через ткань джинсов члену. Я стону ему в рот, открывая веки и вглядываясь в приоткрытые, помутнённые от желания глаза. Он скользит руками к моей груди, сжимая их ладонями, все ещё не стремясь пробираться под тонкую футболку, и вовлекает меня в новый поцелуй. Его губы властно терзают мои, покусывают, снова и снова оттягивая мягкую кожу зубами. Язык настойчиво переплетается с моим, скользит по мне, касается зубов, затем проводит по нёбу, извивается, вызывая практически непередаваемые ощущения. Затем отстраняется, рычит мне в рот, остервенело вдыхая воздух, чтобы подарить очередной, безумный поцелуй.