— Мне плохо, не трогай меня, — я набираю в ладони воду и умываю лицо, особое внимание уделяя глазам, чтобы убрать хотя бы какую то часть размазанной туши. На секунду кажется, что холодная жидкость ещё больше отрезвляет разум, и это секундное наслаждение лучшее, что я испытывала за это утро, — И с каких пор тебя это интересует? Я как-то не видела, чтобы ты беспокоился за меня, и тем более за то, сколько я пью. Тебе было намного интереснее разговаривать со своей бывшей.
Чонгук коротко хохочет.
— То есть ты напилась в ноль из-за того, что ты ревнуешь меня к Ёнсо?
— Я такого не говорила.
— Нет, ты именно это и сказала, — твердит он, наблюдая за мной через отражение в зеркале. Хмыкнув, я выключаю воду и вытираю лицо чистым полотенцем. Вид пришёл в относительную норму, за исключением причёски. Я не нахожу ничего лучше, чем просто заправить пряди за уши, ладонью чуть пригладив волосы на макушке. Перед глазами все ещё кружится.
— Тогда я тоже могу задать вопрос. Ты демонстрировал свой интерес к ней, чтобы задеть меня? Показать, какое я дерьмо, которое оскорбляет твои чувства, общаясь с ЧонСоком? — я поворачиваюсь к нему лицом, пока что не испытывая должного чувства стыда и унижения за то, что блевала прямо у него на глазах. Не имею понятия, должна ли радоваться, что это чувство притупилось, — Я не хочу лезть в твои прошлые отношения, но если так подумать, твоя ревность — чушь собачья, — хочу отвернуться, чтобы избежать его цепкий взгляд, но Чонгук притягивает меня за талию обратно, меняясь местами. Теперь холодная плитка стены была под моими лопатками.
— Я же попросила не трогать меня, — он игнорирует мои слова. От него пахнет виски и корицей, и я задаюсь вопросом, почувствовала бы ли я этот вкус, если бы коснулась его губ.
— Что значит «твоя ревность — это чушь собачья?» — он грозно нависает надо мной. Я молчу, и наши взгляды схлестнулись в очередном поединке.
— А ты как думаешь? — не выдерживаю я, — Ты демонстративно общаешься с девушкой, которая всем своим видом показывает, что она не прочь сесть на твой член в какой нибудь из комнат этого проклятого дома. Думаешь мне легче, чем тебе, когда я замечаю это?
Продолжать разговор сейчас казалось отвратительным. Словно мы валяемся в грязи, пачкая каждый уголок, и не желаем вырваться из этого болота. Жаль, что это ощущение отвращения нисколько не глушило ревность.
— Ты, наверное, не поверишь, но даже по твоему ботанику легко определить, что он не прочь залезть под твоё белье, Лиён, — он злится, нависая надо мной и облокачиваясь рукой о стену, — Ты приперлась на эту вечеринку, когда не нужно было этого делать. Но нет, ты пришла сюда со своей чокнутой подружкой и позволила ЧонСоку лапать себя. Тебе самой не противно от всей херни, которую ты натворила? Я же весь вечер за тобой наблюдал, пока ты развлекалась со своими гребаными друзьями. А если ты травила себя мыслями о Ёнсо, не замечая этого, то ты — полная идиотка.
— Пошёл ты, Чонгук. Ничего бы этого не случилось, если бы ты элементарно выслушал меня на той сраной парковке, а не сбежал, как последний трус.
Он отталкивается рукой от стены и трёт лицо руками, видимо пытаясь совладать со всей злостью, которая схожа с вулканом, готовый взорваться в любой момент.
— Мы уезжаем отсюда. И похуй мне, что ты там думаешь, — Чонгук открывает дверь и тянет меня за запястье.
— Я никуда с тобой не поеду. И просила же не трогать меня, — я тяну руку на себя, но нихрена не получается вырваться из железной хватки.
— Блять, Лиён, так сильно хочешь, чтобы все смотрели на то, как я несу тебя на плече? Я не думаю, что тебе это надо, — с вызовом спрашивает он, без труда выводя меня из туалета.
— Нахер иди. Вези к себе всяких дурочек, — я оттолкнула его ещё сильнее и быстрым шагом направилась к лестнице по коридору.
— Какого хрена ты творишь? — Чонгук снова схватил меня за руку, резко дёрнув на себя, и прижал к стене. Я больно стукнулась лопатками о твёрдую поверхность, — Не смей убегать от меня.
— А ты не смей обзывать меня. Так сложно закрыть свой рот?
— Да, черт возьми, сложно! — он несильно бьет ладонью по стене рядом с моим лицом, но я даже не моргаю. Знаю, что не причинит мне вреда. По крайней мере физического, — Просто сядь в машину, и я отвезу тебя домой. Пожалуйста, — его голос стихает, а выражение лица сменяет злость на усталость. В этом приступе злости я и забыла про то, что перед глазами всё идёт кругом, и что горло саднит, как ненормальное, и про больной желудок, который чуть ли не вывернулся наизнанку несколько часов назад. Резко стало более дурно, чем ранее, и от этого всплеска эмоций страшно ударила огромнейшая вина. Где-то снова стало подкрадываться это непрошеное чувство стыда, которое, я уверена, затмит весь мой разум и выдернет меня из нормального функционирования. Я буду слишком занята тем, чтобы жалеть о том, что не поступила иначе.
— Ладно, — я одобрительно киваю, и только после этого я перестаю чувствовать преграду в виде крепкого тела Чонгука.
***
Свежий ветер качнул мои волосы, ударил в лицо, заставляя поморщиться. Я выдохнула воздух, набирая полные лёгкие, которые, кажется, иссохли за то время моего нахождения в прокуренных комнатах.
Чонгук подходит к машине, снимает ее с сигнализации, открывает передо мной дверь с пассажирской стороны. Мы стоим очень близко, молча сверля друг друга недовольными взглядами. Его глаза и правда обладают каким то магическим даром, который может испепелять то место моего тела, на которое он смотрит. Исходящая от него энергия настолько странно действовала на меня, что нужно было приложить большие усилия для того, чтобы как минимум не выглядеть ещё большей идиоткой.
Когда я все-таки принимаю решение спокойно сесть в машину, он захлопывает дверь, обходит машину спереди и садится на водительское сиденье. Чон заводит двигатель, и в машине тут же врубается приглушенная музыка. Тянется ко мне, вытаскивая ремень безопасности и с лёгкостью защёлкивая его, и затем выезжает на проезжую часть. В машине мы ехали молча, только тихое радио перекрывало тишину.
Косо поглядываю на его лицо, и сама не понимаю, как злость отдаёт главенствующую роль внезапно пробудившейся нежности. Чонгук ни разу не улыбнулся, но если глубже копнуть, то можно понять, что всего лишь не хочет свои истинные чувства показывать. Будь он настолько безразличен, что я бездумно успела выдать ему в силу собственного бессилия, не пробыл бы со мной всю ночь и не держал бы эти запутанные волосы в руке, когда я выглядела, как пожалуй, самый жалкий человек на свете.
Не знаю, как я сдержалась, чтобы позорно не начать реветь прямо у него на глазах. Я ехала в тот дом с целью сгладить глупый конфликт, а в итоге напилась, как идиотка, всего лишь приревновав его к бывшей. Не хватало слов, чтобы описать, как мне было стыдно и противно от самой себя. Я не создана для алкоголя. Мы — две параллельные, никогда не соприкасающиеся друг с другом прямые.
И я сомневалась, стоило ли ему знать, что уже знаю эту дорогу, ведущую к его дому, что я была здесь и надеялась увидеть его за дверью. В конце концов я решила промолчать, не имея смелости прервать такую громкую для меня тишину.
Комментарий к Часть 12
Дорогие мои читатели, я снова возвращаюсь после сложных учебных дней и надеюсь, что многие всё так же ждут новую главу. Я жутко буду рада видеть вас в своих отзывах и узнать ваше мнение, или даже просто снова увидеть вас и обрадоваться, что вы всё ещё со мной❤️
========== Часть 13 ==========
Внутри меня была самая настоящая смертоносная стихия в виде собственного укора совести вперемешку со стыдом. Вероятно можно было как то избежать этого травящего душу кошмара, но точно не закрытой в своей комнате на неделю, без возможности полноценно увидеться и поговорить с Чонгуком. А после того, как отец, увидев нас, идущих вместе, с окна гостиной, тут же вышел на крыльцо дома и сказал несколько ядовитых слов о том, чтобы тот держался от меня подальше. Я чувствовала себя настолько дерьмово от выражения лица Чона, полного негодования и легко уличимой боли, что весь оставшийся день провела в слезах, не имея и малейшего желания видеться с отцом. Сковавший страх преследовал меня до тех пор, пока Чонгук не позвонил мне и не сказал какую то глупость про то, какая я хреновая отличница, тем самым давая понять, что не злится на меня. Если бы я знала о последствиях этой вечеринки, то там не было бы даже намёка на мое присутствие, как это было и всегда. Но был ли смысл жалеть о том, что никто был не в состоянии изменить?
