Если Ригель был прав, арене не угрожала опасность. Если Ригель был прав, Уилл не планировал убивать кого-либо из игроков, он просто отыгрывал какой-то спектакль. Спектакль, который был выгоден Исполкому. Спектакль, который был выгоден старшим Избранным. Парень нес какой-то бред о нулевых, о внимании к ним, при этом выставляя само явление нулевых чем-то страшным и плохим. Зачем он это делал? Пока Ригель не понимал, но он точно знал: чтобы помочь Джерару и тем людям на трибунах, он должен был сейчас обратиться к Эллиз, он должен был сперва избавиться от Уилла. Только вот в Уилле ли скрывалась главная червоточина всей этой пародии на теракт? Ригель думал так, однако, как только он смог достичь набережной, картина открылась для него совершенно по-новому. Она открылась для него так, как не смогла бы передать ни одна из проекций в небе над главной ареной.
Добежав до выхода к набережной, Ригель застыл, увидев, как много событий успело произойти за то время, что он не видел трансляцию. По брусчатке была разлита вода, Лия, которая всего пару минут назад, испуганная, но все же готовая сопротивляться, без сознания лежала на ступенях спуска к воде, в то время как Уилл недовольно ходил вокруг упавшей на землю Кристин, что-то грубо ему отвечавшей, и Эллиз, придерживающей ее, но продолжавшей молчать. Ригель увидел почти сразу же: Кристин была ранена в ногу, заметно кровоточившую чуть выше колена. Восстановить картину произошедшего было довольно несложно. Вероятно, Лия все же рискнула вступить в сражение с Уиллом, но каким-то образом проиграла. Каким? Ригель едва ли мог выяснить, но вот о Кристин и Эллиз он не сомневался. Кристин была ранена, и ранена очевидно, что Уиллом. И тот факт, что парень, если и выстрелил, то в ногу, лишь больше укреплял веру Ригеля в то, что все вокруг была хоть и реалистичная, но постановка.
Без страха ускорив свой шаг, Ригель не боялся приблизиться к Уиллу и остальным. Все равно те не могли его увидеть, а значит и не могли навредить, в то время как он — с удивительной легкостью. Ригель никогда не говорил ни с кем, кроме Джерара, он никогда не пытался вмешаться в жизнь других людей, особенно тех, кто его не видел, но это не исключало того факта, что он был на это способен. Как любое существо могло прикасаться к материальным вещам, Ригель тоже мог. Он мог брать предметы, чувствовать их и использовать, единственное, что ему не было доступно: делать это так, чтобы видели другие. Ригель не мог взять ручку, бумагу, написать на них что-нибудь, а затем оставить это послание лежать на столе. Нет, это было ему недоступно. Любое упоминание о себе, любой след, который Ригель мог бы оставить после себя, обычные люди не видели, только Джерар. Возьми Ригель ручку и бумагу, напиши он с помощью них какое-нибудь послание и прочесть его у той же Эллиз не выйдет, но факт написания Ригелем останется. И так работало со всеми предметами. Ригель мог взаимодействовать с этим миром, Ригель мог делать все что угодно, за исключением сохранения памяти о себе. И поэтому, когда Ригель, подойдя поближе, заметил валяющийся в стороне от девушек и Уилла Беллатрикс, мысль проскочила в его голове очень быстро.
Возьми он оружие — и то станет невидимым для окружающих в его руках. Подойди он к Уиллу поближе — и никто его не заметит. Но произведи он малейший удар, даже малейший, и Уилл сразу его почувствует. Один шаг — и проблема решена. Один намек Эллиз — и она сложит всю картину в голове о Чарльзе. Один разговор с Джераром — и тот узнает обо всех деталях случившегося, и тот все осознает, поймет его. Всего лишь один небольшой шаг для Ригеля — и такая серьезная для окружающих проблема тут же решится, весь кошмар останется позади, а страх беспомощности Ригеля сразу развеется, ведь наконец-то он сможет хоть отдаленно, но почувствовать себя настоящим, почувствовать себя значимым. Однако сбыться этому так и не удалось, ведь только Ригель успел схватить оружие Эллиз, только он выпрямился, бросив взгляд на стоящего не так далеко Уилла, как вдруг взгляду его попался другой силуэт — чужой, незнакомый.
Девушка.
Повернув голову к Уиллу, Ригель заметил на другой стороне реки, в переулке между домами какую-то девушку. Нежно-голубое дымчатое платье в пол, темные вьющиеся волосы, и взгляд. Такой взгляд, который уколол Ригеля будто бы в самую душу. Все случилось буквально в мгновение. Только Ригель поднял взгляд на эту девушку, только он пригляделся, как весь мир вокруг словно застыл. Это было похоже на несильный толчок изнутри: один удар — и сама кровь внутри Ригеля словно замерзла. Звуки пропали, голоса стихли, а спорившие на фоне Уилл и Кристин просто замерли в пространстве как восковые фигуры. Только вот разглядеть их Ригель не мог, продолжая смотреть лишь в глаза той самой девушки. Той самой девушки, которая возникла из неоткуда и которая словно бы связала этот мир, который Ригель любил называть родным, с тем, о котором парень мог, увы, только строить предположения.
========== Глава 42. Эллиз ==========
13 октября
Большие игры… Что для Эллиз значило это популярное телешоу? Еще месяц назад девушка не могла дать точного ответа на этот вопрос. Эллиз никогда не была фанатом Больших игр. Даже будучи в курсе о ежегодном проведении этих соревнований, она не следила за ними. Да, если такая возможность посмотреть выпадала, Эллиз никогда не отказывалась от нее, но умышленно садиться, вникать и следить за каждым мимолетным событием, произошедшим в Офрисе, девушка никогда не пробовала. И этот факт на самом деле казался ей удивительным. У телешоу имелось столько фанатов, столько зрителей, желающих однажды попасть в ряды игроков, и тем не менее именно Эллиз — человек, который никогда не был заинтересован в Больших играх, сейчас находилась на набережной, во время финала телешоу, как одна из претенденток на победу. И какие чувства в девушке вызывало осознание этого факта?..
Признаться честно… Это были двоякие чувства. В целом, за все время финала, у Эллиз сложились о Больших играх совершенно двоякие чувства. Встретившись на набережной лицом к лицу с Уиллом, услышав каждое слово, что он произнес вслух, мыслями Эллиз была не здесь, не в этом времени и даже не в этом месте. Осознав в один момент, что оказалась она на этой набережной, не потому что не смогла «проиграть в финале», как ее попросил Чарльз, Эллиз задумалась… А каким образом судьба вообще подвела ее к такому финалу? Почему обстоятельства сложились именно так? Что, в конце концов, Эллиз забыла на Больших играх, если в прошлом она не могла назвать себя даже толковым их зрителем, не то что фанатом?
Девушка помнила: к Большим играм ее привел университет. Точнее, та неудача и несправедливость, с которой Эллиз столкнулась в стеклянных, освещенных лучами солнца, стенах университета. Несмотря на хорошие результаты вступительных, несмотря на обещанное, но так и не оказанное, толерантное отношение к нулевым со стороны приемной комиссии, Эллиз не приняли. И именно это сподвигло ее прийти на отборочные состязания Больших игр. Девушка хотела доказать другим, доказать себе самой, что не за счет, а вопреки отсутствию магии, она могла добиться чужого признания. И признания не столько к себе, сколько к самому явлению нулевых в их мире. Эллиз хотела доказать, что решающим фактором в определении человека была не способность покорять ту или иную стихию; для Эллиз решающим фактором оставался сам человек. Его личные качества и черты. И в какой-то момент Эллиз даже поверила, что сделать у нее это все-таки получилось.
Она прошла отборочные и официально стала игроком Больших игр. И уже это наделяло ее нахождение на соревнованиях смыслом. Она прошла, а значит она доказала: как любой маг, нулевой тоже мог попасть в число игроков. И каждое последующее свое действие, осознанно или нет, Эллиз прикрепляла к этой единой картине созданного ей образа. Она нашла общий язык с Реном Фейманом, она подружилась с ним и уже этим доказала: для того, чтобы добиться внимания такого «значимого» для фанатов Больших игр человека, не нужно было рисовать из себя какого-то особенного. Впоследствии Эллиз смогла обнаружить подход и к другому, не менее интересному «персонажу» Больших игр: девушка сумела настроить дружеские отношения с Майком — с тем человеком, который буквально с самого начала своей карьеры игрока Больших игр, не показывал никакого желания даже запоминать имена «временных новичков». И одними только Майком и Реном дело не ограничивалось. Особое внимание Эллиз уделяла своей связи с Избранными. Хотя в конце впечатление и было испорчено, девушка прекрасно помнила, как приятно ей было чувствовать внимание Ригеля в самом начале, и потом, с МИИ… Сам факт, что она, будучи нулевой, смогла добиться реакции таких высокопоставленных людей к себе, заставлял Эллиз испытывать гордость за весь проделанный ей, такой небольшой, но такой насыщенный путь. И мало того, что девушку вдохновляли ее собственные успехи, Эллиз было приятно знать, что, кроме нее, о справедливости и о «новом мире» мечтала не только она.
