С тех пор Майли стала узницей их нового съемного дома, она никогда не выходила на улицу. Все шесть лет Майли провела в четырех стенах, общаясь только со своим братом, с Майком. Получая информацию о мире через телевидение, интернет, девочка казалась довольной своим положением. По крайней мере, она делала вид для брата, но Майк слишком хорошо ее знал, чтобы поверить.
И таким образом, вскоре Майк пришел к той жизни, в которой он существовал сейчас. Когда открылась перспектива участвовать в Больших играх, Майк сразу же начал. Тогда ему было девятнадцать лет. Большие игры стали для парня шансом зарабатывать деньги и при этом проводить время с Майли. Не уходя из дома на бесконечные шесть-восемь часов. Нет. Вместо этого, он был рядом с ней. Все ее так и не закончившиеся, обещанные врачами «последние пару месяцев», Майк был рядом с ней. Он развлекал ее, играя в карты. Смотрел с ней фильмы, общался. Делал все, чтобы Майли чувствовала себя любимой и хоть немного счастливой. И Майк надеялся, что у него получалось, хотя… Куда там. Как он мог сделать Майли счастливой? Когда сам же и приковал к «больничной койке»… Как он мог дать девушке почувствовать себя любимой, если он не имел право дарить ей эту любовь?.. Майли наверняка мечтала выйти из дома, попасть в нормальный коллектив сверстников, поступить на первый курс университета, а после… Найти себе там нормального парня, который смог бы обеспечить ей счастливую семейную жизнь в тепле и любви. Но вместо этого… Все, чем могла довольствоваться Майли, — это ее худший на свете старший брат Майк, который только и делал, что отравлял ее жизнь своим присутствием. Своим ядовитым присутствием. Сколько бы Майли ни отрицала, сколько бы Майли ни говорила, что она рада ему, Майк знал, это не так. Ведь из-за него она заболела, из-за него она лишилась своего счастья, из-за него ее жизнь разрушилась. Разрушилась так же, как и его собственная.
Он — никто. Вся его жизнь — ничто, ведь ее не существует. Потому что тот человек, которого знают зрители, Ник, Эллиз и Рен, даже сама Майли — это не он. Это не Майк. Это лишь… пародия на него. Одна из многих десятков ролей, которые он придумал для себя, чтобы спрятать свое настоящее никчемное существо. Он идиот. Разбитый, никому не нужный, влюбленный в родную сестру, не состоявшийся сам по себе по жизни идиот. И даже это не самое страшное. Майк мог смириться со всем. С тем, что он проиграл в этой жизни, с тем, что он в конец заврался, но он не мог смириться с мыслью, возникавшей у него от взгляда на этот пустой, девственно чистый лист белой бумаги, предназначавшийся для письма Майли. Для, возможно, последнего его письма ей.
«Осталось всего пара месяцев» — сказали врачи шесть лет назад. И кто знает, когда эти пара месяцев окончательно завершатся. Возможно, это письмо станет последним. Возможно, уже завтра его вызовут в административный корпус, чтобы сообщить новость, что Майли не стало, а его даже рядом не будет. Кто знает?! Никто! В том-то и дело. Поэтому Майку было неприятно и даже в какой-то степени больно писать это письмо. В какой-то степени… Господи! В какой?!
И вот что он должен написать?.. Наконец сказать «Я люблю тебя, Майли»? Нет. Он этого не напишет. Потому что старший брат не может любить младшую сестру. Потому что он не имеет право, потому что это осудят! Потому что сама Майли наверняка не разделяет с ним этих чувств. А писать их, вкладывая совсем другой смысл, более «нравственный», Майк не хотел.
Именно по этим причинам Майк снова начинал свое письмо с пресловутого «Привет, Майли!», с которого начиналось и, вероятно, будет начинаться любое его письмо ей, если это, конечно, не станет последним.
«Привет, Майли!»…
Да уж.
И снова Майк отыгрывает роли. И снова он просто врет. И снова он ставит подпись-постскриптум: «Твой старший, единственный, а потому лучший брат, Майк». И он не верит в это, но он так говорит. Потому что так надо, потому что так будет лучше для Майли, потому что так его не осудят. И тем не менее совсем уж молчать Майк тоже не может. Поэтому он снова выбирает в качестве букета, с которым Майли доставят его письмо, цветы мальвы. Только вот… выбирает он их не из-за названия и не потому что они означают на языке цветов «Надеюсь, скоро увидимся». А потому что они означают «Истерзан любовью».
Истерзан любовью. Да… Именно так чувствовал себя Майк, надеясь, что Майли в один день поймет этот намек. Парень не верил во взаимный ответ, он не ждал понимания или принятия, он просто желал хотя бы быть услышанным. Услышанным Майли, видевшей смысл жизни в языке цветов. В языке цветов, который Майк выучил ради нее, но на котором он отказывался говорить уверенно и в открытую, продолжая делать ошибки, оправдывая их своей глупостью. И все потому что он не имел право дарить сестре мальвы, подкрепляя это уверенным утверждением: «Да, Майли, я подарил их, потому что они означают истерзан любовью к тебе, к моей младшей сестре», и тем не менее он дарил их. Дарил, потому что иначе не мог. Дарил, потому что иначе даже остаток его «ничего» растворился бы и Майк вместе с ним. А так нельзя. Пусть он будет лучше все и ничто одновременно, ведь так он хотя бы существовал. Существовал за этими бесконечными масками и ролями, давая о себе знать прекрасными мальвами, подобранными с намеренной ошибкой. И этого ему было достаточно. Ничтожно мало и все равно больше. Все равно больше, чем можно было…
========== Глава 39. Лили ==========
13 октября
Каким Лили представляла свой первый визит в искусственный город Офрис? Первое слово, что приходит на ум, — незабываемым. Да, незабываемым! Ее первый визит обязан был стать просто незабываемым. И для того, чтобы так думать, у Лили имелись свои причины.
Это произошло пять лет назад, Лили тогда исполнилось тринадцать, когда она впервые познакомилась с Большими играми. По крайней мере, девушка отчетливо помнила, что первым сезоном из тех, что она посмотрела, был сезон Майка, в котором парень выступал еще новичком. Его победа в том сезоне была легендарна. На фоне бывших постоянных игроков, которым было далеко за двадцать четыре, двадцать пять, Майк в свои девятнадцать выглядел очень… Очень интересно, наверное. Вырывая победу за победой и двигаясь вперед так дерзко и уверенно, Майк в свои годы сделал невероятное. Он буквально создал сезон, который до сих пор называют не вторым сезоном Больших игр, а сезоном Майка Гарвина. Это было круто. И Лили до сих пор помнила тот восторг, который она испытала, когда смотрела за успехами Майка. Парню было всего девятнадцать, а он совершил такое… Лили не могла отделаться от мыслей, что, когда вырастет, она обязательно попробует стать кем-то похожей на Майка. Такой же уверенной в себе, харизматичной и уникальной. А Майк, и правда, был уникальным в своем роде. Таким же уникальным, как и многие на Больших играх, но еще лучше. И все же… К чему Лили вела в своих рассуждениях?.. А вот к чему.
Она находилась в Офрисе. В Офрисе! Впервые в свои жизни девушка наконец оказалась в Офрисе. Мечтая об этом с самого детства, Лили и не думала, что когда-нибудь ей все-таки удастся попасть в этот город, на этот остров. Однако… Она все же попала. Спонтанно, неожиданно, но попала. И не абы когда, а на финал. На финал, да! На финал, пожалуй, лучшего из всех сезонов, что были у телешоу.
Когда паром наконец высадил людей в Офрисе, а Лили сделала свой первый шаг на этой земле, она испытала странные чувства. Словно поставила точку. Вот и закончились пять лет ее любви к Большим играм. И она наконец сделала это. Сделала, благодаря младшему брату Тиму, подарившему Лили этот шанс побывать на арене. Если честно, девушка до сих пор не верила в то, что все происходящее правда. Что она правда ступила в Офрис, что она правда сейчас с толпой других зрителей телешоу медленно брела от островного порта к арене и что все это на самом деле было обязано ее младшему брату — Тиму! Тиму, которого Лили привыкла мысленно называть Тиной. Такой же скользкой, как на поверхности озера, зеленоватой тиной. Или такую кличку она дала ему от слова «противный»? Нет… Лили рассмеялась. Мальчик явно не заслуживал все эти прозвища, и сейчас девушка наконец поняла почему. Да, возможно, ее брат очень часто вел себя некрасиво, обидно высказывался в ее сторону или просто пакостничал Лили на зло, но… мальчик в самом деле любил старшую сестру. Возможно, не умел это показывать, но он любил ее, ведь в противном случае не отдал бы один из билетов. Один из тех драгоценных билетов, на которые Тим копил собственными силами, собственным трудом целый год. Лили была благодарна. Наверное, уже это делало ее первый визит в Офрис незабываемым. Девушка наконец поняла свое несправедливое отношение к младшему брату, а кроме того, она увидела, что и Тим многое понял. Понял, что Лили не была той злой и страшной сестрой, которую он всю жизнь только и делал, что доводил или бесил, наоборот, мальчик увидел в ней кого-то, с кем можно было найти общий язык.
