========== Глава 29. Чарльз ==========

2 октября

Какими Чарльз мог назвать последние несколько дней, те самые несколько дней, что успели пройти после бала? Наверное… Наверное, они были странными. Да, просто странными. Чарльз не мог говорить о них как об откровенно плохих, но в то же время и хорошими их назвать было сложно. В жизни Чарльза в принципе не существовало чего-то однозначно хорошего или однозначно плохого. Жизнь Чарльза просто была… Странной. Странной и неоднозначной. И в чем же неоднозначность выражалась на этот раз? В Эллиз. Да. Все события прошедших трех дней, так или иначе, были связаны с Эллиз. Определенно с ней.

Вернувшись домой после бала, это было поздно вечером, Чарльз… не знал, как он себя ощущал. Смешанные чувства. С одной стороны, ему было приятно наконец оказаться дома, на съемной квартире. Да-да, несмотря на то что «билеты на бал стоили так дорого», о чем ему не преминули напомнить сразу несколько человек, включая Лию, сам Чарльз жил в простой съемной квартире. Однокомнатной. Самой обычной. И такой выбор Чарльза имел сразу несколько обоснований. Во-первых, Чарльзу не нравилась роскошь, а, во-вторых, как таковую роскошь он и позволить себе, в общем-то, не мог. Те же билеты в Офрис, на бал… Это был предмет роскоши, да, но не им купленный. Вот и вся ирония. Чарльз пришел на бал по работе, развлекал себя разговорами он тоже по работе, и даже сами билеты ему были куплены «по работе». По работе, которую парень успел искренне возненавидеть за последние пару дней. Что это была за работа, спросите вы? Все просто. Хотя нет, с ней не было все так просто, но задание конкретно на вечер субботы, и правда, было простым.

Чарльзу и его коллеге Линде необходимо было изучить игроков Больших игр. Поговорить с ними в живую и выявить, что это были за люди, где заканчивался предел их психического характера. Грубо говоря, Чарльз и Линда должны были просто использовать игроков, поставив на них негласный эксперимент. И Чарльз бы правда не беспокоился обо всем этом, если бы в итоге не почувствовал себя использованным. Откровенно использованным. И парень даже не знал, кем он был использован. Эллиз? Которая возникла по его душу словно из неоткуда. Вот правда из неоткуда! Чарльз даже не знал ее имени, когда только попал в Офрис. Он знал о Беллатрикс, но не об Эллиз. И нет. Чарльз понимал, Эллиз тут была не причем, не она была виновата в том, что сейчас парень чувствовал себя так неоднозначно. Тогда кто был виноват? Его начальство, отправившее его на этот бал? Вряд ли. Они же не знали, что все сложится вот так. Так тупо, если не сказать, через одно место. Тогда кто был виноват? Чарльз не знал. Поэтому и проклинал за произошедшее он исключительно, только себя.

Он обещал Эллиз то, что даже при большом желании не сможет осуществить. И дело было даже не в танце, дело было в «потом». Не нужно было быть гением, чтобы понять, что никакой вальс Эллиз не нужен был, ей нужно было обещание на продолжение. На продолжение того разговора, на продолжение их общения, и именно это Чарльз не мог осуществить. Да, ему не составляло труда прийти хоть в понедельник, хоть во вторник, хоть сейчас, в среду, в Офрис. Ему ничего не стоило купить билеты на экскурсию по городу, чтобы в один момент отделиться от группы и направиться искать Эллиз. Хотя ее и искать-то было не нужно. Все очевидно. Девушка наверняка снова работала в своем этом кафе Восточный Эдем, вместе с Реном споря о том, как ее задолбал этот полуденный час пик. Да Чарльз мог прийти даже необязательно в час пик! Он мог взять билеты на вечернюю экскурсию. Тогда, когда у Эллиз уже заканчивалась смена, а Чарльз знал, когда она заканчивалась, потому что за те прошедшие несколько дней он, никогда не интересовавшийся этим тупым телешоу, умудрился посмотреть все серии нового сезона. От начала и до конца. Потому что ему стало интересно. Стало интересно посмотреть за тем, как жила Эллиз, ему было интересно узнать, кто такой Джерар, о котором она упоминала в разговоре. И боже! У Чарльза не было слов, чтобы описать то, как он устал. Серьезно, он просто устал! Он мог бы прийти в Офрис, он мог бы найти Эллиз и пригласить ее погулять, он мог бы обеспечить ей это «потом», которое обещал, но он не делал этого. Не делал, потому что «на работе» ему бы этого не простили. И не спустили с рук. Он хотел, но ему было нельзя. И те Большие игры, которые прошли в воскресенье, лишь усугубили ситуацию.

Впервые Чарльз смотрел телешоу в прямом эфире. Купив домой целую пачку попкорна, развалившись на диване, в проперженной домашней одежде, парень морально настраивал себя на то, чтобы разочароваться. Намеренно испортив себе настроение с утра, Чарльз готовился к тому, чтобы заставить себя просто разочароваться. В Эллиз, в Больших играх, во всем. Чтобы это «потом» у него комом в горле встало, чтобы от «потом» захотелось просто-напросто откашляться один раз и забыть. Однако… У Чарльза не находилось слов, чтобы описать то, как феерически он все испортил. Мало того, что он не разочаровался в Эллиз за прошедшую серию, так он еще и умудрился найти с десяток новых причин хотеть дождаться «потом».

Казавшаяся Чарльзу остроумной и забавной, Эллиз зацепила его своим умением находить выход из любой, даже самой сложной словесной перепалки. И девушка делала это так умело и элегантно. Да, возможно, на фоне Лии, на фоне Кристин, Эйси, Иви, Эллиз была неуклюжей, моментами несуразной и в принципе странной. Но такой девушку назвать можно было только за внешнее впечатление. Когда Лия открывала рот, от нее несло помоями, даже если говорила она о цветах. Эллиз же вкусно пахла, рассуждая об аромате горящей помойки. И Чарльз искренне восхищался этой способностью девушки тогда, на набережной. Ему было интересно. Интересно услышать, а что Эллиз ответит на этот раз, как она отреагирует сейчас, и каждый раз девушка его удивляла. Удивляла своей ораторской смелостью и оригинальностью. Но более ничем Эллиз и не отличилась. И Чарльз зацепился за эту мысль. Да, Эллиз понравилась ему, но… парень искренне хотел верить, что на этом особенности девушки и заканчивались. Грубо говоря, Чарльз хотел верить, что Эллиз была просто балаболкой. Особой, которая без умолку говорит, говорит красиво, но больше ничего и не умеет. И именно с этой мыслью Чарльз сел смотреть эфир Больших игр. Чарльз думал: сейчас она опять толкнет речь, а после засунет язык себе в жопу, и вот Чарльз разочаруется, но Эллиз… Как назло, серьезно, как назло, впервые поступила иначе.

Эллиз показала себя. Она поставила Ригеля, Лию на место, и она сделала это не на словах, а на деле. Она на деле защитила свою подругу Кристин. Она на деле вышла против Кевина, мага температуры и просто… Раскатала его в сухую, так чисто. Чарльз был восхищен. Смотря за тем, с какой угрозой девушка взирала на противника из-под капюшона, Чарльз не мог выбросить из головы мысль. Это была та же самая девушка, что обещала кастрировать Чарльза, если он попробует украсть ее туфли. Это была та же самая девушка, что в припадке наворачивала круги в реке, потому что забыла о том, какая вода была холодная осенью. Эллиз, кричащая «Ковальски, анализ!», и Эллиз, с таким суровым взглядом смотревшая на валяющегося у ее ног Кевина, — это была одна и та же Эллиз. И у Чарльза не было слов, чтобы описать то, что он чувствовал из-за этого. Хотя… Одно все-таки нашлось. Несправедливо.

Почему он встретил такую девушку не в магазине рядом с домом, пока пытался выбрать, какой попкорн будет вкуснее? Почему он встретил ее не год назад, когда заканчивал универ? Почему такой девушкой ни с чего вдруг стала Эллиз? Хотя нет. Не было никакой проблемы в том, что этой девушкой стала Эллиз. Проблема заключалась в том, что Эллиз была Беллатрикс. Одной из семи новичков, которых ему с Линдой поручили «изучить». Идиотизм! Несправедливость!

Чарльз вздохнул, а после… снова опустил взгляд на бумажный листок. Это было письмо, выстраданное за вечер письмо, которое Чарльз написал Эллиз и в котором он постарался раскрыть всю суть того, что он чувствовал по поводу произошедшего между ними, а, кроме того, всю суть «потом», от которого Чарльз стремился раз и навсегда отказаться. Да. Он написал это письмо с целью отказаться. Отказаться от Эллиз, от обещания, от всего, что он успел ей наговорить. И сделал это Чарльз не потому что хотел, а потому что должен был. Ведь, как бы он ни чувствовал себя, как бы он ни опровергал свое разочарование, он все еще не мог вернуть Эллиз то «потом», которое обещал. Сейчас, пока идут Большие игры, Чарльз не мог вернуть ей желанного, потом, когда Большие игры закончатся, он также не сможет этого сделать. Поэтому… Зачем заставлять ее ждать того, что не произойдет, если можно просто сказать «прости, но нет»? Пусть она лучше разозлиться и обидеться на него, чем разочаруется в себе. Да, так будет правильнее. Поэтому он и написал это письмо. И вот его содержание: