Сэридах так хотел угодить местному работорговцу, что написал поддельное предписание заранее, продумав все детали, и теперь только ждал, когда ему подвернется нужный исполнитель.

– Так как нам придется задержаться в городе, – говорил Тархельгас, изучая детали заказа, – понадобится дополнительный металл на расходы. На очаг, еду, подкуп и одежду, в конце концов.

– Дам десятку серебряных.

– Четырнадцать.

– Двенадцать и возьмешь мой старый плащ. Он в том шкафу.

– Двенадцать, твой плащ и четыре серебра сверху, если я узнаю имя вора, – продолжал торговаться охотник. Он не собирался убивать человека, который не забирал чужой жизни, но цену себе набить был должен. – Наши новые документы ты выдашь, когда мы вернем украденное, вне зависимости от того, поймаем мы человека или нет.

Сэридах был готов пойти на такие траты и подобные условия, если ему удастся войти в доверие к Малаитриху Даона. Заказчик, недолго думая кивнул и продолжил заполнять расписку Кары для Бэг Рады.

– По рукам.

Тархельгас убрал предписание за пазуху и, скинув со спины сумку, а следом и щит стража, стянул с себя и пропитанные кровью, оборванные тряпки. После он подошел к шкафу заказчика, откуда достал старый плащ Сэридаха, который оказался многим лучше того, что Тибурон носил во время его охоты с Балесом.

– Какая тебе от этого выгода? – задала вопрос Кара, обращаясь напрямую к заказчику, с единственным желанием впиться клыками ему в лицо за то, что он втянул их в свои разборки. – Что ты получишь, когда в друзьях у тебя окажется работорговец?

– Жизнь лучше той, которую имею сейчас, – честно ответил Сэридах. – Пойми, подобные связи откроют двери, что прежде были закрыты. Совсем иные возможности. Для охотников, приходящих ко мне, появятся новые заказы, куда прибыльнее прежних, и, возможно, им придется меньше бродить по лесам и рисковать своими жизнями.

– Они будут прислуживать торговцу живыми людьми, – осуждающе напомнила волчица.

– Не все так держатся за принципы, как ты, девочка, – осадил ее заказчик. – Я был одним из вас и по себе знаю о голоде, который мучает тебя, пока ты слоняешься от деревни до деревни в поисках жертвы или заказа. Мне знаком холод ночевок по пристанищам, огонь схватки и страх, одолевающий тебя в лесах в кровавый лун. Если у меня есть возможность оградить хоть часть охотников от подобного, то я готов заключить сделку с кем угодно. Без разницы, работорговец он или держащий власть от имени Лагигарда. На деле они ничем не отличаются друг от друга.

– Один лишь платит тебе процент куда больше, – в укор заметила волчица.

– Альтруизм, по мне, – признак больного рассудка.

Тархельгас, до этого в разговор не вмешивающийся, примерив новый плащ и накинув поверх щита сумку, продолжал придерживаться нейтралитета.

– Ты закончил с бумагами? – Он подошел к столу заказчика.

– Да, – недовольно ответил Сэридах, отведя взгляд от наивной девчонки.

– Серебро, – тут же потребовал охотник, забирая со стола временные документы Кары и свою печать. – Где нам найти Малаитриха Даона?

– Он владеет заведением по подпольным боям в шумном квартале. – Заказчик снял с пояса кошель и, достав оттуда восемь серебра, кинул мешочек Тибурону. – Арена под очагом Свиное Ухо.

Больше информации у заказчика, по всей видимости, не было, поэтому и Отрубатель Голов, не тратя время попусту, решил сразу взяться за поиски.

– Обманешь меня или не выполнишь условия сделки, – с голосом, больше присущим духу котла, проговорил Тархельгас, – я убью тебя, но сделаю это так, чтобы перед смертью ты понял, почему люд складывает обо мне небылицы.

После охотник развернулся и направился к выходу, уводя за собой Кару.

Прочитав расписку, выданную заказчиком, Бэг Рада был вынужден отпустить охотников, прежде предупредив, что не выпустит их из города, пока ему не предоставят настоящие документы, а не эти временные бумажки.

При всем желании послать крысеныша, Тархельгас молча оставил его вместе с двумя амбалами, и они с волчицей двинулись в сторону шумного квартала.

Шли молча до самого Свиного Уха, и Кара, негодующая после разговора с заказчиком, одновременно злилась на Тибурона и в то же время отчетливо понимала, почему он взялся за предписание. Дело было не в одержимости охотника, когда им завладевала маниакальная идея по любому поводу, а в его желании защитить ее. Не дать в обиду ни при каких условиях, даже если это означало потерять контроль над собой.

– Почему ты не позволил мне показать печать охотника, которую дал еще в вольном котле? – Кара решила прервать молчание, прекрасно зная, что Тархельгас первым разговор не начнет. – Я думала, она на то и нужна.

– Подобный блеф сработает лишь там, где Лагигард лишился своей власти. В городах на манер Расад-Пад стоит лишь сверить номер на печати с архивом уполномоченного по предписаниям, – Тархельгас раскрыл плащ и, сняв знак охотника, показал его обратную сторону, по ободу которой шли цифры, – то сразу станет понятно, кому она принадлежала до этого. Мы могли подставить себя, ведь даже само наличие краденой печати – основание для казни, если так постановит суд. Хотя обычно охотники быстрее добираются до вора и сами решают эту проблему.

– И ты забыл мне об этом сказать, когда мы оказались в центральном котле? – поразилась Кара?

– Крепость Близнецов, шахтерский городок, Эсгладос и скитания по горам, – буднично перечислил Тархельгас. – Тогда я о краденой печати не думал.

Тут волчице пришлось согласиться, что проблемы у них были куда серьезнее, чем забота о какой-то безделушке. Вот только спустившись в Расад-Пад, охотник мог и предупредить о такой несущественной вещице, которая могла приговорить ее к смерти.

Охотники тем временем уже обогнули очаг Свиного Уха, подойдя к распахнутому настежь подвалу, откуда тонкий слух наофалгеа улавливал взбудораженные крики людей. Тархельгас замер у входа, не торопясь спускаться по лестнице к арене, где проходили бои.

– Ты чем-то обеспокоен? – спросила Кара, не понимая, отчего Тархельгас медлит.

– Отсутствием охраны на входе, – был ей настороженный ответ. – Подобные бои не совсем законны, а Малаитрих Даона даже не посчитал нужным поставить людей, чтобы они не пускали кого попало. Он либо отчаянно глуп, либо с ним считаются настолько, что никто не решается вмешиваться в его дела. И меня не устраивают оба варианта.

– Боюсь, теперь у нас не совсем есть выбор, – подметила волчица. – Тебе доводилось с ним пересекаться?

– Не думаю. Во всяком случае, не лично. Может, было несколько заказов на его людей, а так я знаю о Даоне не больше, чем рассказал заказчик.

Кара выдохнула, набираясь сил, не видя смысл оттягивать неизбежное.

– Тогда подозреваю, самое время с ним познакомиться.

Волколаки начали спуск по направлению разрастающегося шума подпольных боев, и пройдя в глубь каких-то сто шагов, вышли к арене, которую окружало столько орущих людей, что с трудом можно было различить двух ачим баэль, избивающих друг друга на потеху публике.

Всюду шум. Крики. Одни делают ставки, отдавая последний металл, другие рьяно болеют за своего бойца, так, словно от победы зависит не жалкий выигрыш, а их жизни. Хотя, в отличие от местных, для двух истекающих кровью рабов на арене так оно и было. Происходящее больше напоминало сборище обезумевших псов в кровавый лун под стенами крепости Воющего Ущелья, а не разумных существ, способных вести разговор.

– Люди, – разочарованно и презренно произнесла волчица. – Только они могут лишить свободы себе подобных и так измываться над ними.

Тархельгас ничего не ответил, занятый тем, что изучал толпу, высматривая местную охрану, которой здесь уже оказалось в достатке. Они никак не вмешивались в происходящее, в основном находясь у арены для того, чтобы в случае драки между зрителями, разнять глупцов и вышвырнуть прочь, прежде избив до такой степени, чтобы другим и в голову не пришло начать выяснять тут отношения.