— Наконец-то мы одни, — лицо Драко загородило обзор на все остальное, и Грейнджер испуганно зажмурилась, подавляя истеричный вопль, уже давно рвущийся из груди.

Темнота завладела сознанием всего на несколько секунд, а потом сквозь нее начали понемногу просачиваться отдаленные звуки. Сначала это был неразличимый поток приглушенных голосов, но спустя некоторое время Гермиона смогла различить то, о чем говорили.

— … такая интересная униформа… Скажи, — голос Рона заставил её напряженно нахмуриться в попытке преодолеть темноту сознания. — Вам можно брать эти костюмчики домой?

Гермиона наконец смогла пошевелить руками и, чтобы хоть как-то сориентироваться в пространстве, провела ладонями по простыням, на которых лежала. Возблагодарив Мерлина за то, что они не оказались шелковыми, Гермиона вдохнула и приоткрыла глаза. Солнечный свет ослепил, и привыкнуть к нему удалось только спустя несколько секунд.

— Вообще-то нет… — изгибаясь в пояснице, прямо перед койкой Грейнджер стояла высокая медсестра. Она плавно покачивала бедрами и накручивала на палец локон собственных волос, пока Рон, расположившись в кресле неподалеку, пожирал её недвусмысленным взглядом. — Но я могла бы попробовать…

— Кхм, — Гермиона сжала губы в полоску и со скрытой усмешкой пронаблюдала за тем, как подскочила работница Мунго.

— Мисс Грейнджер, вы проснулись? — нервно выпалила она, начиная суетиться.

— Очень вовремя, полагаю, — изогнув губы в ухмылке, ответила Гермиона, переводя взгляд на своего парня. Рон упрямо не смотрел на неё некоторое время, но даже не догадывался, что покрасневшие кончики его ушей были красноречивее любых слов.

— Я позову колдомедика, — пробормотала под нос работница и, бросив на Гермиону стыдливый взгляд, скрылась за дверью.

— Хорошо, что ты наконец очнулась! — выпалил Уизли, не давая Гермионе заговорить первой. — Мама ужасно переживает. Она передала мясной пирог, чтобы ты смогла поесть.

Гермиона вздрогнула и скривилась, увидев в руках Рона небольшой сверток. Калейдоскоп картинок из сна заставил голову слегка закружиться, и волшебница вытянула руку, останавливая Уизли:

— Я не голодна!

— О, — он недоумевающе посмотрел сначала на Гермиону, а потом на сверток. В голове Рона не укладывался тот факт, что кто-то мог добровольно отказаться от мясного пирога Молли. — Тогда ты не будешь против, если я его съем? Я прибежал сюда, даже не успев позавтракать.

Гермиона не успела ответить. Воодушевившийся Уизли быстро сел обратно в кресло и развернул пергамент. Палата наполнилась соленым запахом, который Гермиона в иной ситуации посчитала бы очень привлекательным, но теперь при первом же вдохе её замутило. Рон широко раскрыл рот и откусил часть пирога, блаженно закатив глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — пережевывая, протараторил он, не сводя глаз с кулинарного шедевра Молли. Гермиона нахмурилась, не зная, что ответить. Все время после пробуждения мысли были заняты совсем не собственным самочувствием. Кажется, ей удалось ощутить небольшую боль в голове и зуд в ладонях, но сообщить об этом Грейнджер не успела.

— Кстати! Я принес тебе кофе, — промычал Рон и потянулся к столику для того, чтобы схватить с него бумажный стаканчик. — Три ложки сахара. Все как ты любишь! — его лицо сияло гордостью.

— Я пью кофе без сахара, Рон, — у неё едва получилось пошевелить губами. В груди напористой толпой теснились ужас, сомнение и отвращение. Оцепеневшим взглядом Гермиона проследила за тем, как Рон в замешательстве пожал плечами и, так и не придумав, что ответить, отхлебнул из стаканчика сам. Напиток оказался слишком горячим, а потому Уизли, зашипев, выплюнул половину жидкости себе на рубашку и отчаянно выругался:

— Черт, моя любимая!

— Любимая, — одними губами повторила Гермиона, ощущая отчаянное желание выгнать Рона. Она не понимала точных причин ни своей неприязни, ни того, что до сих пор звала «любовью» к Уизли. Гермиона склонила голову, наблюдая за тем, как он возится со своей рубашкой. Теперь Рон выглядел как будто по-другому. Грейнджер не могла понять, что именно не так, но складывалось такое впечатление, что её кто-то ударил по голове кирпичом, а потом окунул в холодную воду. Мысли и чувства были обострены до предела.

— Ты же знаешь хозяйственные заклинания? — прервал её размышления Рон и застыл с комичным выражением на лице.

— Меня прокляли, Рон. Ты это понимаешь?

— Прокляли?! — он тяжело выдохнул, обведя кабинет взглядом. — Я думал, ты просто отключилась на работе из-за недосыпа.

— Мерлин всевидящий… Да ты хоть что-нибудь, хоть что-нибудь знаешь?

— Я пришел полчаса назад, как только освободился! — в ответ огрызнулся Рон, хмуря брови и пряча взгляд.

— Сколько сейчас времени? — тихо спросила она, боясь задать самый главный вопрос.

— Три часа дня, — нехотя буркнул Уизли.

— Три часа дня, — повторила Гермиона, неверяще качая головой. — Так позволь узнать: где ты был почти целые гребаные сутки?!

— Ты что, не доверяешь мне? — пошел в наступление Рон, поднимаясь с места.

— Это не ответ на мой вопрос!

— У меня были дела, ясно?

— Ясно, ясно! — закричала Гермиона и тут же почувствовала, как ее собственный голос отдается болью в висках.

— Истеричка! А я еще переживал, что ты голодная! — рявкнул в ответ Рон и, бросив остаток пирога прямо на стол, ринулся на выход.

Хлопнула дверь, и просторная одиночная палата погрузилась в тишину. Гермиона практически не моргала, уставившись на огрызок, неприглядным месивом распластавшийся на столе, а потом резко всхлипнула и разревелась. Закрывая глаза, она представляла недоеденный, уродливый, остывший кусок пирога и видела в нем суть своих отношений с Роном.

— Какого драккла рядом с ней нет ни одного наблюдающего колдомедика?! — недовольный голос за дверью заставил Гермиону насторожиться и вытереть слезы. — За те деньги, которые моя семья вкладывает в Мунго, вы обязаны всем отделением танцевать сальсу в её палате!

Дверь распахнулась, и на пороге появился Драко Малфой. Он выглядел не так, как обычно. Волосы пребывали в небольшом беспорядке, вчерашняя одежда — помята, а под глазами виднелись темные круги. Выражение его лица отражало высшую степень недовольства, а в зрачках прищуренных глаз собирались грозовые тучи.

— Грейнджер! — увидев Гермиону, он тут же преобразился и натянул на лицо выражение беззаботности. Получилось не так хорошо, как обычно, но никого это не обеспокоило. — Когда ты очнулась?

— Десять… или пятнадцать минут назад, — проговорила она в сторону, коря себя за всплеск эмоций. Даже при Роне она плакала всего несколько раз в жизни, а потому показывать свое разбитое состояние Малфою совсем не хотелось.

— Хорошо, — он рассеянно посмотрел на её лицо, размышляя о том, стоит ли спрашивать о причине покрасневших глаз. — Что-то болит?

— Нет-нет, — поспешно протараторила Гермиона, шмыгнув носом и отворачиваясь. Она была благодарна Малфою за ту тактичность, что он проявлял. Если бы сейчас её спросили, из-за чего она обливалась слезами, Гермиона могла бы просто разрыдаться. — Ты знаешь, когда я смогу выйти?

— Колдомедики должны еще раз обследовать тебя.

— Я чувствую себя вполне сносно, — вздернула подбородок Гермиона, и Малфой, цокнув языком, закатил глаза.

— Все очень переживают за тебя, — Драко плавно опустился в кресло и прикрыл глаза. Он выглядел таким уставшим, словно два дня подряд работал без перерыва на еду и сон. — После того, как тебя отвезли в Мунго, приводить в чувство пришлось еще и Поттера. Ты уж извини, но иногда твой дружок истерит как девчонка.

Гермиона коротко рассмеялась, чувствуя, как постепенно мысли о «мясном пироге» выветриваются из её головы.

— Сейчас он и спецгруппа авроров разыскивают того, кто проклял тебя, — Драко отвел взгляд в сторону и утомленно выдохнул.

— Я прикасалась к той записке, — осторожно заметила Гермиона.

— А она принадлежала руке моей матери. Спешу сообщить: она уже прошла допрос под веритасериумом, но это ничего не доказало. Теперь мама отказывается разговаривать со мной, поскольку невероятно оскорблена проявленным мною недоверием.