— Доброе утро, — поздоровался он с Полиной, которая от неожиданности выронила вилку, оборачиваясь к нему.

Видеть её, одетую в его рубашку, с босыми ногами, что-то увлечённо готовящую на его кухне, было на удивление приятно.

— Доброе утро, — улыбнулась она, снова отворачиваясь к плите, и Стёпе на миг показалось, что она смущена. — Я почти завтрак приготовила, в душ пойдёшь?

Вот так вот легко и просто, и так странно закономерно.

— Пойду, — улыбнулся сам себе Степан, продолжая прижимать к себе подушку. Должно быть, он выглядел глупо, но сейчас его это ни капли не смущало.

— Тогда жду тебя, — постановила Поля, и когда Степан развернулся, чтобы уйти, добавила: — И что я там не видела?

Улыбка Стёпы стала ещё шире.

Они завтракали, сидя друг напротив друга. Поля то и дело морщилась, когда пила кофе, — очевидно, ей всё ещё доставляла неудобство разбитая губа. Стёпа старался не смотреть на Полину так часто, как ему того хотелось, просто наслаждался её близостью и тем удивительным ощущением уюта и тепла, которое испытывал. Первое совместное утро в череде, как он надеялся, многих.

— Сегодня почти весна, — задумчиво проговорила Поля, глядя в окно на солнечный день. — Почти настоящая весна.

— Ты любишь весну?

— Я вообще люблю любое время года, — улыбнулась она, почти не морщась. — Но весной у нас планируются большие заезды, я очень их жду.

Ах, да. Ведь эта хрупкая барышня была заядлой автогонщицей, а Стёпа об этом и думать забыл.

— Интересно. Я хотел бы поучаствовать, — проговорил он, вспоминая о том, как они познакомились.

— В качестве моего штурмана? — озорно подмигнула ему Поля, посылая по телу Стёпы волну дрожи от того чувства, которое она в нём будила.

— А согласишься?

— Соглашусь.

Она быстро поднялась с места, подхватывая тарелку и чашку, и направилась в сторону раковины. Вымыла посуду и некоторое время стояла, опершись руками о столешницу и опустив голову. Потом, будто решившись на что-то, повернулась к Стёпе и произнесла:

— Я, пожалуй, поеду домой.

Было видно, что она боится, и Стёпа мог понять её — скорее всего, Глеб не успокоится, и она теперь будет в ещё большей опасности. И когда она направилась в сторону выхода из кухни, Стёпа вскочил со своего места, схватил её за запястье и уверенно произнёс:

— Я никуда тебя не отпущу.

— Мне это кажется нецелесообразным. Абсолютно, — проговорил Стёпа в трубку сотового, барабаня пальцами по крышке стола. — Даже не то, что нецелесообразным, а опасным.

Закатил глаза, поглядывая на ухмыляющегося Влада, и тяжело вздохнул.

— Поля, ты сколько лет в Питере живёшь? Всю жизнь? Ты в курсе, что у нас на первомай творится? Заморозки, гололёд — тебе это ни о чём не говорит?

Степан с силой растёр лицо и снова покосился на улыбающегося друга. Тот делал вид, что его здесь нет, вертя в руках зажигалку и усиленно хмуря брови, когда пробегал глазами по документам, лежащим перед ним. Но его выдавала всё та же улыбка на губах, которая словно бы говорила: «А я тебя предупреждал».

— Хорошо, маленькая, дома поговорим, — заключил Стёпа устало, нажимая кнопку отбоя вызова.

Крутанулся на стуле, постукивая сотовым по подбородку, и пробормотал:

— До чего упрямая, зараза…

Улыбка Влада стала шире, но он никак не прокомментировал эти слова, кроме того, как спросил:

— Что вы там опять не поделили?

Стёпа сделал глубокий вдох и отложил телефон в сторону, задумчиво глядя перед собой и позволяя улыбке заиграть на губах.

— Вот Поля уперлась рогом в землю, что им нужно начать гонки на первое мая. Я уверяю её, что если они потерпят до двадцатых чисел, ничего с ними не произойдёт, разве что шансов уцелеть будет больше. — Он достал сигару и глубоко вдохнул её аромат. — Но когда Поле говоришь, что считаешь это неверным, она обязательно ответит, что её мнение полярно. И мне кажется, я начинаю привыкать к этому.

— Тогда скажи, что ты настаиваешь на том, чтобы гонки начались первого мая, и она тут же переложит их на двадцатые числа, — пожал плечами Влад, посмеиваясь.

Он искренне забавлялся тем, с какой серьёзностью Стёпа относится к казалось бы простым вещам, но мнения своего высказывать не спешил, тем более, что считал реакцию друга верной. Просто не стоило так близко принимать всё к сердцу, да и только.

— Отличная мысль! — Стёпа поднялся на ноги, отошёл к окну и упёрся руками в подоконник.

Влад углубился в изучение бумаг, лежащих перед ним, а Стёпа закончил свою мысль:

— Только, боюсь, что тогда гонки начнутся уже сегодня.

За окном вовсю боролась за свои права на существование ранняя весна. Нет, по календарю она была очень даже не ранняя — конец апреля, но по серым холмикам снега, лежащим в сквере, куда выходили окна кабинета, и по хмари, которая витала в воздухе, этого совершенно невозможно было сказать. Ночами ещё подмораживало, и по утрам на шоссе красовалась корка изо льда, посему Стёпины волнения не были надуманными…

Волнения. Если бы кто-то пару месяцев назад сказал ему, что он будет до какой-то нереальной дрожи в теле волноваться за женщину, он бы рассмеялся тому в лицо. А сейчас, за этот месяц, что они провели вместе, Поля стала ему такой родной и близкой, что он сам удивлялся тому, как эта хрупкая девушка смогла быстро и прочно войти в его жизнь. Сейчас всё было очень закономерным — и то, что они делили вместе кров, и то, что он относился к ней, как к жене, не иначе.

Они ни о чём серьёзном не говорили — ни об их отношениях, ни о том, что будет у них в будущем. Просто были вместе, и эта совместная жизнь и была абсолютно нормальной и какой-то привычной, что ли. Стёпе было уютно, и рядом с Полей, и в этих чувствах, что теперь были единственно правильными. И он ощущал, как Поля чувствует его, несмотря на то, что частенько они упирались лбами в решении каких-то спорных вопросов. Но это тоже было нормально, потому что оба подошли к этим отношениям, имея солидный жизненный опыт за плечами.

— Так что ты там мне хотел сказать? — обернулся Стёпа к Владу, и тот вскинул голову, не сразу понимая, о чём речь.

— А! — наконец, изрёк он, прекращая хмуриться. — Это касается центра. Георгий выяснил, в чём там дело, и почему Глеб так цепляется за это место.

— Ну-ка, ну-ка. — Стёпа мгновенно подобрался, «отключая» все мысли, не связанные с работой, и снова устраиваясь за столом. — Рассказывай.

Влад ухмыльнулся, протягивая Стёпе стопку бумаг, медленно прикурил и откинул голову, выпуская вверх тонкую струйку сизоватого дыма.

— А что тут рассказывать? — Сделал паузу и продолжил: — Это местечко просто золотая жила.

Поля отложила мобильный на столик и улыбнулась сама себе, беря палочки и постукивая ими по столу. Они с Артуром ужинали в японском ресторане, встретившись впервые после той злополучной ночи, когда Глеб увёз Полю за город. Полина только сейчас решилась на то, чтобы выйти из дома без сопровождения Степана.

Вся та жизнь, что была у неё до того, как Стёпа сказал, что он никуда её не отпустит, сейчас казалась кошмаром. Хотя иногда возникали страхи, что именно последний месяц является сном, и она вот-вот проснётся. Ей было трудно, трудно довериться, трудно поверить. Мало того, она и сейчас могла с уверенностью сказать, что всё ещё боится. Был страх, что вся эта сказка закончится и она опять предстанет перед суровой реальностью, которая до этого казалась ей нормой.

Но день проходил за днём. Она всё больше привязывалась к Степану, и видела, как он привязывается к ней. Он не произносил слов любви, но они ей были и не нужны — за Стёпу говорили его действия. То, как он волнуется за неё и как сурово это у него выходит, то как он хмурится, когда она не соглашается с ним. Стыдно признаться, но порой она специально высказывала отличное от его мнение, чтобы только увидеть, поверить, прочувствовать эту его заботу. А потом корила сама себя, потому что чувствовала кожей, насколько ему важно оберегать её. И что он сделает всё для того, чтобы она была спокойна и счастлива.