Кастия украдкой в складках платья нащупала и сжала ее ладонь своими холодными пальчиками. Кара сразу же попыталась поделится силами, но девушка не далась, отпустив ее ладонь и спрятав свою руку подальше.

Ялма же села рядом с подругой и ответила:

– Не убивал он ее. Как и Кара, думал, что болезни можно вырезать. Ей не помогло. Ее хворь, говорят, корни уже дала, по всему телу распространяться начала, – женщина горько вздохнула, – он – не виноват, но уже много времени не перестает себя винить.

Сатия тяжко вздохнула, соглашаясь с подругой, подумав, что некоторые тайны лучше бы и дальше оставались тайнами. Не вся правда спасает, как не всякая ложь – убивает.

Все же думать, что старый Вокат не умел спасти жену, было лучше, чем попытался и не смог. Вот и думай потом, что он зря мучил бедную женщину, резал, думал, и, может, действительно виноват. Что, если бы он не решился и не сделал, она бы еще пожила? Только жизнь ли – существование больного, который умирает?

Неисповедимы пути человеческие, потому что никто не знает, что будет завтра. Иначе можно было бы соломки постелить там, где на жизненном пути дырки или ямки.

Наконец официальное представление девушек завершилось. Кастия с облегчением перевела дух, укрывшись в кругу своей семьи.

В этот раз было не меньше дюжины дебютанток в похожих струящихся светлых нарядах, украшенных обережными и призывающих плодородие вышитыми узорами. Длинные ухоженные черные кудри были замысловато заплетены и украшены лентами красных, оранжевых и бордовых цветов различных оттенков.

Разумеется, Кастия была единственной рыжеволосой дебютанткой за последние несколько сотен циклов. Это, как и цвет вышивки и лент в волосах выделяли ее среди одинаково одетых темноволосых девиц.

Девушка, чувствуя на себе многочисленные взгляды и, зная, что ей нельзя спрятаться, очень смущалась. Несмотря на поддержку семьи, которая в полном составе, включая всех тетушек, дядюшек, кузенов и кузин, явилась на площадь и подбадривала ее, она чувствовала себя очень неловко. Ощущала себя неуклюжей и не столь грациозной, как их учили в Храме и наставляли мама и сестра.

Собственно говоря, неловкость возникла еще, когда они большой толпой шли по улицам поселка до рыночной площади. Около их дома собрались многое родственники, знакомые и соседи. Тетя Сатия, подхватив Ялму под локоть, что-то рассказывала.

Грустная, задумчивая Кара, Сорен с малышкой Санни на руках, Верт, Мария и отец с Яретом окружили Кастию, которая даже начала завидовать тем девушкам, которые избежали официального представления, совсем забыв, что причиной этого могло быть не только раннее замужество, но и неблагосостоятельность семьи, плохая репутация родственников или неблаговидные поступки самих дебютанток. Как было в случае Мали.

Давней детской подруге Кастии представление и чинные хороводы на площади теперь уже не светили никоим образом. Девушка видела соседку, когда они проходили мимо ее дома. Мали глянула и быстро скрылась в кустах, не желая привлекать к своему положению лишнего внимания.

Еще до праздника, когда девушки стали собираться у края площади, исподтишка оглядывая друг друга и ожидая начала представления, Кастия с нетерпением ждала, когда же все закончится.

Нежданное чудо, сотворенным ею нечаянно днем в лечебнице, выпило значительно ее сил. Голова по-прежнему немного кружилась и болела, хоть мама и вложила немало сил в восстановление дочери. Девушка была бледной, что, к тому же, подчеркивала яркость волос и лент. Но пришлось терпеть и стараться не двигаться слишком быстро, чтобы не усугубить ситуацию. Уже перестало тошнить, и это радовало. Хотя мама сказала, что ей еще долго предстоит теперь восстанавливать подорванный организм.

Каждую дебютантку по имени вызвали в центр рыночной площади, где Владыка им вручил по традиционной золотой броши в виде переплетенных веточек лавра и оливы. Подобную хранила Ялма в своей шкатулке. Когда-то много лет назад она получила ее также, как и Кастия – свою.

Форма и размер броши не менялись уже несколько столетий. Изготавливала их одна и та же семья мастеров золотых дел, чья лавка находилась здесь же на рыночной площади. Кара когда-то шутила:

– Может, они сразу изготовили несколько тысяч штук подобных брошей и теперь раздают?

– Я тоже так думала, но потом узнала, что это не так. Броши изготавливают ежегодно, ровно столько штук, сколько девушек положенного возраста живет на острове. Они созданы по одному образцу, но делают их разные мастера. У каждого творца свой стиль, поэтому они немного отличаются, – объяснила Ялма, – Конечно, не все девушки дебютируют. По разным причинам. Но на каждой броши ставится год дебюта. Вот, посмотрите, – она повернула свою брошь и показала дочерям небольшое клеймо с обратной стороны, – Кара, ты можешь найти такое и на своей броши.

Насколько Кастия знала, хранить и носить дебютантскую брошь тоже поощрялось, хотя никаких привилегий на острове она не давала. Скорее, это была дань традициям и обычай, позаимствованный кем-то из прежних Владык в материковых государствах.

Говорили, что раньше представляли и одаривали ею только дочерей горожан, которые имели раньше преимущества в личных и финансовых правах. В те времена среди обладательниц броши часто выбирали будущих старших служительницей Храмов, что было весьма престижно. Теперь же права горожан и поселян мало отличались, а служительниц и служителей выбирали тайным голосованием из всех наиболее одаренных и талантливых, а не только из богатых городских семей.

Таким образом теперь это было просто украшение, которое к тому же можно было продать, если житейские условия для их обладательницы складывались в дальнейшем нелучшим образом. И, конечно, были люди, которые скупали и коллекционировали подобные вещи.

Под предводительством представительниц служителей местных Храма дебютантки спели положенные для Праздника сбора урожая благодарственные песни. Поводили хоровод вокруг столба в центре площади. Кастии казалось, что, возможно, когда-то давно эти песни и танцы имели важное значение для острова, теперь же это были скорее смотрины будущих жен. Не зря же на следующее утро семьи дебютанток получали матримониальные предложения, среди которых могли выбрать лучшее или наиболее выгодное для своих интересов.

Церемониальный столб на рыночной площади не устанавливали два раза в цикл. Он стоял там всегда, его для подобных мероприятиях обычно украшали листвой, цветами и ягодами. Основой были садовые и дикие виноградные лозы: весной – с молоденькими зелеными листочками, а осенью – с зелеными и красноватыми.

И, да, он имел важное значение для острова. Весной и осенью на праздники становился земным образом Вечного древа жизни, по легендам произраставшим в мире, куда переносятся все души после смерти, а в остальное – позорным столбом, у которого проводили различные экзекуции.

Так, например, несколько дней назад около него высекли некоего нераскаявшегося морского разбойника, заловленного добропорядочными островитянами в процессе воровства казны одной из гильдий ремесленников. Его потом казнили на лобном месте, оборудованном около Храма небес.

Что, кстати, было весьма удивительным, потому что обычно работники Владыки находили общий язык с любым моряком, промышлявшем разбоем и пойманным за руку. Как говорили тайком люди, их переманивали на службу к Владыке.

После этого они занимались все тем же самым своим ремеслом, только за сохранность жизни, возможность спасения от виселицы в другом государстве и будущей спокойной жизни мирного островитянина на одном из островов архипелага, платили налоги в казну острова. На эти деньги строились дороги, охранительные стены, лечебницы и другие важные для общественности здания. Так, зачем уничтожать тех, кто мог принести доход?

Кастия втайне покоробила необходимость водить хороводы вокруг столь своеобразного Древа. Она даже сообщила об этом родителям. На это отец философски пожал плечами, сказав, что для спокойствия души ей лучше не задумываться об этом, а мать сообщила, что кровь – не зря самая сильное средство во многих ритуалах одаренных.