— Это что ж ты такая мелкая, уже такие выводы относительно мужиков сделала? — обалдел Андрей.

— Нет, конечно, — смутилась Марина. — Это меня бабушка просветила, волнуется она за меня.

— Ничего себе бабуля, психотерапевт на пенсии, — хмыкнул Андрей.

— Обычная бабуля, — Марина открыла форточку, вдыхая вечерний воздух. — Я в тринадцать лет влюбилась в такого, вроде тебя, на семь лет старше — внука бабушкиной соседки. Гостил у нее иногда. Красивый. Помню, дурочкой была, часами сидела под дверью — прислушивалась, не скрипнет ли дверь в квартире напротив. Сразу выскакивала с пакетом, вроде как в магазин, лишь бы с ним на лестнице встретиться. А он, я думаю, и в лицо меня не помнил. А я тогда думала — вырасту, стану красавицей, он меня обязательно заметит. Но годы шли, а ничего не менялось, я вроде бы ничего так выросла, не уродина.

— Это да, — подтвердил Андрей.

— А он меня по-прежнему не замечал. А я все страдала и страдала, вот мне бабушка эту байку и рассказала.

— Полегчало? — хмыкнул Андрюха.

— Нет.

— Какая ты однолюбка.

— Да нет, взрослеть пора, — вздохнула Марина. — И история эта с дачей тоже словно твердит — пора взрослой становиться. Вот приедет из отпуска Артем, наверное, закручу с ним. А то все одна да одна.

— А кто такой Артем? — поинтересовался Андрюха.

— Да так, парень один. Ухаживает за мной. Ладно, давай спать. Мне здесь на диванчике ложиться?

— Думаешь, раз я посуду мыть отказался, так я совсем не джентльмен? Наверху ложись, я в четыре утра на рыбалку буду собираться, топать здесь, греметь, не выспишься.

Андрей лежал на узком кухонном диванчике и никак не мог заснуть. Мимо крадучись на цыпочках из летнего душа вернулась Марина, неслышно прошмыгнула наверх, с тихим скрипом притворив дверь. До Андрея долетело легкое ванильное облачко. «Гель для душа ванильный выбрала. Булками пахнет». Вот ничего она такого плохого не сказала, и вроде все так и есть, но отчего-то на душе гадко. «Живу, никому зла не делаю, даже иногда пользу, а описали вместе с бабулей, словно я паразит какойто. Сами только деньги чужие тратить умеют. Я может бы и женился, да вокруг одни Марины бродят».

Самый сладкий сон наступает, как известно, под утро. Не проснулся опытный рыбак в четыре, не проснулся он и в пять, с трудом разлепить глаза удалось только в полседьмого. Бестолково пометавшись по кухне, Андрюха вылетел на двор и помчался к сараю, где с вечера лежали приготовленные снасти.

— Ай! — это он с разбегу врезался в идущую с лейкой Марину. — Как катком проехал! — потерла девушка ушибленное плечо.

— Ты чего меня не разбудила?! Я же на рыбалку опаздываю! — возбужденно заорал Андрей.

— Извини меня, я кажется тебя сбил, — подсказала Марина нужные слова, не обращая внимание на псих соседа.

— Извини, — буркнул Андрей.

— А на рыбалку опоздать можно? — ехидно прищурилась она.

— Конечно! Клев же утром! А в лейке что? — с опаской посмотрел он на пластмассовую емкость.

— Пока ничего, а скоро вода будет. Сегодня жару обещали, а укрывного материала для всходов нет…

— Проспал, так еще и баба с ведром на дороге! — возмутился Андрей, прорываясь к сараю и хватая заветные снасти.

— Я не баба! И это не ведро! — разозлилась и Марина.

— А кто ж ты? — на ходу кинул Андрей, проносясь уже к калитке.

— Девушка, а это лейка.

— Готовь котелок, девушка с лейкой, вернусь — уху будем варить.

— Стоять! — голосом полицейского крикнула вдогонку Марина.

Андрей невольно остановился.

— Не уходи, я сейчас! — и она метнулась в дом. — Не уходи! — крикнула она еще раз с порога и скрылась за дверью.

— Ну, я же опаздываю! — простонал Андрей, и удочка деда согласно помахала ему макушкой.

Через мгновение Марина вылетела из дома с термосом и небольшим свертком.

— Это завтрак, — немного краснея, протянула она.

— Спасибо. Готовь котелок, — и Андрей зашагал по спящей улице.

Клева не было. Как отрезало. Хоть бы селявочка какая на крючок прыгнула. Солнце забралось уже довольно далеко, а Андрей все сидел на любимых с детства мостках, снова и снова закидывая счастливую удочку. Но ловчее счастье явно сегодня отвернулось от незадачливого рыбака. «Ну, правильно. Кто рано встает, тому Бог подает, а кто до часу ночи о девушках с лейками думает… Поесть что ли?»

В фольге оказалась глазунья на тосте, посыпанная укропчиком. Андрей налил мятного чая, отхлебнул большой глоток и задумчиво стал жевать яичный бутерброд. Мимо прошел старик с ведром и спиннингом.

— Поймали что-нибудь? — завистливо покосился на ведро Андрей.

— Да так, по мелочи: два щуренка и окунек с ладошку, — печально махнул дед.

«Если бы я поймал двух щурят, я бы тут на руках от счастья ходил». И бамбуковая удочка опять была с ним солидарна.

Смотав катушку и допив весь чай, Андрей поплелся домой.

— Я котел, наверное, маленький приготовила, весь улов не влезет? — наивно захлопала ресницами Марина, прикрывая ладошкой улыбку. Андрей чувствовал, что она оттаптывается за «бабу».

— Завтра не просплю, и рыба будет, — бросил он, упрямо сжимая челюсти.

— Ну-ну, — крутнулась к плите Маринка так, что юбка сарафана сделала красивую волну.

— А чего у нас на обед? — втянул Андрей носом тонкий аромат.

— Суп грибной. Будешь, или рыбаки с горя голодовку рыбе объявляют? — продолжала потешаться соседка.

— Наливай уже, — и Андрей, ополоснув руки в рукомойнике, вальяжно сел за стол.

Супец оказался очень даже ничего.

— Как у бабули, только она еще гренки в него кидает.

— Гренки не успела, — улыбнулась Маринка.

— А чего сама не ешь? — подозрительно покосился на нее Андрей.

— Жду.

— А чего ждешь, трамвая? — хмыкнул он.

— Да так, — опять сладко улыбнулась Марина.

Страшное подозрение закралось с новой ложкой супа. Андрюха перестал жевать.

— А ты где грибы взяла?

— На лугу, такие беленькие с юбочкой, — и опять эта улыбочка и реснички наивно — хлоп-хлоп, — Да шучу я, шучу, — поспешила успокоить Марина, видя, как бледнеет лицо соседа. — Шампиньоны это, в гастрономе купила.

— Наелся я, — обиженно отодвинул тарелку Андрей.

— Тю, какие мы нежные, — развела руками Маринка, — и пошутить с ними нельзя. Ешь давай, рыбачек, а то не выпущу.

И она с видом скалы загородила проход.

Андрей вздохнул и налил себе еще тарелку. «Тяжело с этими Маринками».

— А почему тебя мамка Акулиной или Феклой не назвала? — ляпнул он. — Тебе бы пошло.

— А тебе Акакий тоже ничего так было бы, — отбилась девчонка.

На счете «два — один» они разошлись по разным углам. Андрей улегся на скамейке под грушей листать планшет, Марина с гордым видом протопала мимо с каким-то свертком. Андрей не собирался, но краем глаза следил — куда это она направилась. Девчонка крутнула сверток, и это оказался гамак. Один край она привязала к толстой яблоне, другой к бельевому столбу. «Могла бы, пигалица, и у хозяина спросить — можно гамаки здесь вешать или нельзя». Закрепив веревки, Марина села проверить, но бельевой столб начал опасно крениться. Со вздохом девушка принялась разматывать узлы. Новое место было найдено между все той же старой яблонькой и могучей черешней. Опасливо Марина опять присела на край гамака, но узлы, наверное, были слабо затянуты, и конструкция медленно поехала вниз. Девчонка с новым тяжелым вздохом встала и кинулась все переделывать. Совесть Андрея не выдержала и погнала его на помощь.

— Во-первых, стволы надо мягкой тканью обернуть, чтобы кора не портилась, — нудным голосом начал он поучение, — во-вторых, затягивать сильнее.

— Я не могу сильнее, — виновато пискнула Марина, — у меня не получается.

«Два — два!»

— Иди на скамейке посиди, я сам все сделаю, — расщедрился он, любуясь собственным благородством.

— Ой, спасибо, — расцвела девчонка, когда гамачок начал весело покачиваться между деревьями. — А то мне «из Анапы» загорелой надо вернуться.