– Очень рада познакомиться с вами, – продолжала леди Каролина, выпрямляясь после книксена. – И платье у вас замечательное, если мне будет позволено высказать свое мнение. Я бы спросила, как зовут вашу модистку, но вскоре я отправляюсь обратно в Англию, и, говоря откровенно, мой брат съест меня живьем, если я истрачу хотя бы фартинг на еще одно платье. – Она весело рассмеялась, словно неудовольствие брата, вызванное ее неумеренными тратами, изрядно забавляло ее. – А этот бал очень мил, вы не находите? Да и вообще, все происходящее сегодня удалось на славу, и теперь я с нетерпением жду возможности потанцевать. Это мое любимое занятие. Я обожаю танцы. А вы, леди Евлалия? А вы что скажете, Ваше Высочество?

Леди Евлалия растерянно заморгала.

– М-м… – Взгляд ее перебегал с леди Каролины на Лео и обратно; она явно пыталась понять, насколько близко они знакомы.

Лео понимал, что должен как можно скорее избавиться от этой очаровательной занозы, пока злые языки во дворце не начали болтать невесть что. Но, прежде чем он успел решить, как это сделать, леди Каролина сказала:

– Я помню, как вы танцевали в Кенсингтоне, Ваше Высочество. Особенно вам удавались прыжки.

Он что, танцевал с нею тогда? В тот вечер он выпил слишком много виски, что, к несчастью, было у него в обычае, и воспоминания о том вечере у него остались весьма смутные. Пожалуй, именно поэтому она так уверена, что они хорошо знакомы. Что ж. Вот уже второй раз за сегодняшний день он хотел дать себе пинка под задницу.

– Герцог и герцогиня начинают свой танец, – сказала леди Евлалия.

Бас и Элиза заняли свои места под одной из дюжины огромных хрустальных люстр, и толпа сомкнулась вокруг них. Леди Каролина восторженно улыбнулась – а потом ахнула:

– О боже, ее шлейф! – и буквально прижалась к Лео всем телом, словно для того, чтобы поделиться секретом. – Видите? Он расстегнулся с одной стороны. А она, похоже, даже не подозревает об этом… Ой! А вот и Холлис! Сейчас она все исправит. На самом деле она очень заботливая, наша Холлис. Как и я, кстати. Не представляю, что она будет делать без нас, когда мы оставим ее одну. Она говорила, что заведет себе горничную, но ведь это не одно и то же, верно? Увы, мы должны вернуться в Лондон. У меня много друзей, как вы сами знаете, а Холлис, в общем… – Она взглянула на леди Евлалию. – Ее отец отчаянно нуждается в ней. Он потерял зрение.

Леди Каролина производила потрясающее впечатление. Среди его знакомых не было ни одного мужчины, столь прекрасно владеющего собой и своим языком, как это получалось у нее. И Лео еще никогда не встречал женщину, которая бы с такой самоуверенностью выставляла напоказ свои чудачества.

Но сейчас она не обращала на него ни малейшего внимания, поскольку глаза всех присутствующих были устремлены на королевскую чету. Заиграла музыка, и Бас ободряюще улыбнулся Элизе, выводя ее на первые па танца. Бедная Элиза раскраснелась как маков цвет, глядя на ноги Баса и пытаясь повторить его движения.

– Господи, она такая неуклюжая, как я и боялась, – сказала леди Каролина, явно не испытывая ни малейших угрызений совести. – Но это не ее вина, на самом деле. Вы или рождены танцором, или нет, вы согласны со мной? – и она взглянула на него в ожидании ответа.

Лео промолчал. Он не посмел бы столь открыто критиковать Элизу.

– Знавала я многих дам, которые брали уроки танцев, но при этом не могли правильно и шагу ступить, – продолжила леди Каролина и состроила извиняющуюся гримаску. – Элиза старается изо всех сил, но создается впечатление, что она просто не слышит музыку.

– Бог ты мой! – проговорила леди Евлалия с улыбкой, которую даже не пыталась скрыть.

Леди Каролина заморгала, словно только сейчас сообразив, что наговорила.

– Ой! Не обращайте внимания. Если бы Элиза была сейчас здесь, с нами, она бы первая призналась в том, что танцует неважно. Она находит подобные вещи забавными.

Но, пожалуй, ей все-таки не следовало во весь голос отпускать ремарки по поводу герцогини, члена королевской фамилии, да еще и называть ее по имени при этом. Даже он не был настолько непочтителен. Лео ощутил непривычную ответственность и желание защитить свою новую невестку.

– С вашего позволения, леди Каролина, я полагаю, что вы хотели сказать «Ее Королевское Высочество».

Вместо того чтобы смутиться или даже извиниться, как он ожидал, чудесные зеленые глаза леди Каролины округлились еще сильнее. А потом она рассмеялась. Нет, пожалуй, сначала фыркнула.

– Я имела в виду Элизу, разумеется!

Очевидно, в жилах Лео текла все-таки кровь чопорных принцев, потому что он пришел в ужас. Элиза была будущей королевой Алусии, а леди Каролина явно до конца не сознавала того очевидного факта, что даже она обязана выказывать ей уважение, которого та заслуживает. Если она желает называть герцогиню по имени за закрытыми дверьми – это одно. Но в общественном месте, на публичном мероприятии? Это было совершенно недопустимо, и он полагал, что, вмешиваясь, своей добротой оказывает леди Каролине услугу. Он развернулся к ней лицом, став при этом спиной к леди Евлалии.

– У меня нет никакого желания ставить вас в затруднительное положение, леди Каролина, – мягко сказал он, – но я надеялся, что кто-нибудь взял на себя труд объяснить вам положение вещей.

Свет дюжин свечей в люстрах у них над головами отражался блестками в ее глазах.

– Каких вещей? – осведомилась она, обведя взглядом его лицо и сосредоточившись, к некоторому смятению Лео, на его губах.

– Ваша подруга – будущая королева Алусии. И поэтому вы обязаны выказывать ей то же уважение, что и все остальные ее подданные. – Он многозначительно выгнул бровь, чтобы подчеркнуть значимость своих слов.

Какая-то часть его не верила, что это он произносит такие слова. Ведь он никогда не принадлежал к числу тех, кто полагал жизненно необходимым отстаивать внешние приличия королевской власти. Но, следует отметить, что до сих пор ему не доводилось сталкиваться со столь вопиющим нарушением этикета.

– И сюда же относится и то, как вы обращаетесь к ней… особенно на людях.

На мгновение у леди Каролины от неожиданности даже отвисла челюсть. А потом глаза ее сузились, превратившись в бриллиантовые щелочки гнева.

– Покорнейше прошу прощения, вашество. Я прекрасно понимаю, что Элиза – будущая королева, но я – ее ближайшая подруга, и потому не вам указывать мне, как ее называть. – Одна из ее пушистых бровей изогнулась и взлетела вверх, подзадоривая его бросить ей вызов.

Ее маневр попросту ошеломил его. А еще – и это следовало признать – произвел неизгладимое впечатление. С таким нахальством он еще не сталкивался. Но стерпеть подобное было нельзя, во всяком случае не здесь, не в таком месте, и потому он одарил ее свирепым взглядом, дабы она ни на миг не усомнилась в том, что вызвала у него сильнейшее неудовольствие.

– Вы должны обращаться к герцогине не иначе, как «ваша светлость», и уж точно не смеете разговаривать подобным тоном со мной.

Удивления достойно, но она ахнула с таким видом, словно это он нанес ей тяжелейшее оскорбление. Расправив плечи, она отступила на шаг и гордо вздернула подбородок.

– А вы называете своего брата «ваша светлость», а потом расшаркиваетесь перед ним и кланяетесь до земли?

– Разумеется нет. Он – мой брат, и сам я – принц крови, если вы забыли.

– Забыла! – Она звонко рассмеялась. – Не представляю, как такое возможно – вы прикрываетесь своим титулом, как щитом.

Его изумление не знало границ. Если так пойдет дальше, эта особа запросто доведет его до апоплексического удара.

– А вам никогда не приходило в голову, что это потому, что я – и в самом деле принц?

– О, я прекрасно помню об этом! – великодушно признала она. – Вы уже говорили мне об этом. В Чичестере. Хотя в том не было ни малейшей необходимости. Но в ходе нашей беседы вы несколько раз упомянули сей факт.