Почему я?

Этот вопрос неоднократно занимал его на протяжении всей жизни. Ему исполнилось всего восемь лет, когда он задал его впервые. Тогда он подружился с мальчишкой, помощником конюшего. Его звали Тадд или что-то в этом роде. Пусть Лео не мог вспомнить его имени, зато отлично помнил лицо, как если бы разговаривал с ним только вчера. Они с Таддом подружились на почве любви к лошадям. Тадд многому научил его – как расчесывать гриву и хвост, как вычищать камешки из подковы.

Это была идея Лео – втихаря увести лошадь из конюшни и прокатиться на ней. Его веснушчатый компаньон поначалу не горел особым желанием поучаствовать в этой авантюре, но под нажимом Лео сдался.

Когда их поймали за таким непотребством, Тадда стащили с седла и здорово отлупили прямо на глазах у Лео, хотя принц и заливался слезами, умоляя конюшего прекратить экзекуцию. А потом Тадд просто исчез. Лео же продолжал терзаться чувством вины и глубочайшей несправедливости.

Тогда он впервые осознал, какими огромными привилегиями наделен, причем наделен совершенно незаслуженно.

В последующие годы он научился подавлять в себе подобные чувства, принимать жизнь такой, какая она есть, и благодарить за это судьбу. Это было совсем нетрудно в окружении детей аристократов, которые также получили свой образ жизни на тарелочке с голубой каемочкой. Это было легко, когда он наслаждался роскошью проводить время с друзьями или за границей. Он обленился, что случается всегда, когда огромное состояние отбивает всякое желание пошевелить хоть пальцем. От него не требовалось ничего иного, кроме как завершить обучение и не обрюхатить горничную. Что ж, это оказалось ему вполне по плечу.

Он приучился заглушать монотонную скуку и несправедливость своего существования алкоголем. И сейчас ему более всего на свете хотелось вернуться в Англию, к распутному, но счастливому образу тамошней жизни.

Появление Лео было обставлено с такой церемониальностью и ревом фанфар, что у него заломило в висках, после чего в сопровождении двух лакеев, идущих по бокам, он проследовал на возвышение, где на тронах восседали его родители. Пока он шествовал, люди по обеим сторонам кланялись ему или приседали в книксенах. Какой глупый ритуал, какая ненужная помпезность!

Рядом с королем на возвышении были установлены еще два кресла – для Баса и Элизы.

Лео чопорно и сухо приветствовал отца.

– Хорошо выглядишь, – заметил тот, окидывая сына оценивающим взглядом.

– Где ты был, дорогой? – осведомилась мать. – Ты опоздал.

– Гулял, – ответил он и наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее щеке.

Королева Дарья выглядела по-настоящему величественно в короне, украшенной бриллиантами и сапфирами. На ее шитом золотом платье красовалось почти столько же медалей, сколько и у Лео. Она была красивой женщиной, и в детстве он обожал свою мать, зачарованный ее красотой. Он отчаянно старался добиться ее внимания и ее улыбки, однако и то и другое доставалось ему лишь изредка.

Но сейчас она улыбнулась ему и взяла его лицо в свои ладони, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Для меня наступило самое счастливое время – мои дети рядом со мной. Не могу дождаться того дня, когда ты сделаешь меня такой же счастливой, как Себастьян сегодня.

Лео едва не застонал от досады.

– Тебе не придется долго ждать, любовь моя, – заверил ее король.

Королева подалась вперед и прошептала:

– Ты уже познакомился с леди Евлалией? Она весьма привлекательна.

В ответ Лео лишь молча покачал головой. Если он заговорит, то не сможет скрыть обуревавший его гнев.

– Она – illunis, – сказала мать, используя алусианское слово, означавшее «красивая». – Думаю, она тебе понравится.

– Будем надеяться, – согласился он, пожимая плечами.

– Вот увидишь! Мы учли твои привязанности и антипатии.

Это было нелепо. Он же никогда не говорил с отцом и матерью о своих вкусах, и если бы они действительно приняли во внимание его нерасположение, то знали бы, что происходящее ему не нравится, причем очень сильно.

– А вот и сэр Равано! – сказала королева. Обернувшись, он увидел, как к возвышению направляется ее личный секретарь. – Сэр Равано побеспокоится о том, чтобы твое знакомство с леди Евлалией состоялось должным образом.

Неужели ему даже не позволят выпить бокал вина перед тем, как начать укреплять связи между Алусией и Веслорией?

– Быть может, сначала я все-таки поздравлю счастливых новобрачных?

Его мать слегка прищурилась:

– Но ведь ты уже поздравил их, дорогой! Как и все мы. Сэр Равано, будьте любезны, – сказала она, взмахом руки отпуская Лео, как делала в детстве, когда он был еще маленьким и начинал докучать ей. Легкий жест и решительное «Ступай прочь, Лео».

Равано повел Лео через переполненную бальную залу, и двое лакеев неотступно шли следом. Это был настоящий спектакль, и люди поспешно расступались, давая дорогу процессии. Лео буквально кожей чувствовал устремленные на него взгляды и негромкий гул голосов за спиной. Когда они достигли противоположного конца залы, навстречу ему шагнула привлекательная женщина в сопровождении мужчины, ровесника его отца. Он выглядел крепким и подтянутым, с резкими и властными чертами лица, а одежда выдавала в нем аристократа. А вот женщина была столь же низенькой, сколь он был высоким. Разодетая в шелка и драгоценности, она присела перед ним в глубоком реверансе, так, как этому обучают юных леди в выпускном классе средней школы. На груди у нее красовался темно-зеленый бант Веслории. Рукав пожилого джентльмена, соответственно, перехватывала такая же зеленая лента.

Равано обратился к нему со словами:

– Ваше Высочество, позвольте представить вам леди Евлалию Гаспар из Веслории. И ее отца, герцога Брондени.

Лео поклонился.

– Ваша светлость, – сказал он герцогу. – Миледи.

Они обменялись любезностями, и герцог выразил свои поздравления по случаю свадьбы Себастьяна, после чего отошел в сторонку под предлогом того, что ему якобы нужно переговорить с сэром Равано, оставив Лео и леди Евлалию одних… если не считать аудиторию из нескольких сотен наблюдателей.

У леди Евлалии оказались маленькие глазки и полные губы, а цветом волос она могла поспорить с английским чаем. Выразительно выгнув бровь, она устроила настоящий осмотр, как если бы он был молочной коровой, которую она покупала на выставке.

– Насколько я понимаю, мы должны подружиться, Ваше Высочество, причем как можно скорее.

Он по достоинству оценил ее прямоту и то, что она не стала прибегать к унылым вопросам о том, какой он находит погоду в эту пору года, или рассыпаться в похвалах грандиозности бала.

– Согласен с вами целиком и полностью.

– Мне только недавно сообщили об этой внезапной дружбе, и в связи с этим вы позволите одну маленькую просьбу?

Он кивнул.

– Мне бы хотелось, чтобы все прошло быстро. – Она обвела взглядом бальную залу.

Лео проследил за ее взглядом и заметил, что на нее смотрит статный веслорианский капитан. Что ж, во всяком случае, она не скрывала своих истинных намерений. Он еще не решил, нравится ему подобная открытость или нет, но не мог не восхищаться ею.

– Я постараюсь, чтобы первое знакомство было таким же быстрым, как та лошадь, которой похваляется ваш посланник.

Она удивленно взглянула на него и рассмеялась:

– А ведь он действительно хвастается. Я начну первой, с вашего позволения?

– Разумеется.

– Могу я выразить восхищение по поводу того, как прекрасно выглядит сегодня ваш брат? А его новобрачная просто прелестна.

– Благодарю вас. Это очень любезно с вашей стороны.

– Она ведь простолюдинка из Англии, не так ли?

Это был не вопрос, а утверждение, с которым Лео должен был или согласиться, или опровергнуть. Он подозревал, что леди Евлалия лишь пытается поддерживать разговор ни о чем, как того требовала ситуация, тем не менее ремарка задела его. Он ненавидел такие вот невинные с виду вопросы – они не несли в себе сведений, а сразу переходили к сути: чей титул выше. Ему вдруг отчаянно захотелось оказаться в «Гончей» с кружкой эля в руках, а не играть в эти игры. Господи помилуй, как же быстро он забыл свое обещание больше не пить!