— Прелесть моя, я понимаю, что тебе понравилось бы куда больше остановиться на отдых прямо здесь, но потерпи немножечко: еще одно маленькое усилие — и ты получишь от меня в знак признательности добрую порцию отличного овса, а мне дадут… мне дадут, ну, скажем, полный горшок тушеного мяса с овощами…
Лошадь ответила — дернула ноздрями и пошла шагом. Девочка, игравшая неподалеку, указала пальцем направление к порту.
Домишки тут были с каменными — из галечника, как показалось Мери, — фундаментами и фахверковыми стенами. На мощеных улицах полным-полно продавцов зелени и морских продуктов. Торговцы теснились по обочинам, укрывшись под навесами стоявших на приколе не слишком-то заваленных товаром тележек.
Под лучами жаркого солнца Мери согрелась. Теперь она вовсю улыбалась, вдыхая, нет, огромными глотками вбирая в себя божественные запахи водяной пыли и рыбы свежего улова. Ей казалось, будто она рождается заново. Ах, до чего же ей не хватало всего этого! Прав был Корнель: от французского двора, как и от всех прочих, жутко воняет…
Они назначили свидание в порту, в таверне под названием «Поправим здоровье». Мери легко нашла этот кабачок: он смотрел фасадом на рейд, где скопилось множество кораблей. И так же, как в любом порту, здесь царило оживление, но не хаотическое, а подчиненное строгому порядку.
Тем не менее Мери поморщилась.
Она заметила, что, кроме матросов, суетящихся вокруг трапов (на одни корабли они что-то грузили, с других, наоборот, разгружали), тут собралось довольно большое число горожан всех сословий и что эти люди с нескрываемым беспокойством вглядываются в горизонт. Вдалеке грохотали пушечные выстрелы. Мери стало интересно, она подошла ближе и — нашла объяснение происходящему: оказалось, эскадра, шедшая под английским флагом, пытается атаковать узкий проход в гавань, а береговые артиллерийские батареи осыпают ее ядрами, чтобы заставить боевые корабли уйти. Открыли огонь и некоторые корсары — они загораживали доступ к фарватеру. Мери догадалась, что им сейчас несладко: более тяжелый и лучше вооруженный флот наступал и приближался к порту.
Вокруг Мери звучали разные мнения:
— Им сюда не пройти! — утверждали одни.
— Жан Бар сумеет их остановить! — поддерживали другие.
— Необязательно! — вздыхали третьи. — Эти англичане, они увертливые, хуже угрей, захотят — им ничего не стоит пролезть даже и в игольное ушко!
Мери решила, что стоит прислушаться к последнему предупреждению: раз уж англичане такие ушлые, лучше ей не слоняться по набережной. Да и вообще… Каковы бы ни были намерения английской эскадры, тут, в порту, любое недоразумение способно потенциальную угрозу сделать более чем реальной опасностью: число зевак все растет, скоро люди начнут отталкивать друг друга, если не драться… Появятся раненые, а то и убитые… Лучше уйти подобру-поздорову… И впрямь: у страха глаза велики…
Она отошла в сторонку, приметив и тут же про себя оправдав карманника, который ловко и беззастенчиво обыскивал солидного господина, явившегося поглазеть на события с женой и сыном, а через несколько минут была уже в таверне.
К ней сразу же, покинув других посетителей, с горячностью обсуждавших происходящее в порту, подошел хозяин и поинтересовался, чем может услужить.
— Мне бы найти одного матроса. Его зовут Корнель, — ответила Мери. — Мы с ним договорились здесь, у вас, встретиться.
— Не знаю я тут никого с таким именем, — задумчиво почесал в бороде трактирщик.
Мери нахмурилась. Корнель отбыл сюда за четыре дня до нее самой. Что его задержало в пути?
— А не оставлял ли тут кто записки на имя Мери Оливера Рида? — спросила она, немного подумав.
— Нет, парень, никто тут ничего не оставлял, — заверил хозяин таверны. — Зато я могу тебя накормить и напоить, если малость потерпишь.
— Ладно, тащи что там у тебя есть! — решил «парень».
Мери отвернулась от трактирщика и устроилась за столом у самого окна. Ее опасения были не напрасны — на набережной уже дело дошло до драки. Она немного полюбовалась увлекательным зрелищем, одновременно раздумывая над тем, куда же все-таки мог запропаститься Корнель.
Первая догадка пришла с первым же глотком вина, которое она отхлебнула из принесенной хозяином кружки, — от этой догадки ее словно ледяной водой окатило, она не сразу смогла унять дрожь, ну и отставила дурацкую эту кружку. Действительно, как же она раньше-то не догадалась — ведь у Корнеля с собой было довольно много денег! Вон как тут шустро орудуют карманники в порту, его вполне могли ограбить или даже… даже… «Что за ерунда мне в голову лезет! — попыталась она себя успокоить. — Такого сроду не бывало, да и быть не может: Корнель сам ловкач, драчун и забияка каких мало, и, даже напади на него десятеро, он и то одержит верх!»
Умерить беспокойство худо-бедно получилось, и Мери сосредоточилась на поданном ей рыбном супе с овощами. Пахнет эта похлебка приятно — повар явно не пожалел специй! Есть чем подбодрить как следует и желудок, и сердце… Она отломила кусок от четвертушки круглого хлеба, который был принесен вместе с похлебкой, и, желая поскорее насытить урчащий живот, принялась с завидным проворством уписывать ароматное кушанье за обе щеки.
Время от времени она поглядывала за окно, чтобы убедиться, все ли в порядке с ее лошадью, привязанной рядом с другими у входа в таверну. Снаружи, похоже, стало вдвое оживленнее. Канонада тоже теперь гремела, казалось, вдвое сильней. Люди вроде бы куда-то заспешили, собирали вокруг себя детей, чтобы увести с набережной. Да и внутрь начал проникать запашок страха. Однако Мери не позволила себе заразиться им: принять свою участь означает одновременно и умение хотя бы смутно предвидеть худшее. А вот худшего ей вовсе не хотелось!
От оглушительного грохота содрогнулись стены здания. Мери тут же поняла, что случилось, а сидевшие в кабачке матросы спешно покинули заведение. Сама она не пошевелилась: ну и что, один из кораблей взлетел на воздух, свой или вражеский… Ее этим не напугать, и не такое видывала! Мери сделала еще глоток из кружки. Нет, точно, ее не устрашить. Доносящийся с моря запах пороха только возбуждал, только напоминал о временах, когда она участвовала в битвах, только возвращал ее на борт «Жемчужины»… Она думала о Корнеле, о том, какое наслаждение она, наконец, испытает рядом с ним. Совершенно ясно, что он вот-вот появится и они сбегут отсюда, от царящего здесь безумия. Эта война не имеет к ним никакого отношения. Это вообще не их война.
Размышления оборвал один из портовых ротозеев, ворвавшийся в таверну с воплем:
— Они проникли-таки в гавань и сейчас эти сукины дети атакуют наши суда на рейде!
Лицо у парня было красное и донельзя перепуганное, и за меньший срок, чем Мери успела об этом подумать, столы и скамейки опустели, причем некоторые в спешке оказались перевернутыми. На глазах у Мери только что сидевшие тут капитаны галопом устремились к набережной в расчете успеть сняться с якоря и тем самым спасти свои суда. Напрасные старания! Английская военная эскадра двигалась к городу, приняв твердое решение его взять, хотя Жан Бар и предпринимал еще попытки если не отбросить, то хотя бы остановить врага.
— Вот проклятье! — пробормотала Мери, заглатывая последнюю ложку похлебки и выбегая наконец наружу.
Теперь уж точно нельзя было оставаться на месте.
Первыми же орудийными залпами англичан оказались повреждены пришвартованные в порту корабли. Они один за другим рушились, уходили под воду. А тех, что не оставляли попыток совершить какие-то маневры и вырваться из западни, догонял безжалостный огонь из всех орудий арьергарда вражеской эскадры. На борту одного из обстрелянных в порту судов вспыхнули запасы пороха, и воздух, пропитанный запахами серы и селитры, сотрясся от нового взрыва. Лошади стали рваться с привязи, ржать, яростно бить копытами о землю. Те, что были в упряжках, вставали на дыбы, заставляя возниц поворачивать назад.
Вокруг Мери люди бежали кто куда, откашливаясь и отплевываясь от едкого дыма, который норд-вест доносил с моря на сушу. Справа от нее ядром выбило стекла дома, и тут же второе ядро продырявило крышу.
