— В бога душу!..

Рядом с ней раздался смех Мери Рид, которому вторил смех Рекхема.

Несколько часов спустя, обследовав свое судно, командование которым было доверено Фертерстону, Энн с легким сердцем присоединилась к Мери на марсе «Реванша».

— Не злишься?

— Я на тебя обид не держу.

— Ты была нужна мне. Я не могла смириться с тем, что ты меня оттолкнула, — призналась Энн.

— Я этого не делала. Я испытываю к тебе искреннюю нежность, Энн. И ты должна довольствоваться этим.

— Мне этого достаточно. При одном условии.

— Что за условие? — попыхивая трубкой, спросила Мери.

— Никогда не покидай меня, — прошептала Энн. — Я такого не переживу.

— Никогда, — повторила за ней Мери, и сердце у нее сжалось при мысли о том, что подразумевает это обещание.

* * *

Балетти оставил баркас, на котором добрался до Кубы, рядом с «Сержантом Джеймсом». Вандерлуки, верные своему слову, ждали его в порту.

— А где Мери? — спросил Ганс, едва увидел, что маркиз один.

— Осталась с Энн. Она сама так решила.

— Пойдемте, — сказал Ганс, — у вас измученный вид.

Балетти и впрямь очень устал. Но ожил, за обе щеки уплетая ужин, к которому как раз поспел и за которым рассказывал о пребывании на «Реванше».

— Энн нелегко будет приручить, — закончил он. — Боюсь, Мери измучает себя попытками ее вернуть.

— Только один человек мог бы расшевелить ее память, — объявил Ганс, потирая подбородок.

— Никлаус-младший?

— Никлаус-младший. Теперь, когда мы совершенно уверены в том, что Энн Бонни — та самая Энн, думаю, можно попытаться его известить.

— А Эмма? — спросил Балетти.

— Скрылась, бесследно исчезла, — пожаловался Джеймс.

Балетти побледнел:

— То есть как — бесследно исчезла?

— Мадам покинула Кубу до того, как мы попали на остров. Больше ее люди ничего сообщить нам не смогли. Я очень огорчен этим, маркиз.

— Вполне возможно, она вернулась в Южную Каролину. Тогда мне придется смириться, — вздохнул тот.

— Давайте займемся Энн и Мери. На этот раз Эмме не спрятаться надолго, нам известны места, где она должна появиться.

— Что верно, то верно. К тому же неприятно думать о том, что Мери осталась во власти этого Рекхема.

Вандерлук расхохотался:

— Да будет вам, маркиз. Она лучше сумеет защитить себя, чем десяток мужчин. Вы ревнуете, только и всего.

— К Рекхему — вот уж точно нет, — возразил Балетти.

— А к Энн?

Балетти нахмурился:

— Не говорите глупостей, Вандерлук.

— Признайтесь: вы же боитесь, что Мери предпочтет остаться с ней, а не с вами!

Балетти потянулся руками к вискам. У него начиналась мигрень.

— Ганс, я хочу, чтобы все это закончилось. Это правда, без нее некая часть меня перестанет существовать.

— Не бойтесь, она вернется.

Маркиз откинулся на спинку кресла и положил салфетку на стол.

— Сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до острова Черепахи? — спросил он.

* * *

Голоса споривших между собой Энн и Рекхема легко проникали сквозь деревянные переборки бригантины, и вахтенные матросы не упустили из разговора ни слова. Вахта Мери закончилась. Она села поиграть в карты с Брауном, Фенисом и Харвудом среди спавших в подвесных койках мужчин. Снаружи мелкий дождь сеялся на доски палубы.

Тот день, 30 августа 1720 года, был холодным и промозглым.

— Все равно она его измором возьмет, — засмеялся Харвуд, выкладывая карты на стол. Он снова выиграл.

— Точно. Она его всегда измором берет, — поддакнул Браун.

— И телом, — усмехнулся Фенис. — У этой шалавы огонь под юбкой.

Мери бросила деньги в середину круга, встала, потянулась и, совершенно измученная, вернулась в свою койку. У нее не было ни малейшего желания слушать, как они зубоскалят.

На следующий день Мери услышала, как Энн приказывает поставить «Реванш» борт о борт с «Уильямом».

— Что делаем? — беспечно спросила она, подойдя вплотную.

— Переходим на другое судно.

— Что мы делаем?! — безмерно удивилась Мери.

— Я сказала Рекхему, что хочу перейти на шлюп вместе с тобой.

— И он согласился?

— Наполовину, — скривив рот, призналась Энн. — При условии, что поведет его сам вместо Фертерстона. — Для него и речи не может быть о том, чтобы оставить нас там одних!

Мери звонко расхохоталась:

— Думаю, он не сможет долго довольствоваться шлюпом. Скоро вернется на «Реванш».

— Вот и я на это надеюсь, — заключила Энн, подмигнув ей.

Эта чертовка отлично умела рассуждать.

Они не успели привести в исполнение свое намерение: впередсмотрящий закричал, что видит судно, и Энн, позабыв про свой шлюп, схватилась за подзорную трубу, а Рекхем выскочил из каюты.

Два корабля взяли фрегат в тиски и без передышки обстреливали. Когда фок-мачта «Леди Сары» рухнула, матросы Джона Рекхема грянули «Ура!». Абордаж увлек их на чужую палубу всех без разбора, в едином смертоносном порыве.

Несмотря на то что наемники с «Леди Сары» ожесточенно отстаивали свое судно, вскоре их сопротивление было сломлено. Победа осталась за «Реваншем», но в жестоком бою были убиты три человека из его команды. Обе женщины, залитые чужой кровью, подошли к Рекхему, который оттеснил своих пленников к полуюту.

— Сдавайтесь, господа, вы проиграли! — потребовал он, угрожая им пистолетом.

Их было четверо — оставшихся в живых доблестно сражавшихся офицеров.

— Мы дали клятву служить королю, — ответил капитан «Леди Сары», — и защищать жизнь наших пассажиров. Мы не сложим оружия.

— Ну, раз так!.. — воскликнул Рекхем.

Его выстрел прогремел первым. Через доли секунды его поддержали другие, и королевские слуги, все четверо, почти одновременно рухнули на доски палубы.

— Рид, Карти и Бонни, пошли со мной, — решил Рекхем. — Корнер и Хауэл, уберите отсюда этих недоумков.

Матросы мгновенно расчистили доступ к каютам. Рекхем начал с той, что была справа, — они с Карти резко выбили дверь ногами, чтобы избежать подвоха. И Энн Бонни очутилась лицом к лицу с человеком в пудреном парике, готовым нажать на спусковые крючки двух пистолетов: один из них был приставлен к его собственному виску, второй — к голове девочки лет десяти.

Потрясенная суровой решимостью кандидата сразу и в убийцы, и в самоубийцы, Энн замерла на пороге. Девочка дрожала, прижавшись к ноге мужчины, смертельно испуганная, но смирившаяся со своей участью. Мери в свою очередь проскользнула в каюту, чтобы объявить о том, что Рекхем взял в плен троих французов, и тоже остановилась с разбегу при виде безмолвного поединка, в котором Энн сошлась с этим явно высокородным пленником.

— Уберите оружие, сударь, — сказала она. — Вам не причинят зла.

— Кто мне это подтвердит?

— Мери Рид никогда не лжет.

Он не пошевелился.

— Будьте любезны представиться, — сухо предложила Энн, опуская свой пистолет.

— Николас Лоуэс, губернатор Ямайки. А это — моя дочь. И я не допущу, чтобы она попала к вам в руки.

— Сдавайтесь, — потребовала Энн. — Обещаю добиться от капитана, чтобы вам не причинили никакого зла.

— С какой стати я должен верить пиратке? — усмехнулся, не скрывая презрения, Лоуэс.

— Потому что я не всегда была такой, сударь. Если мой облик не убеждает вас в том, что честь не чужда мне, может быть, мое имя поможет вас в этом убедить. Мой отец хорошо известен в ваших кругах, пусть даже из-за размолвки наши пути разошлись. Я — Энн Кормак из Южной Каролины.

Николас Лоуэс сдвинул брови, глядя на растрепанную женщину, очень мало напоминавшую тот портрет, который показывала ему Эмма де Мортфонтен.

— Прекрасно, — решился он, опуская пистолеты. — Я готов вам поверить. Но, если вы лжете, знайте: не найдется на свете такого уголка, где вы будете в безопасности.