В ночь на 9 мая
Соловьиная трель в эту ночь – аж, взахлёб
И навзрыд. Неспокойно мне что-то…
Каждый шорох, как взрыв! Даже птичий полёт
Режет слух, будто винт самолёта.
Беспокоится ночь, ожидая рассвет,
Ждёт с волнением май светлоликий
Дату с красным числом – в цвет крови и побед,
Что в девятый день стала Великой!
Звуки в сердце – иглой! Отчего, не пойму.
Вмиг забыл, в коем веке живу я:
За туманом бои, залп орудий сквозь муть
Мне мерещатся здесь, как вживую.
Даже рощи тревожатся, если вдруг блеск
От зарниц вспыхнет в небе погожем,
Что берёзы дрожат под сияньем небес,
Будто в страхе от прошлых бомбёжек.
Не вчера это было, конечно, но, всё ж,
До сих пор боль нас давит тисками
Той проклятой войны, где цена жизни – грош,
Где бесценна лишь память людская.
Эта чуткая ночь – радость с привкусом слёз,
Даже ветер особенный – хлёсткий:
В нём и пороха запах, и запах берёз,
И погибших солдат отголоски.
Помнят эту войну! – и не только народ:
Помнит небо, земля, лес и реки.
И за рощей во рву тот обрушенный ДЗОТ –
Символ страха и зла в человеке!
Сколько лет вот прошло после страшной войны?
Всё одно людям, видно, неймётся:
Жаждут смерти чужой! – не хотят тишины,
Не хотят в небе мирного солнца.
И с трусливым оскалом по миру опять
Бродят новой эпохи гиены:
Норовят слопать Русь… Только треснет их пасть,
Сдавят горло отцов наших гены!
Отчего так тревожно в ночной этот час,
Почему стонет хор соловьиный?…
Просто память в крови будит разумы в нас,
Чтоб забыть о войне не смогли мы…
Русский мужик
Средь берёзовых чащ, у росистой межи,
Где не ездят авто и трамваи,
Пашет землю натружено русский мужик,
Хлеб насущный хребтом добывая!
Время нынче не нежит его калачом:
Загнан в угол он веком продажным.
А ему – "трын-трава", всё ему нипочём,
Он упрямо всё сеет да пашет.
На заре он помолится Богу средь нив,
Инструмент за плечо – путь нацелен!
Рушит кто-то святыни, а он супротив
Из руин поднимает вновь церкви.
Как враги не пытались его очернить:
За стакан, мол, продаст государство!
Ну, а он землю рыл с самых Альп до Чечни,
Знает цену и хлеба, и братства!
Пусть порой "с похмела", но не дрогнет рука,
Если нужно: ударит он метко
По врагу из орудия, хоть с кулака, –
За Россию ответит он крепко!
Удивляюсь его непокорной душе:
Грабят, черти, а он добродушно
Скажет: "Сколь не воруй, всех не взять барышей
В Мир Иной, – там ведь денег не нужно!"
Он зайдёт по пути в свой налаженный Храм,
И прощенья попросит у Бога:
Скажет: "Господи, Ты, не суди за сто грамм…"
И пойдёт ладить к Храму дороги.
И откуда терпенье – могучая стать?!
Не сломать его долей убогой!
Это русский мужик – закалённый, как сталь –
От рассейской сохи и от Бога.
Февральские снега
Холодные, февральские снега.
Священное безмолвие России, –
Лишь брякнет где-то тихо свысока,
Упавшая звезда об ельник синий.
Задумчиво молчание полей.
Не хватит слов и музыки безгрешной,
Чтоб выразить величие полней
Зимы российской в предвкушенье вешнем.
Стою на перекрёстке злых ветров,
Где чувствую ожоги каждой клеткой.
Не высечь в сердце к Родине любовь
Ни свистоплюйством, ни терновой веткой!
Не запылить вам синие глаза,
Не очерствить мне душу суховеем,
Пока цветёт над Русью бирюза
И Божиим теплом от неба веет.
И пусть мороз коробит руки мне,
Я их согрею – к сердцу приложив, и
Скажу, что здесь в заснеженной стране,
Теплей мне, чем в Египте и Алжире.
Пусть снег летит за шиворот одежд,
Но я не дрогну – дух бурлит во плоти!
Живут над Русью Ангелы надежд, –
