– Наверняка.

«Пусть Кэаль Справедливая примет тебя в свои объятия», – подумала она, глядя на застывшее тело Арсанты, и, не раздумывая, бросилась в атаку.

Впоследствии Карисена и сама бы не смогла объяснить, что придало ей сил. Может, близость смерти, или понимание того, что жертвы Рикайи и Арсанты не должны быть напрасными, а может, всё дело в том, что никогда ещё Карисена так сильно не жаждала добраться до врага и уничтожить его. Она вертелась, уклонялась от нападений, взлетала к потолку и обрушивалась на маа-змей сверху. Оскаленные клыки, языки, похожие на тёмные плети, удушливая вонь чёрной магии – всё это казалось непрекращающимся ночным кошмаром. Карисена снова и снова стреляла золотыми лучами, отсекала змеям головы, языки, хвосты, рубила их напополам, как будто клинком, жгла, словно огнём. Этот танец продолжался, пока в один миг Карисена не опустилась на пол и не осознала, что всё закончилось. Маа-змеи умерщвлены. Тишина и усталость навалились Карисене на плечи, согнули её, как дряхлую старую фею. Струйки пота бежали по спине, голова и руки отяжелели.

– Надо же, какая отвага и выносливость, – прозвучал негромкий, но полный яда мужской голос. – Не ожидал.

Карисена подняла глаза на Танриэна – в руках у него невесть откуда появилась светящаяся сеть. Чтобы поймать её, подсказал утомлённый разум. Фея попыталась взлететь, но не смогла даже пошевельнуться – силы оставили её. А Танриэн шагнул навстречу, лучезарно улыбаясь:

– Вот и попалась! Есть у меня подозрение, что ты – Наставница, уж больно хорошо сопротивляешься. Что же не уследила за подругой, крылатая? Я видел трупик у двери, ведущей в мою замечательную ловушку. Надо отметить, там живёт уникальное создание! Я смешал хищную птицу и серую полевую змею, и вышло гораздо лучше, нежели я предполагал. Жаль, в ловушку попалась только одна из вас! Но ничего, с тобой я тоже проделаю какой-нибудь забавный эксперимент.

Говоря это, он медленно приближался, переступая через трупы нечисти. Подол мантии весь испачкался, но, кажется, правителя Альбастрии это совсем не волновало. Он встал перед Карисеной, держа сеть наготове, и испытующе посмотрел фее в глаза:

– Ну что, не выкрикнешь ещё парочку заклинаний? Не применишь свою красивую жёлтенькую магию? Неужели и правда ты обессилена?

Карисена часто дышала и только прижимала Инхельму к груди. Всё, что у неё осталось – это палочка, но толку от той сейчас никакого.

«Не всё, – заговорила молчаливая Инхельма. – У тебя есть ещё кое-что, усиленное ритуалом посвящения в Наставницы».

Танриэн подцепил фею с помощью сети и поднял с пола. Карисена почувствовала себя хуже, сердце у неё заколотилось, пальцы рук онемели – должно быть, это прямое действие чёрной магии.

– А теперь ты точно не сумеешь применить свою магию, – Танриэн заулыбался ещё шире. Сеть бросала отблески на его помолодевшее, оживлённое лицо, и Карисене вспомнился умиравший в грязи и забвении брат-близнец. Уже после этого Танриэн не заслуживал милосердия! «Даже лёгкой смерти ему не положено», – вдруг подумала она.

С усилием подняв палочку, Карисена попыталась создать заклинание. Бесполезно! Правитель рассмеялся, глядя на её потуги.

– Я предупреждал. Твоя палочка – всего лишь жалкая деревяшка в тенетах чёрной магии!

– Вот как? – Карисена вялым движением засунула палочку за пояс. Сосредоточилась и посмотрела Танриэну в лицо, да так, что он не смог отвести взгляда. «Есть то, чему твоя сеть не помешает».

– Ты… ты что делаешь? – Правитель закашлялся, выпучил глаза, но продолжал смотреть на Карисену, как зачарованный. Лицо его налилось кровью. – Прекрати! Меня жжёт как огнём! Моя голова… она сейчас лопнет…

– Ты же хотел посмотреть на мой особенный талант, – теперь улыбалась Карисена, и глядя на неё, злодей завыл, словно волк. Выронил сеть вместе с феей – она грохнулась на пол, однако боли не почувствовала. Карисена смотрела на Танриэна, видела, как он корчится, слышала его дикие вопли. А затем, когда жар в его теле достиг наивысшей точки, его разорвало! Фея невольно заслонилась руками, но чёрная магия защитила её.

– Вот теперь всё, – прошептала молодая Наставница.

Её особенный талант раньше казался ей неподходящим для феи. Неправильным – ведь убивая противника таким образом, ты мучаешь его. Карисена не применяла свой талант с тех самых пор, как очнулась в окружении перепуганных фей, окровавленная, с застрявшим в волосах чужим зубом. А по земле было разбросано то, что осталось от напавшего на Карисену хибри.

Она помнила, как пристально смотрела ему в глаза, как сейчас Танриэну. Врага скрючило от боли, а всё, что почувствовала Карисена – это тёмное, наполнившее её с ног до головы удовлетворение.

– Как будто Кэаль и Мааль – это один источник, только под разными именами, – вслух проговорила Карисена и очнулась. Нужно выбираться из сети; встав на ноги, фея наконец-то ощутила боль в локтях и спине, на которые неудачно приземлилась. Она потыкала палочкой в сеть, ища выход, и не минуло и пяти ударов сердца, как молодая Наставница расправила крылья и с трудом, но взлетела. Ей бы только последнее чудовище уничтожить – то, что сидело в ловушке на цепи, – и всё будет хорошо.

– Только не для вас, – пробормотала она, обращаясь к Рикайе и Арсанте, которые уже не могли её слышать. – Но погребальные костры взовьются высоко, а память о вас будет жить долго – обещаю!

К вечеру похолодало, и тусклый свет Алой Звезды едва пробивался из-за набухших туч. На городской площади, тем не менее, собралось много народу, и то и дело, распихивая толпу локтями, вперёд пробивался какой-нибудь дюжий силач. Лэннери и Беатия, увеличившиеся до человеческого роста, остановились, чтобы послушать оратора – невысокого, тощего человечка в нелепом жёлтом балахоне, покрытом земляными пятнами. Удивительно, что никто не смеялся над ним – наоборот, толпа заворожённо смотрела, как человечек взобрался на огромный камень-возвышение перед зданием городского совета и оттуда начал говорить:

– Жители прекрасного города Эйнетари! Мы все знаем, что нарушено Великое Равновесие. Нечисть плодится буквально на глазах! Черномаги вылезают из своих вонючих нор! На Школу фей Золотой Звезды было совершено нападение!

Толпа отвечала выкриками: «Да!», «Всё верно!», «Что же теперь делать?»

– Кто это такой? – недоуменно пробормотала Беатия.

– Потише, – Лэннери дотронулся до её руки. Ему вовсе не хотелось, чтобы люди начали оглядываться на них, требовать объяснений, просить благословения. Сейчас все увлечены оратором.

– Что делать, говорите? – выдержав торжественную паузу, вопросил он. – А вы подумайте, вспомните: не мы ли предали тех, кому раньше приносили жертвы?

Толпа замерла, и даже в воздухе – тяжёлом, душном – чувствовалось напряжение. Лэннери поморщился – он смутно помнил рассказы Белой Наставницы о духах, которым люди поклонялись ещё до Злых Времён. Пока феи не объявили, что никаких духов не существует, и не надо строить им алтари, охотиться в их честь, обязательно сжигая кусочек мяса на огне как дань, или оставлять миску с хлебом на ночь за дверью.

– Верно, правильно ты всё говоришь, Гердари! – зашумели в толпе. – Недаром твои предки были видящими!

Ещё одна выдумка, и весьма дерзкая выдумка – как слышал Лэннери, в давние времена находились безумцы, которые утверждали, что они всё видят: и какая болезнь может приключиться у человека, и чего следует остерегаться. Видящий якобы знал, взойдёт ли урожай и прекратится ли ветер, и даже мог посоветовать, какую одежду лучше носить. А между тем, предсказывать способна лишь Хранительница!

– И я унаследовал их дар, – донёсся до Лэннери ответ Гердари, отчего толпа загудела, словно сборище огромных насекомых, стала забрасывать оратора просьбами вернуть расположение духов – ведь все же знали, что видящие близки к ним! Иначе откуда бы у тех появился дар?

Гердари успокаивающе поднял руку. Позади него появилась городская стража – несколько вооружённых мечами человек в светлых плащах и кольчугах. Стражники, как заметил Лэннери, нерешительно переглянулись – стаскивать оратора с камня или нет? Всё же медлили и слушали вместе с толпой.