– Надо вернуться к старым обычаям! – провозгласил тем временем Гердари. – Духи, оскорблённые предательством, перестали защищать нашу землю!

«Если бы они её и правда защищали, Злых Времён не случилось бы», – с раздражением подумал Лэннери, и тут что-то тёплое коснулось его руки. Вздрогнув, он обернулся, но тут же расслабился.

– Ретане? Вернулась, значит!

Золотая фея захлопала ресницами. Она тоже увеличилась, чтобы не привлекать лишнего внимания. Котомка болталась у неё за плечами и, судя по лёгкости, значительно опустела. Вероятно, Ретане угощала свою драгоценную Мэйсин сайкумом и росой.

– Нам нужно поговорить, – заявила фея, и на её громкий голосок оглянулось несколько горожан. Тотчас шепотки пробежали по толпе, кто-то испуганно ахнул, кто-то крикнул оратору:

– Гердари, слезай! Тут служители Кэаль, они накажут тебя за недозволенные речи!

Он гордо выпрямился во весь свой небольшой рост и сложил руки на груди:

– Накажут – так накажут, я готов это принять! А напоследок вот что я вам скажу – это феи виноваты! Из-за них нарушилось Великое Равновесие, из-за них духи предков разгневались на нас!

Теперь ахнула вся толпа. Кое-кто заспешил прочь, остальные торопливо расступались, освобождая путь феям. «Жалкие трусы», – с внезапным презрением подумал Лэннери. На словах и в мыслях готовы поддержать «видящего», но собой его не закроют, не спрячут, отстаивать свою правду не захотят.

Стражники мигом оказались рядом с оратором, быстро стащили его с камня и сковали руки. Гердари не сопротивлялся.

– Я готов пострадать за веру! Ещё много лет тому назад я предвидел свою гибель от рук служителей Кэаль. Им неведома свобода, и на людей они надели такие же оковы! – Гердари указал на свои руки, вскинул острый подбородок, на котором еле росли три рыжие волосинки. – Ну же, служитель Кэаль! Подойди ко мне и скажи, что я неправ.

Лэннери, чувствуя, как к нему прикованы все взоры, подошёл. И посмотрел человечку в глаза – сверкающие чёрные глаза, обведённые красными кругами.

– Ты прав, – спокойно произнёс юный фей. Услышавшие его растерянно переглянулись, сзади донеслось отчётливое: «Ты с ума сошёл, что ли?» на фейском языке. Беатия, разумеется!

– Ты прав, – громче повторил Лэннери, – в том, что это наша вина. Недосмотрели, не уберегли Благословенные Острова. Оказались слишком беспечными, позволили детям Мааль и черномагам размножиться. Но этого не повторится! – Лэннери повысил голос так, чтобы его было слышно по всей площади. – Мы уничтожим черномага с ядовитой кровью, сотрём с лица земли его слуг, вернём Равновесие. И для этого не нужны несуществующие духи! Ты сказал, – он впился взглядом в ошеломлённого Гердари, – что предвидел свою смерть от рук фей? А ведь это ложь. Выдумка! Я тебя и пальцем не трону.

И, повернувшись, Лэннери зашагал прочь в полной тишине. Оглянувшись только раз, он заметил, как поникшего Гердари утащили стражники, а толпа начала потихоньку расходиться. Все так оробели, что никто даже не осмелился подойти за благословением.

«Вот и замечательно», – буркнул про себя Лэннери и потянул Ретане за руку:

– Давай, начинай. О чём ты хотела поговорить?

Фея переступила с ноги на ногу, опустив длинные чёрные ресницы.

– Я… хочу отказаться от задания. Я не полечу с вами на Рубиастрию, а буду… сопровождать Мэйсин, – набравшись храбрости, выдохнула она. – Простите меня, Лэн, Беа, но в такое трудное время я не могу её оставить. Вы-то можете обойтись без меня, а Мэйсин рискует погибнуть.

– Так пусть и не идёт в свой Университет, – резче, чем намеревался, проговорил Лэннери. – Она богата, у неё всё есть, а в родном городке безопаснее, чем в дороге!

Ретане ответила ему укоряющим взором:

– Мэйсин, как и её друзья, жаждет знаний! Разве я могу её в этом упрекать? Я могу ей только помочь!

– А ты уверена, что она хочет твоей помощи? – Беатия крутила в руках палочку, не поднимая глаз.

– Уверена. Она не сказала мне об этом, но я уверена.

С Ретане бесполезно было спорить; Лэннери напомнил, что у неё могут отнять крылья, но фея беспечно пожала плечами:

– Я поразмыслила и решила, что Карисена этого никогда не сделает. Она суровая, иногда безжалостная, когда дело касается врагов. Но с нами, феями, она мягче.

«И результат заметен», – хотел было съязвить Лэннери, но, устав от Ретане и её душевных метаний, махнул рукой:

– Делай что хочешь. Думал, что смогу тебя удержать, что в твоей голове ещё есть капля благоразумия… Но смотрю, нет. Лети! Только опасайся Торнстеда, он может напасть на тебя и лишить палочки. Ты для него – презренная предательница.

Ретане широко раскрыла глаза:

– Ах, вот как! Да, в храме он отнял мою палочку, но я думала, просто стращает и потом вернёт.

– Нет, не просто. Да лети уже, – Лэннери посмотрел на хмурое, покрывшееся тёмно-серыми тучами небо, – скоро очередной ливень начнётся.

Ретане ещё немного поохала, посокрушалась, обняла Беатию и даже всхлипнула у неё на плече. А затем уменьшилась, поправила котомку за плечами и взлетела, закрывая собой единственный алый лучик, прорвавшийся из-за туч.

– Увидимся! – в последний раз долетел до Лэннери и Беатии тонкий голос.

– Прощай, – равнодушно обронил он. – Пошли, Беа, храма Кэаль тут нет, хоть забьёмся опять в какую-нибудь таверну и переждём дождь.

– Почему ты с ней попрощался? – Беатия подняла на него свои задумчивые голубые глаза и заткнула палочку обратно за пояс платья. – Думаешь, Торнстед рассвирепеет и убьёт «предательницу»?

Лэннери помолчал.

– Думаю, мы больше не увидимся.

В небе уже раздавались предупреждающие раскаты грома, когда Лэннери и Беатия добрались не до таверны, но до постоялого двора. Хозяйка, степенная и дородная женщина средних лет, не считала фей виновными в нарушении Равновесия, поэтому радушно приняла их и собственными руками застелила две кровати в небольшой, чисто убранной комнате.

– А хотите, на одну кровать положу, – лукаво поблёскивая светлыми глазами, предложила хозяйка. От её проницательного взгляда наверняка не ускользнуло то, как Лэннери взял Беатию за руку, а она, утомлённая долгим перелётом через деревни и леса, прислонилась к его плечу.

– В другой раз, – смущённо проговорил Лэннери, чувствуя, как теплеют его щёки – покраснел, должно быть. К счастью, в полутьме комнаты, освещаемой лишь крыльями и палочками фей, этого не видно.

Беатия хихикнула рядом, но тут же посерьёзнела, когда вспышка молнии в окне прорезала небо, осветив его.

– Да, хозяюшка, в другой раз, – прощебетала Беатия. – Мы очень устали, и всё, чего мы хотим – это спать.

Женщина улыбнулась и ушла, а феи вытащили из котомок сайкумы и кувшинчики с росой, наскоро поели, попили и, сняв с себя одежду, улеглись спать. К тому времени гроза прекратилась, и только капли дождя, равномерно барабанившие по крыше постоялого двора, напоминали о ней. Из соседних комнат доносились голоса, смех, грубая брань; кто-то хлопнул дверью и спустился по лестнице, скрипя деревянными ступеньками.

Лэннери слышал, как ворочается Беатия; пару раз он оглянулся и заметил, что одеяло сползло с её округлого, белевшего в темноте плеча. Нестерпимо захотелось подойти и поцеловать его, а может, осмелиться и на большее. Но они и в самом деле устали, и сейчас не время для ласк.

– Беа, – подумав, негромко окликнул её Лэннери. – Ты меня прости за ту глупую ревность.

Беатия молчала так долго, что он, борясь со сном, уже решил, что она спит.

– Я думала, ты никогда этого не скажешь, – тон у неё был нежный и задумчивый.

И вслед за этим Лэннери утянуло в сновидения – тяжёлые, беспокойные, полные нескончаемой погони за черномагом. Вот-вот должен был открыться ящичек, где лежал обрывок пергамента с именем черномага. Лэннери нетерпеливо протягивал руку, но ящичек неизменно исчезал, а затем появлялся вновь закрытым на ключ. И Лэннери открывал его бессчётное количество раз, пока не разозлился и не закричал: