– Почему же… Я люблю литературу, и мне интересно общаться с людьми, которые её создают. Ваши книги мне тоже нравятся…

– Не стоит, Александр. Я не настолько самовлюблен, чтобы ждать от каждого встречного признания моих литературных заслуг… Присаживайтесь.

Не став возражать, парень плюхнулся на стул. Через мгновение он уже шуршал своими профессиональными атрибутами, извлекаемыми из рюкзака. Увидев, как студент покрасневшими от мороза пальцами пытается справиться с мелкими кнопками диктофона, Юматов вспомнил о законах гостеприимства. Оставив гостя на несколько минут одного, разбираться со своим хозяйством, он дошел до кухни. Налив две большие кружки чёрного душистого чая и насыпав в вазочку шоколадных конфет с печеньем, он водрузил всё это на поднос и начал осторожно подниматься в кабинет.

То, о чем он успел позабыть, бросилось в глаза сразу же, как он пересек порог. Распечатанная “Исповедь маски”, загримированная под рабочую рукопись, лежала на столе не так, как он её оставил. Можно было не сомневаться, пока Ярослав организовывал чаепитие, студент уже успел запустить туда свой любопытный нос. Конечно, оставалась надежда на то, что он двоечник и не сможет опознать Мисиму.

– Спасибо большое, Ярослав Евгеньевич, – интервьюер взял с подноса кружку чая и отхлебнул, щеки его порозовели, взгляд потеплел и начал стрелять по сторонам, парень стал походить на пубертатного подростка, случайно наткнувшегося на сайт с проститутками.

– Можно просто Ярослав, – Юматов запоздало спрятал распечатку в ящик стола.

Парень поставил кружку на стол и засуетился. Выдвинув выносной микрофон ближе к Юматову, он открыл большой блокнот. Очевидно, там были заготовки вопросов. Ярослав сел в кресло и приготовился к длительному диалогу. Лицо интервьюера оказалось на одном уровне с глазами писателя. Опять мелькнула мысль, что где-то он его видел. Вот только где?

Откинувшись в кресле, он бросил мимолетный взгляд на диптих. И в этот момент его накрыло то же чувство смятения, что и в мастерской художника. Юматов переводил взгляд с картин на парня и с парня на картины. И не мог поверить своим глазам. Это был он!

Перед ним сидел тот же мальчик, что мастурбировал на его свежекупленных картинах, стоимостью с однокомнатную квартиру в недорогом Подмосковье. Да, там он был года на два-три моложе, была другая прическа, а цвет волос имел другой оттенок. Но это точно был он. Либо его до невозможности похожий двойник.

Открытие тяжелым обухом навалилось на сознание Ярослава. Первое, что сгенерировала его уставшая от двухмесячного воздержания фантазия – это абсолютно голый студент, сидящий перед ним и, вместо ручки и блокнота, держащий собственный эрегированный член. Ярослав никогда до настоящего момента не замечал за собой гомосексуальных прихотей, но сейчас его упрямое естество грозило порвать нахрен узкие брюки от Brioni вместе с нижним бельем от Calvin Klein.

– Мы можем начать? – парень робко посмотрел на Юматова, взгляд был точно такой, как на второй картине. Если и были какие-либо сомнения, то теперь точно рассеялись.

– Да, дело за вами, Александр.

– Ой, а давайте просто Саша, а то меня от такого официоза в дрожь бросает, – интервьюер слегка прищурился, игриво прикусив губу.

– К-как скажете… Саша, – у Юматова на спине встала дыбом шерсть, еще пара таких незамысловатых кульбитов, и парня уже ничто не спасет от изнасилования.

– Ярослав, два месяца назад в сети с большим успехом прошла премьера мини-сериала, поставленного по мотивам вашего романа “Способность суждения”, вы неоднократно заявляли в разных интервью, что не имеете никакого отношения к сценарию этого сериала, что вы – только автор литературного первоисточника. Скажите, это было ваше осознанное решение – не участвовать в создании сценария или вам были навязаны подобные условия? И каково ваше отношение к получившемуся фильму?

– Начну с последнего. Отношение нейтральное. Думаю, могу смело заявить, что создатели сериала абсолютно не поняли замысел моего романа и сняли практически независимое от первоисточника художественное произведение. А нейтральное – потому что я и не рассчитывал на то, что они поймут… Экранизации вообще редко бывают удачными. Что касается вашего первого вопроса, то… У кино и телевидения свой художественный язык, отличный от языка прозы. Невозможно без потерь конвертировать литературу в визуальное искусство. Будь то большой экран кино или маленький экран интернет-платформы. В любой экранизации есть элемент насилия. И участвовать в написании сценария по собственному роману – это то же самое, что участвовать в насилии над собственным ребенком. Я не настолько лишен нервов, чтобы делать это… Но я достаточно циничен, чтобы позволить это сделать другим.

– Вот вы сказали, что экранизации редко бывают удачными… Но ведь вы не первый раз отдаете на откуп киношникам своих “детей”, – парень обозначил наличие кавычек пальцами, – неужели все предыдущие опыты тоже были неудачными? Насколько я помню, фильм по вашему роману “У моей любви единственное имя” имел очень неплохую фестивальную судьбу…

– Имел, не спорю. И в общем-то неплохой фильм получился… Наверное, – мечтательный Юматов засмотрелся на парня и чуть было не потерял мысль, – но я говорю немного о другом. Режиссеры и сценаристы могут создать очень смотрибельный продукт, но насколько этот продукт близок к замыслу моего романа – большой вопрос. Фильму “У моей любви единственное имя”, по моему мнению, повезло больше, чем сериалу “Способность суждения”. Снятый изначально в артхаусной эстетике, он не испорчен нарочитыми попытками понравиться зрителю, поэтому кино вышло неплохим. Сериал же – более коммерческий материал, он, собственно, и должен был быть таким. Поэтому понравился он мне меньше. Но и тот, и другой фильм – безумно далеки от того, о чём я писал.

– Но вы же не могли не знать, что, отдавая роман для экранизации на интернет-платформу, вы получите на выходе коммерческий продукт? Зачем тогда вообще стоило продавать права?

Если бы столь наивный вопрос задал бы кто-нибудь другой, Юматов, скорее всего, уже бы растаптывал останки незадачливого интервьюера подошвами своих интеллектуальных сапог. Однако такая непосредственность только добавляла юнцу очарования. Больших усилий стоило Ярославу остановить подступающую слюну.

– Хм… Саша, а как вы считаете, для чего вообще продают права на экранизацию?

– Я понимаю, Ярослав, вы подводите меня к ответу, что только для денег, – раздухарившийся мальчишка схватил кружку и сделал громкий глоток, – наверное, вам удобно и комфортно в границах той социальной роли, которую вам придумали журналисты, – писателя, не брезгующего ничем. Но позвольте не согласиться. Например, великий Умберто Эко после того, как Жан-Жак Анно неудачно воплотил “Имя розы”, до конца жизни не продавал права на экранизацию своих произведений, даже когда к нему обращались титаны уровня Стэнли Кубрика. И это при том, что ни один из его последующих романов не повторил коммерческий успех “Имени розы”. Можно ли сказать, что деньги были определяющим фактором?..

– Для Эко, наверное, нет, раз вы так говорите…

– И опять! Вы хотите сказать, что вы – не Эко. Что это? Труба пониже, дым пожиже?.. К чему это самоуничижение? Вы за последние пять лет выпустили пять суперуспешных книг, ровно по одной в год, которые в совокупности получили четыре крупнейшие премии: две “Большие книги”, один “Национальный бестселлер” и одну “Ясную Поляну”. При этом, у вас уже проданы права на экранизацию двух романов в голливудские студии…