– Да ничё. То есть – не в курсе, абсолютно! Я и в церковь-то не хожу, а эти штуки вообще для местных.

– Тут ты прав. Не далее как сегодня мне понадобился человек, знающий таежные капища, но проконсультировать в этом вопросе никто не смог. Даже здешний шаман, эвенк по национальности. Он, к сожалению, стар, и вся его практика свелась к ритуалам для соплеменников и любителей фольклора. В тайгу давно не ходит, древних «мест силы» не знает. Что тебя удивило?

– Да так. Зачем вам эти… капища?

Теперь озадачился сам Арчибальд, даже взгляд от дороги отвел. Благо улица перед джипом разворачивалась по-летнему пустая, ни машин, ни велосипедистов.

– Ты действительно не понял, что именно тебе привиделось? Не разглядел открытия «бреши» и визита тварей из соседнего мира? Иногда я завидую столь наивному невежеству, юноша!

– Любите вы поучать!

– Ни в коей мере. Просто, забываю, что не все обладают даже элементарными познаниями.

– Про «гостей» мне можно не объяснять, сам догадался. При чем тут капище, всё-таки?!

– При том, что «бреши» сами собой не открываются, для них нужна точка, где рубеж между мирами истончён. Древние колдуны и шаманы умели видеть такие места, именно там проводили свои таинства. И всегда отдавали что-то взамен.

– Например?

– Жизненную силу, через жертвоприношение. В обычных людях этой силы не так уж много, зато «прирожденные», вроде твоего отца, ею переполнены. Думаю, ты унаследовал это богатство, но для начала, надо выжить и затворить «брешь».

– Так вы снова ради меня?

– Не только. В нашем ремесле имеются неписанные правила, и это одно из них. Если пробоев станет слишком много, сюда может влезть такое, с чем не справимся мы все, вместе взятые. Не говоря уже о правительствах с их никчемными бомбами!

Внедорожник свернул к двухэтажному зданьицу, украшенному триколором – к поселковой администрации. Арчибальд вышел молча, дверца хлопнула, Тим остался сидеть. Не позвали его с собой. Подумал опять про затертые костюмы тамошних дядек – рядом с этаким гостем сами будут выглядеть гостями-просителями – потом ухмыляться, вдруг, расхотелось. Пришло ощущение чужого, пристального взгляда. Подумал про Гоблина, глянул по сторонам, но бестолку. Ладно, хоть падалью больше не пахнет, и шум в ушах не вернулся!

– Поздравляю, мы всё ближе к свободе маневра, – сообщил «ночной хирург» по возвращении. – Возможно, тебе это ни к чему, и предпочтешь дальше киснуть в болоте, но я обязан предпринять всё возможное со своей стороны. Знаешь что-нибудь о «гостевом режиме»?

– Не больше, чем о шаманизме. Не встречались мне по жизни дядьки с бубнами, и добрые дедушки, вроде вас, тоже не попадались.

Соврал, конечно. Нет такого воспитанника, кто не мечтал бы хоть недельку пожить в нормальной семье, где ни режима, ни столовской пищи. Другое дело, что из каждых «гостей» приходится возвращаться, а с годами желающих на тебя всё меньше. Подростков и вовсе не приглашают. И усыновления с удочерениями для них – почти фантастика.

– Ваша Галина Викторовна и так бы отпустила, но помимо нее есть другие органы власти, и проверяющие, и дорожная полиция. На всех меня не хватит, увы, – сообщил Арчибальд, выруливая с площади на очередную улочку. Асфальт здесь закончился, из-под колес сиганула взъерошенная курица, захлопала крыльями на бегу. Ощущение чужого взгляда никуда не делось.

– Требуется множество справок, потом заключение органов опеки, лишь затем возможен приказ вашего директора. Всё это может отнять неделю-две, потому приходится смазывать административные шестеренки по мере сил.

– Снова гипноз?

– Снова «барашки». Магнетизм – это затратное действо и вытягивает слишком много сил. По крайней мере, у таких как я. Тебе это будет даваться проще, и как раз сегодня твои врожденные таланты должны сыграть нам на руку.

– А у меня есть человек, который тайгу знает, – вспомнил Тим не к месту, зато как нельзя вовремя. Арчибальд даже тормознул, прямо посреди улочки.

– Дядя Коля, – ответил Тим на его молчаливый вопрос. – Он меня в той машине нашел, когда родителей…

– Я слышал эту историю. Говори адрес.

– Только он это… синячит. В смысле, пьет не по-детски! Раньше был водилой, всю тайгу исколесил, а теперь, блин!..

– Ладно, решаемо. Если не испугается и в дальнейшем станет держать язык за зубами.

На это Тим промолчал. Давно научился не клясться от чужого имени. Про навязчивый взгляд сообщит позже, а про Гоблина решил вообще молчать – пацан свои проблемы должен решить сам. Подсказывал дорогу, пока не остановились перед нужным домом.

– Как долго он в запое?

– Ну, фиг знает… дня три, по-всякому.

– Это решаемо, – повторил Арчибальд и вытянул с заднего сиденья знакомый уже чемоданчик. – Идем, будешь ассистировать.

Дом встретил спертым воздухом и застарелым букетом вони. Разнообразнейшей. Грязное белье и немытое тело пополам с перегаром, куревом и засохшей едой. Дядя Коля обнаружился на тахте, вниз лицом, всё в тех же тельняшке и труселях, но рядом добавилась засохшая, неаппетитная лужа.

– Выглядит удручающе. Из-за чего он так пьет?

– А я знаю?! С прошлой работы погнали, и с этой выпрут!

– Его карьерными вопросами я заниматься не стану, но физиологию попробую выровнять. Будет больно.

– Да? – поёжился Тим при виде очередных штуковин из «дипломата». – А без этого никак нельзя? Уши там потереть, или нашатырь, или…

Арчибальд на такие глупости даже отвечать не стал – вовсю уже намешивал в чашке очередной пахучий состав. Прошибало даже через здешние букеты! Плеснул на тряпицу остатками из дяди Колиной бутылки, протер очередную иглу – очень тонкую, длинную, черную – и скальпель, вполне обычный.

– Надо снять с него тельняшку, а дальше я сам.

Тим ни о чем уже не спрашивал. Даже когда тряпица прошлась по плечам дяди Коли сзади, будто перед уколом у медсестры.

– Анестезия ему не понадобится, но в процессе лечения возможны вспышки бурных эмоций. Свои собственные постарайся сдерживать.

Скальпель черканул по плечу, чуть ниже синей татуировки – орел, сидящий на буквах «ОКСВА» – из разреза потекло, но Арчибальд моментально замазал его своей смесью. Повторил на другом плече. Дядя Коля от этакого варварства застонал, но не проснулся. Жесткие пальцы прошлись по заросшему затылку, нащупали нужную точку, потом Арчибальд потянулся за иглой. Ткнул коротко, без замаха.

– Ой, – сказал Тим. Голова заболела, будто самому в основание черепа загнали такую штуковину, тошнота подступила. Крови не боялся с детства, всякую боль терпел, но тут уже перебор!

– Не отвлекай меня. И держись от него подальше.

В руках Арчибальда появился молоток – маленький, как у врача-невропатолога, только черный, опять же, покрытый узорами. Показалось, что загонит сейчас иголку как гвоздь, на всю глубину, но удар пришелся гораздо выше. Дядя Коля вздрогнул всем телом, а «ночной хирург» принялся бормотать что-то тихое, на неведомом языке. Еще удар – с ответным, утробным стоном.

– Ему же больно!

– Я предупреждал. В бренное тело возвращается человек, потому предлагаю не грустить, но возрадоваться.

На третьем ударе дядя Коля заворочался, на четвертом – заревел и свалился с кровати. Попытался вскочить, да ноги подвели.

– С-с-с… всех щас, нахрен!..

– Тихо-тихо-тихо. Мы свои.

– Какие, нахрен… Тимоха, ты?!

– Да, это он, – сообщил Арчибальд светским тоном. – Извините за доставленные неудобства, но вы нам нужны здоровым и бодрым.

– Ты еще кто такой?!

– Это мой дедушка! – опередил с ответом Тим. – Троюродный, он далеко жил, а теперь вот!

– Вот, дали ему год… чего ж так башка-то болит?!

– Это временно. Ваша кровь уже очищается, абстинентный синдром проходит, возвращается воля к жизни. Скажу больше, в ближайшие несколько лет алкоголь будет вызывать у вас стойкое отвращение.

– Ну, спасибо, удружил! Щас только похмелюсь, а дальше пускай вызывает!

– Увы, остатки ваших напитков я использовал для дезинфекции. Впрочем, вы можете сходить за добавкой и попытаться… если деньги лишние.