Я встал и запер входную дверь на ключ. Сегодня никого из кафедральных сотрудников не будет, потому можно не волноваться, что кто-то откроет дверь своим ключом. Да и что волноваться, – я провожу исследования по краткому мониторингу сердечной деятельности. Разговоров на кафедре о том, что для этого я раздел женщину до гола, конечно, тогда не избежать. И возможно не только на кафедре… Или просто встанут в дверях и будут тупо глазеть на ситуацию, особенно если в составе «группы поддержки» в лице пациентов и их родственников. Ну да ладно, сегодня выходной, и хватит самому себе трепать нервы.

– Доктор, так когда же мы начнем обследование?

– Так мы начали уже обследование. Я подключил аппарат, он в настоящее время собирает информацию о работе Вашего сердца. Для более полного представления о его работе предлагаю Вам покрутить велотренажер (велоэргометр, если точнее), походить, поприседать на месте, поделать гимнастику…

– Это всё хорошо, конечно, но проблема в том, что моя проблема начинается не от приседаний, а во время полового акта. Мне не хватает воздуха, иногда словно что-то колет в области сердца.

– Ну не могу же я обеспечить Вам полную имитацию полового акта. Даже если бы был Ваш партнер, как Вы это себе представляете? Вы занимаетесь любовью, а я сижу в кресле и наблюдаю?

– Могли бы и поучаствовать, – рассмеялась она. – Хотя, наблюдать за другим партнером для мужчин всегда не приятно, – ну, за исключением извращенцев, я думаю. Потому предлагаю Вам самому принять участие в обследовании.

– Вы шутите. И считаю эту шутку неудачной.

– Нисколько не шучу, – она подошла ко мне вплотную. – Я никогда не шучу, когда дело касается моего здоровья. Я удвою Ваш гонорар, если Вы проведете обследование в максимально приближенных к действительности условиях.

– Но послушайте, я…

– Утраиваю гонорар. Для начала хотя бы просто послушайте работу сердца и проверьте мои молочные железы на отсутствие в них узлов, – и, схватив мою руку, прижала ее открытой ладонью к своей груди. – Чувствуете, как бьется мое сердце? – Потом она схватила другую мою руку и прижала ладонью к своей промежности. – Чувствуете, как просит продолжения банкета эта часть моего организма?

Да, ее сердце билось несколько чаще среднего ритма, а промежность была влажная. Я не стал отнимать ладонь от ее паховой области, и моя ладонь непроизвольно начала гладить это место. Пациентка посмотрела мне в глаза и кивнула, одобряя мои действия. Ну, погибать, – так с музыкой. А не смейтесь, – я щелкнул клавишей полустационарного магнитофона, который стоял на столе, и который я перед дежурством зарядил кассетой с приятной мелодией, и теперь эта мелодия начала звучать в кабинете. Одобрительный взгляд дамы, ее короткий разворот в сторону кушетки, стойка с упором на руки с высоко поднятым тазом, открывающей прямой доступ к тому месту, где буквально пару мгновений назад начала свои массажные движения моя ладонь.

Я плюнул на всё, на что мог мысленно плюнуть и снял с себя одежду. А своего любимого друга наоборот одел. И сам улыбнулся: не смотря на жару в атмосфере и готовящуюся «жару» в кабинете.

И по предоставленному мне прямому доступу я и проник внутрь не просто горячей, а просто пышущей жаром женщины. Она поерзала из стороны в сторону, примеряясь к новому лечебному оборудованию, удовлетворенно хмыкнула и начала вилять задом, как швейная машинка. Я даже не ожидал от такого хорошо развитого зада такую прыть. Во мне словно что-то, и я тоже начал двигаться ей навстречу. Сила трения на моем стержне была изумительная, – я даже вспомнил анекдот и пожалел, что не одел сразу несколько презервативов и не заткнул нос ватой, – на случай, если начнет распространяться запах паленной резины. Конечно, рассказывать ей анекдот я не стал, чтобы не сбивать со взятого ритма, – да мало ли, покажет мне «красную карточку», как в футболе, и откажется платить. Раз уж встрял в ситуацию, то надо получить от нее максимальную пользу.

Когда я кончил в третий раз, а она в …цатый раз, я рухнул на стул. Мне казалось, что меня вертели в мясорубке, давили танковыми гусеницами, отжали в центрифуге и много чего еще сделали, чтобы выжать из меня все соки. Пришла мысль, что еще один заход я просто не выдержу и сбегу из кабинета прямо вот так, нагишом и с презервативом на члене. И поевать мне тогда будет мнение больных и мед персонала на пути истерического бега.

– Неплохо размялись, – сказала заказчица банкета, снимая сама с себя провода и аппарат. – Ты молодец. У тебя член ну прямо-таки лечебный. Я не теряла дыхания, сердце кольнуло только один раз. Так что жду на завтра на утро расшифровку записей твоей машинки, – сама за ними приеду. Ну и тогда получишь бабла еще и за расшифровку. Да, знаю, знаю я, когда у тебя конец смены. Не опоздаешь «на последнюю электричку». И если что, я тебя сама отвезу домой.

Вот этого не надо, – хотелось взвыть мне, но удалось сдержаться.

– А что? Ты каждые выходные дежуришь? Я тебе пришлю еще клиенток из нашей команды. Так что питайся правильно и обильно, – тебе еще работать и работать на благо твоей семьи. Ну и нашей гандбольной команды, конечно же…

Она захлопнула дверь на щелкнувший замок, а я всё еще никак не мог попасть ногой в штанину и унять дрожь в ногах. Какой-то груженный локомотив, а не баба!

После ее ухода в своей папке я обнаружил весьма приятную сумму денег для семьи, которую она обещала. А дома просто скажу, что обследовал и назначил лечение нескольким больным со стороны. И с вдохновением буду ждать следующих дежурств в выходные дни. Может быть напроситься к ним в команду врачом, если у них так хорошо платят?

Кафедра института усовершенствования получила новый компьютер.

В те времена это было не просто событие. Я даже не знаю, откуда, но после старенького, даже не компьютера, а цифрового устройства без винчестера, это казалось вершиной совершенства. Я не буду называть ни модель, ни ее характеристики. Одно могу сказать, что нынешние мобильные телефоны превосходят его на несколько порядков.

И ни одного сотрудника, кто не только мог бы, но и хотел этим оборудованием владеть в совершенстве. Потому на фоне корифеев своей науки мне пришлось показать и свои умения управления этой техникой. И меня освободили от многих рутинных работ, положенных для «младшеньких», посадили изучать, осваивать и со временем научить других.

– Добрый день, коллега, – в дверях ассистентка соседней кафедры, с которой дружат наши профессор и доценты. Я не особо старался влиться в их коллективы, но не присутствовать на различных мероприятиях тоже невозможно. Особенно «младшеньким». Были, конечно, мероприятия, куда именно «младшеньких» не допускали, но это особая «песня».

– Добрый-добрый день, коллега, – я привстал из-за стола, чтобы приветствовать вошедшую женщину. – Проходите, располагайтесь. Если Вы к профессору, то его нет. Где-то в главном корпусе института, но я не подскажу где. Мне он не доклыдывается, – пошутил я.

Она прошла в компьютерную, как мы прозвали небольшую каморку, выделенную для этого, куда поместились только стол с ЭВМ, кушетка да пара стульев. Сижу и мучаюсь, как же ее звать? Аглая, кажется, а по отчеству не помню…

– Я не к нему, я к Вам, – О, Аллах! да сбереги меня от такого пришествия, подумал я. Сподобились, так сказать, снизошли, облагодетельствовали…

– Я внимательно слушаю, Аглая… Простите…

– Станиславовна. Аглая Станиславовна. Не страшно. А у меня к Вам просьба. Я купила новенький компьютер, и мне надо его наладить. Вы сможете с нуля наладить?

– Смогу. Вы определились, какие программы Вам нужно установить, кроме…