– Об этом меня не спрашивай, обсуждать такие темы не стану.

– Значит, не первая, – грустно усмехнулась она. – Выходит, я правда слепая дурочка. Ну, тогда скажи хотя бы, кто Ирке операцию делал? Это мне хоть можно узнать?

– Он сам делал.

– О как! Пигмалион, значит, самостоятельно зафигачил своей Галатее пару вёдер силикона и в неё же влюбился. Хотя, что я говорю, сначала влюбился, а потом подрихтовал фигурку, –Ленка хихикнула, видно было, что она уже очень пьяна. – И ведь никаких клятв не побоялся! А если бы что-то пошло не так? Испортил бы свою любовь собственным скальпелем! Смело, Дима! Очень смело. Браво! – она сделала ещё глоток.

– Он просил меня с Серёгой оперировать, но мы отказались. Поругались даже. У Ирки и так всё было нормально. Не понимаю, зачем он повёлся на её уговоры, – объяснял Алексей.

– А чего ты другу не помог-то? Ай-яй-яй! Лёша, Лёша! Хотя, да, забыла, ты же сам привык спать с теми, кого чикаешь, а тут неувязочка, – Ленка закатилась смехом.

– Ты пьяна, дорогая. Несёшь такую ахинею!

– Да не злись, ты же правдолюб, вот тебе и моей правды кусочек. Все же знали, что ты тёток менял, как медицинские перчатки. И почти все они сначала на операционном столе перед тобой полежали, а уж потом на твою койку переползли. Это так не-гип-по-кратично.

– Вот только не надо меня клятвопреступником считать, – с грустью в голосе возразил Алексей. – Я никого в свою постель не тащил, сами на шею вешались и, заметь, уже не будучи моими пациентками. А не скрывал я этого специально. Всё надеялся, что ты когда-нибудь ревновать начнёшь. Но тебе, видимо, приятнее потешаться надо мной.

– Прости, – прошептала она и погладила его по руке. – А вообще, это неправда. Я сейчас не над тобой смеюсь, а над собой, – говоря это, Ленка вытянула ноги вдоль сидения и опёрлась спиной о плечо мужчины. Сделав ещё глоток, она продолжала: – Ты только подумай! Семнадцать лет человек жил со мной не потому, что я была для него лучшей, любимой, про единственную уже промолчу, а потомууу, что я была члеееном подпольной ячееейки сопротивления его матери! Как это мило! И ведь не я одна считала нас клёвой парой! Как такое может быть?! Я не понимаю.

Она залпом допила свой коньяк, и её тело стало медленно сползать с его плеча, вытягиваясь вдоль дивана, пока голова не очутилась рядом с Лёшкиным бедром. Опустив на пол бокал, она двумя руками обхватила его ногу, превратив её в импровизированную подушку, и, тихо засопев, провалилась в сон.

Глава шестая

– Сколько сейчас времени? – внезапно проснувшись и ощутив под головой Лёшкину ногу, а на голове Лёшкину руку, нежно гладящую её волосы, Ленка подскочила с дивана.

Алексей кинул пристальный взгляд на часы, стараясь рассмотреть циферблат:

– Два часа ночи.

– Охренеть! Я спала, а ты сидел всё это время, не двигаясь?

– Ну, почему же? – он улыбнулся и показал на пустую бутылку, стоящую на полу. – Я потихоньку допивал твой коньяк. Нога, правда, затекла, но зато я узнал, что ты, оказывается, храпишь, – говоря это, он начал хорошенько разминать конечность.

– Сомнительное открытие. Ты всё ещё живёшь с мыслью, что принцессы не пукают? Некрасиво, конечно, получилось. Извини, не ожидала, что так вырубит. Перевозбудилась, однако.

– Разумеется, не о такой ночи с тобой я мечтал, но и эта была великолепна, – он засмеялся и встал с дивана. Видно было, что нога его реально болела. Прихрамывая, он направился в сторону туалета. – Не против, если воспользуюсь?

– Зачем спрашивать, конечно, иди! – хозяйка квартиры стояла посреди гостиной в полной растерянности.

Выйдя из туалетной комнаты, Алексей пошёл прямо в прихожую.

– Ты куда? – не поняла она.

За время, пока его не было, Ленка убрала бутылку и бокалы, сходила в гардеробную и взяла там полотенце и халат.

– Как куда? Домой. Мне тоже не мешает поспать, – ответил он.

– Не выдумывай! Я постелю тебе в кабинете или, если хочешь, тут, на диване. Вот тебе полотенце и халат. Иди в душ. Незачем по ночам разъезжать. Тем более, что тебе на другой конец Москвы.

– Лен… – начал было он.

– Всё, не спорь со мной! Я не отпущу тебя. Просто бери вещи и иди в ванную. В среднем ящике тумбы под раковиной возьмёшь зубную щётку. Там их несколько, выбирай, какой цвет понравится больше. Скажи только, где хочешь спать – тут или там?

Алексей испытующе посмотрел на неё:

– Спать я хочу с тобой, но где постелить мне, решай сама, – взяв у неё из рук полотенце, он посмотрел на халат. – Димкин?

– Ну, естественно.

– Обойдусь.

Он исчез за дверью ванной, а Ленка поплелась в кабинет, приготовить для Алексея постель. К моменту выхода мужчины из душа мягкий кожаный диван был разложен и заправлен нежно-бирюзовым бельём. В комнате горела настольная лампа, разливая свой тусклый свет на предметы интерьера и на развешенные по стенам фотографии в красивых рамках цвета бронзы. Алексей остановился взглядом на одном снимке, где красовалась ещё юная Ленка. Он хорошо помнил момент съёмки. В первый год знакомства они часто фотографировались, и это фото было сделано им самим. «Столько лет прошло! Она совсем не изменилась», – подумал он, ложась в постель.

– Спокойной ночи! – громко крикнул мужчина, чтобы его могли услышать в соседней комнате.

Расстелив свою постель и взяв пижаму, Ленка проследовала в ванную. Подойдя к кабинету, она взялась за ручку полуоткрытой двери и, закрывая её, произнесла:

– Сладких снов тебе! Спасибо, что… был сегодня со мной.

Ленка встала под душ. Противоречия раздирали её на части. Разговор, состоявшийся этой ночью между ней и Алексеем, снова и снова обрывками фраз всплывал в памяти. «Почему всё так? Почему всё это происходит сейчас со мной? Где и в какой момент я допустила ошибку, что события стали разворачиваться по такому странному сценарию? Почему я не уловила сути этих событий? Как можно было не видеть, не понимать, что все мои отношения с человеком, которого я так любила, даже боготворила, были построены на его желании идти против собственной матери? А может, это не так? Может, всё, что сказал мне Лёшка, – это только плод его фантазии? Может, не было никаких «военных действий»? Может, только в его глазах это выглядело так, будто Димка просто использует меня? Ведь было же столько радостных моментов в жизни, которые не могли быть иллюзией! Я же чувствовала себя счастливой много лет! И Дима…. Не мог он быть таким безупречным актёром, чтобы ничем не выдать своих истинных эмоций и намерений! Ладно год, и даже пять лет, но чтобы столько! Нет, это всё неправда! Он любил меня, и любил по-настоящему! Зачем я поверила Лёшкиным словам? Он это сказал, чтобы я ещё больше злилась на Димку. Но, Господи! Ведь его «мысли вслух» были частями несобранного пазла моих раздумий, который в итоге сложился!» – весь этот диалог с самой собой снова вызвал поток слёз, которые текли по лицу вместе с водой, струящейся из душевой лейки. «Как же мне теперь не думать ещё и об этом? Ведь одно дело – узнать, что твой мужчина оставил тебя ради другой женщины, но знать, что он никогда по-настоящему твоим не был – это совсем другое. Это в сто раз больнее! Я просто не выдержу этого!» – разрыдалась Ленка.

Она провела в ванной довольно много времени, прежде чем успокоилась, оделась и пошла в спальню. Проходя мимо кабинета, где спал Алексей, прислушалась – в комнате было тихо. Уже лёжа в кровати, Ленка взяла телефон и, посмотрев на время, ахнула: «Три часа ночи! Нужно завести будильник на девять». Сделав это, она подумала, что ни о каком раннем выезде не может быть и речи. «Нужно обязательно выспаться и привести себя в порядок. Встану я ещё той красоткой! После таких завываний опухшего лица не избежать», – это ей было понятно, а вот как теперь заснуть с клубком дурных мыслей в голове – оставалось загадкой.

Но сон настиг её быстро, создав ощущение, что Ленка просто куда-то проваливается, и провалом этим было странное видение, в котором она блуждала по узкой тропинке, заросшей по обеим сторонам высоким бурьяном, и никак не могла выйти на дорогу. Впереди себя она толкала тележку из супермаркета, полную каких-то вещей и металлических предметов. Один из них напоминал старинный меч. Ей захотелось посмотреть на него поближе. Она подошла и попыталась взять меч в руки – он оказался почему-то безумно тяжёлым. Подняв оружие, Ленка увидела, что с клинка стала струиться кровь, просачиваясь прямо через металл. Испугавшись, бросив его и тележку, она что есть мочи побежала обратно по тропинке, которая становилась всё уже и уже, а ветки бурьяна стали цепляться за одежду, открытые участки тела и больно хлестали ей по лицу. Это ощущение боли разбудило её.