Возобновить вайфай в квартире, куда я вынужденно переехала осенью 2020 года, мне так и не удалось. Поэтому я пользовалась мобильным 3G.
Тем более сегодня с утра в селе на Киевщине не было света. Такое часто случается, когда провода покрывает лед. Утренние серо-снежные сельские пейзажи Киевской области навевали ностальгию. Раритетная «Девчонка-девчоночка» казалась удачным выбором на телефонном YouTube в семь часов сонного утра. Сварить два яйца на завтрак и гречку на обед – у меня был мегаплан по поддержанию диеты на целый день.
Под затяжное «Я за ночь с тобой отдам все на све-е-ете-е-е» плавно двигались просыпающиеся мышцы, и утро стало наполняться первыми мыслями и рабочими сообщениями. YouTube мерно переключал хиты двадцати- и десятилетней давности, иногда раздражая рекламой дешевой недвижимости региона. Как вдруг вся моя кухонная возня замерла. Нет, вода и дальше продолжала кипеть, над чаем все так же вился пар, но все это в один миг превратилось во что-то ненастоящее, неважное, как будто отодвинулось в другое измерение и больше никак не касалось меня. Да, я съем яйца с нарезанным авокадо, положу гречку с копченой норвежской рыбой в лоток на обед, сделаю все свои утренние процедуры. Но все это – уже машинально, как будто тело движется без участия сознания: душ с дверью без водонепроницаемых полосок, новый крем от нового косметолога, черные брюки и черный свитер (сейчас я ношу и покупаю только черное… да и бог с ним) и уже масса сообщений в WhatsApp. Утром голова трезвее, и многие вопросы решаются быстрее.
Всё – на сорок седьмой секунде клипа «короля» российской эстрады. Дело в том, что пока Филипп Киркоров пел о проснувшемся в его душе апреле, на экране бежал во всю прыть не кто иной, как Президент Украины Владимир Зеленский. Да, бежал в 2011 году, задолго до того, как ему пришла мысль прийти в политику. Бежал в кадрах одного из его самых популярных фильмов. Молодой, спортивный, искренний, старательный, влюбленный. В галстуке и светло-сером костюме – такие теперь он носит очень редко.
Поверьте, подобное сложно не отметить в расслабленном состоянии, если этот романтичный и бойкий киногерой – твой нынешний шеф в своей прошлой жизни. «Я не могла не работать на него, – сразу же написала я сообщение другу. – Дома у меня постоянно крутились его шоу по телику, а здесь даже нет вайфая, и первое, что я вижу с утра, – его, бегущего в клипе Киркорова». И добавила ссылку.
Вы уже поняли, что Киркорова YouTube подобрал автоматически, посчитав его хит «Просто подари» приблизительно похожим на «Девчоночку» Белоусова, мегапопулярную в начале 1990-х. Но даже по этой логике появление Зеленского посреди моего серого утра я до сих пор объяснить не могу. Тем не менее мне хватило этих нескольких секунд, чтобы очнуться от сна и полностью загрузить мозг политической реальностью. В соцсетях и дальше разгорался конфликт между Министерством обороны и журналистом, работающим на оппозиционную силу, заместитель руководителя Офиса Президента собирал главный негатив в онлайн-медиа и среди активистов, а мы приближались к годовщине встречи в «нормандском формате». Работы хватало, и я знала, что Владимир Александрович к ней отнесется очень внимательно. Мне достаточно было увидеть его, профессионально играющего роль влюбленного романтика, чтобы вспомнить его столь же профессиональную требовательность к себе и своей команде, и перфекционизм, с которым он в прошлой жизни заставлял другую свою команду десятки раз проходить репетиции на сцене, а теперь тщательно контролировал выходы новостей, фото и видео в медиа и нашу коммуникацию по вечным скандалам.
Неделя выдалась не из легких. Одна из самых тяжелых в году на самом деле. Конец високосного 2020-го аккумулировал все эмоции и провалы, обещая не столь радужное начало следующего года. В воздухе витало раздражение, которое вызывало то недовольство руководства, то нелепые конфликты внутри команды. Оставалось несколько недель до нового года.
Бюджет не был ни принят, ни согласован с политическими игроками. И даже при его принятии дефицит оставлял желать лучшего. Над Украиной опять, уже в который раз навис призрак дефолта. Без западных партнеров было не обойтись. Они все еще сомневались по поводу очередного транша, но понимали, что оставить погибать сорокамиллионную страну в центре Европы тоже не могут. Украина и так страдала от военного конфликта на Донбассе, запоздалых реформ, закоренелой коррупции, за тридцать лет уже ставшей частью менталитета, постоянной разрозненности общества из-за приверженности западным или российским тенденциям. Все это повторялось из года в год, поколения менялись, но Украине так и не удалось сформировать «пакет» тех ценностей, на которых можно было бы построить действительно сильное государство.
В 2016 году, когда я возвращалась в Украину из Брюсселя, заканчивая там карьеру международного тележурналиста, мне удалось познакомиться с редактором издания, которое читают все политики столицы ЕС. Его опыт международного корреспондента включал десятилетия работы на разных континентах. Он также освещал события и процессы в России, Украине и других странах постсоветского пространства.
«Нигде нет таких плохих политиков, как в Украине, – констатировал он так неожиданно, что я даже восприняла это как откровение. – Да, в России тоже есть коррупция, тоже нарушаются права человека, там тоже бедность и сложно жить. Но у их политиков все же есть нерушимые ценности». Мы общались на английском, и только одно слово он произнес на русском, который выучил во время работы в Москве. «Государственность. – Он особо подчеркнул это слово. – Это то, во что верят их политики, это их идеология. У украинских политиков нет ценностей. Они готовы пообещать все, что угодно, даже противоречивые вещи, лишь бы оставаться дальше в политике».
Он был прав, и мы оба это знали. 2016 год. Это было время, казалось бы, нового политического веяния, когда уже второй год подряд Украина отстаивала принадлежность к европейской семье, второй год после Революции Достоинства, когда мы четко, через боль и смерть, определились, что идем на Запад. У нас начались новые реформы, о нас стали больше писать в западной прессе, казалось, многое должно было измениться.
Но изменения были длительными и малозаметными внутри страны, в регионах, где до сих пор во многих селах не было водопровода или газа, в городках, где обычный рабочий получал зарплату, равную $150, в то время как в прессе не переставали греметь скандалы о взятках в сотни тысяч и миллионы долларов. Четверть населения Украины жила за чертой бедности, а политические элиты только провозглашали избирательную проевропейскость, не желая ни на минуту становиться европейцами сами.
Окружение Президента Петра Порошенко погрязло в коррупционных скандалах и лицемерии, информационная политика строилась на агрессии, лжи и отсталом, неестественном консерватизме, сильные становились сильнее, элита наслаждалась отстраненной элитарностью, а народ выживал, устало и раздраженно наблюдая за представлениями украинского политического театра. Европа была недостижимой без европейских политиков. А Петр Порошенко и его команда оставались мелкими советскими жуликами, дорвавшимися до бюджетного корыта. Пафосные лозунги не могли скрыть от западных журналистов советские повадки, закомплексованные реакции и неумелое вранье. Политическую элиту давно уже тронула гниль, и от перестановки лиц результат не менялся.
За почти тридцать лет независимости политические партии в Украине не выработали ни единой государственной идеологии, ни собственных идеологических ценностей. Каждая новая политическая сила строилась и выживала исключительно благодаря образу лидера. Ценностные ориентиры, обещания, действия менялись в зависимости от выгод и благодаря короткой народной памяти. И не было того, кто отказался бы от политических бонусов, чтобы отстоять идеологические ценности. Потому что не было и идеологии, не было ни единого слова, которое западный журналист оставил бы звучать в оригинале как определение украинской идентичности.
