Экзамены в июне и часть в июле. Спорт она сдает на отлично, остальное еле вытягивает, но все-таки без двоек. Оля говорит, что с первого курса отчисляют многих, а со второго им не резон – вот откуда взялись тройки. Катя снова ей верит. Короче, отмучилась, возвращается домой и по пути звонит Роме, а у него плохие новости, очень плохие. Умер отец, надо ехать домой. Это лето он снова проведет в Архангельске с мамой. Надо устраивать похороны, потом думать, что делать с дачей, гаражом, нивой и квартирой. Мать одна точно не справится, он в этом даже не сомневается. Она всю жизнь прожила за спиной у отца, сама ни одного решения не приняла.

Катя ревет в трубку, нос течет, обтирается платком и гнусаво умоляет взять её с собой. Аргумент у нее железобетонный – без Ромки она помрет. Он отвечает, что подумает и обрывает разговор какими-то срочными делами. Телефон в её руке замолкает, она останавливается прямо посреди оживленной улицы и начинает плакать. Прохожие смотрят, но никто не интересуется, что случилось и чем могут помочь. Катя убирает трубку в карман, обтирает щеки и поворачивает назад. Надо сделать большой крюк, прямо сейчас в общагу нельзя, там тесно, нечем дышать.

Идет и боится, что Ромка её бросит, страшно до дрожи в коленях. Ну, точно променяет на другую, лето длинное. Злится на себя за несдержанность. Оля много раз учила, что мужчины терпеть не могут истеричек, бегут от них как от пожара. Короче, Катя понимает, что ей крышка и возвращается в общагу как в воду опущенная.

Заходит в свой блок, падает на кровать лицом в подушку и долго протяжно всхлипывает. Девки знают, что сессию Катя закрыла, они её все вместе сдавали, поэтому дружно начинают гадать, что случилось. Катю от постели не отрывают – понимают, что лучше дать прореветься. Версии выдвигаются разные. От «прыща, который вскочил прямо на носу» до «родаки заставляют её искать работу на лето, а значит, Сочи отменяется». Через час слезы заканчиваются, и Катя начинает ржать как лошадь. Выдает им правду.

Разумная Лена, как всегда, ее успокаивает, говорит, никуда он не денется, вернется, потом еще поженитесь! Катя кивает, хотелось бы верить в ее правду и поворачивается к Ольге. У нее взгляд сухой, качает головой, не произносит ни слова и смывается на кухню. Катя снова начинает всхлипывать, прийти в себя не помогают даже уютные Ленкины объятия.

На следующий день Ромка уезжает в Архангельск без нее.

– Тебе, Катюнь, там делать нечего. Да и времени на тебя у меня не будет. Ты только намучаешься в квартире, в пыли, в одиночестве. Только представь, какая там будет обстановка, завешенные зеркала, поминки… Лучше езжай в Сочи, отдохни, накупайся, наешься персиков и инжира. Ни о чем не думай, не грусти, я сам со всем справлюсь!

На перроне она снова ведет себя как истеричка, виснет у него на шее, к поезду не подпускает. Проводница на нее орет, называет дурой. Она в целом права, мозгов у Кати тогда было совсем ничего. Лето ребята проводят в разлуке, но Ромка не пропадает, звонит регулярно, почти каждый день по вечерам. Успокаивает Катю, обещает, что совсем скоро закроет все дела. Она плачет и умоляет приехать как можно скорее.

Сто раз напоминает себе спросить у него про мать, как прошли похороны, тяжело ли ему, любил ли он отца? Ну, конечно любил, какая она глупая! Но как только слышит его голос, тут же обо всем забывает и без конца трещит только о себе. Что без него не может, скучает и мучается по ночам. По двести раз спрашивает, не разлюбил ли он её, и просит сказать сразу, если такое случится. Голос все время дрожит, в горле горечь. Обещает больше не устраивать истерик, Рома в это не верит, смеется, называет глупенькой, котенком, любимой. Он тоже скучает, мучается без нее, но она должна понять, дела сами себя не решат. Катя легко соглашается со всем, что он говорит. Какой же он умный, её Ромка, ей с ним повезло, просто удача! Целует свой телефон, и вымотанная отрубается, забыв почистить зубы.

Так проходит весь июль, а в начале августа они едут в Сочи с Олей и ее новым парнем, старого она уже разлюбила. Лена как всегда уматывает на дачу к родителям помогать с помидорами и огурцами. Ну, и пусть едет, девочки ее не уговаривают, огурчики у них с мамой получаются волшебные, хрустящие, в самый раз к коньячку и в оливье.

Сочинская жара мучает Катю все пятнадцать ночей. Олька говорит, что спит прекрасно, и что Катя жалуется только потому, что спит одна. По ее мнению подруге нужно завязать курортный роман, развеяться, на время забыть про своего «северного прынца». Катя горячо обижается, на повышенных, с нецензурщиной объясняет Оле, что она сошла с ума, и советует завести курортный роман ей самой. Они громко ссорятся, но уже к вечеру вместе пьют Кагор с сулугуни и виноградом.

Пока Катя в Сочи, родители ей не звонят – роуминг. А в Москве начинается ежегодный скулеж. – «Катенька, приезжай! Мы уже забыли, как ты выглядишь, соскучились сил нет, бросила нас, бессовестная дочь!». Ехать туда она точно не хочет. Это раньше в селе ей всегда было чем заняться, а теперь там для Кати грязно и скучно. Родню понимать совсем перестала, у них своя жизнь, маленькая, глупая и беззаботная.

Сами бы попробовали пожить в Москве. Это вам не село в три дома под Нижним, тут надо соображать, а иначе съедят. Люди тут злые и расчетливые, а потому каждый сам за себя, и ты, если не совсем деревенский дурак, то будь все время на чеку. В метро могут пройтись по карманам, и даже не заметишь, как остался без телефона и кошелька. На рынок ходить страшно – обвесят, если нужны продукты, то в магазин, а за шмотками в торговый зал. На фейки Катя больше не тратится, лучше будет ходить в старом и копить на бренды. По ночам теперь спит плохо, мучается, что будет дальше, после института? Квартиру снимать она не потянет, покупать тоже не вариант. Часть стипендии каждый месяц откладывает, открыла сберегательный счет в банке. Понимает, как это глупо и бесперспективно, таким улитковым темпом все равно не накопит даже на малометражную студию. Москва чужим не рада.

А родители еще наезжают на нее, лучше бы помогли чем-нибудь. Хотя, что с них взять, у самих ноль без дырочки, да она и не просит. Короче, к девятнадцати Катя меняется кардинально, считает себя самостоятельной, выпрыгнул птенец из гнезда. Родителей уважает, любит и, если честно, жутко скучает, но об этом им ни слова. От них, кстати, тоже ни слова о любви, зато густо сыплют претензиями к единственной, между прочим, дочери. Олька говорит, «у них все надежды на тебя, ты у них одна». Никак не получается взять в толк, почему у всех, кого знает Катя, с предками отношения клеятся, только у нее нет.

Остаток лета Катя сходит с ума. Спасают только Ромкины звонки, от них ей немного легче. У него в отличие от Кати полно новостей. Квартиру и гараж с мамой решили продать, к вырученным деньгам добавить накопления и купить сыну квартиру в Москве. Мама поживет на даче, она сама так хочет, говорит, что с возрастом тянет к земле. Ромка устроил ей парник, нарезал грядок, наколол дров на целую зиму. Дом ладный, теплый, с водопроводом. В свое время отец денег не пожалел, возводил по всем правилам и нормам. Перевезли на дачу всю технику, теперь не нужно застирывать в тазике, на кухне стоит посудомоечная машина, а в гостиной висит современная плазма. Даже тарелку повесил, ловит сто каналов кабельного. Но маме все это не важно, она все время трещит про свои крючки и спицы. Она рукодельница.

В общем, Ромка полностью доволен собой и мамой, понимает, что первое жилье будет маленькое и район, конечно, не центр. «Но это не криминально, надо же с чего то начинать, правда, котенок?».

Катю переполняют чувства, она радуется за Ромку, за его маму, нахваливает ее, где-то в глубине души завидует их отношениям.

– Ниву заберу в Москву. Не порше, конечно, но зато в метро толкаться больше не придется. Будем с тобой чаще выбираться на залив и на шашлыки.

В ответ Катя пищит от восторга, прыгает, хлопает в ладоши, телефон в это время падает на кровать. «Будем» – вместе значит!