- Вот и все. Ты в безопасности, я здесь. Боже, я здесь. – Дрожащая рука осторожно поглаживает его голову.

- Твою мать, он в порядке?

- Да, Томми, с ним… с ним все будет хорошо. – Раздается приглушенный ответ, за которым следует звон стали. По палубе проносится крик, когда Томми возвращается в бой. Но Фила это не интересует, потому что, как бы он не беспокоился за мальчика, сейчас его неистовые, панические мысли думают только об одном.

- …Вил? – Недоверчиво шепчет Фил, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на знакомом лице, которое плывет перед глазами.

- Ага, пап. Это я. – Мозолистые пальцы убирают волосы с глаз. - Ты будешь в порядке. Глубокий вдох. Мы тебе поможем, и все будет хорошо.

Неверие и растерянность – в сердце Фила все перемешалось и запуталось. Он смотрит в знакомые карие глаза, они полны страха, отчаяния и любви. Пират изо всех сил пытается что-то сказать – что угодно, чтобы передать то, что он чувствует – но вместо этого, у него получается произнести лишь одно.

- Ты… - Фил кашляет, его пробирает болезненная дрожь, пока он слабо цепляется за одежду сына. – Ты вытащил меня…? – Его сердце трепещет от слабой, глупой, отчаянной надежды. В горле ком, эмоции кажутся противоречивыми, пока он тает в осторожных прикосновениях рук, по которым так скучал.

Его сын отвечает, слабо улыбаясь.

- Разумеется, я вытащил тебя.

- …Зачем?

Улыбка спадает с лица Вилбура.

- Фил… - Говорит он тихо – Ты мой отец, вот почему. Я люблю тебя, идиот.

Фил чувствует смесь нежности и горечи где-то у себя в груди.

- …Не… - Бормочет пират, заходясь в приступе кашля, а затем продолжая. – Не похоже, чтобы в прошлый раз это имело значение. – Его голос звучит так хрипло, так слабо, но у него получается вместить в него достаточно злобы. Вилбур заметно вздрагивает. Его рот открывается и закрывается, его глаза блестят, и… он плачет. Он притягивает его ближе, и у Фила нет сил оттолкнуть его.

- Фил… - Снова говорит Вилбур. Его голос хриплый, шаткий и полный слез. – Я… боги, мне так жаль. Мне чертовски жаль. Я не хотел, чтобы это произошло. – Фил открывает рот, чтобы резко ответить, но Вилбур продолжает. – Они собирались убить тебя, Фил. Команда. Они винили тебя в проклятии – им нужен был козел отпущения, и ты был самым выгодным вариантом. – Руки Вилбура дрожат, как и голос, пока он рассказывает. – Я… я подслушал их, и я убедил их не… я… я сказал им, что получу удовольствие, сделав это сам. – Глаза Вилбура блестят от чувства вины, печали и тоски, пока слезы бегут по его щекам. – Если бы ты сбежал, они бы преследовали тебя. Это был единственный вариант. Единственный способ обезопасить тебя.

Фил что-то тихо бормочет. Он поднимает руку, чтобы вытереть его слезы, но рука дрожит – смесь истощения и сомнения останавливает его. Это неважно, потому что Вилбур берет его руку в свою и прижимается к ней щекой.

- Они хотели сделать это сразу. Я… я убедил их подождать, пока мы не дойдем до порта, а потом я… - Его брови хмурятся, глаза сжимаются. – Я думал, что сделал то, что должен был. Чтобы они были в безопасности. Чтобы ты был в безопасности.

- …Ты уведомил ВМФ.

- Это был только для того, чтобы задержать тебя и чтобы ты не пошел за нами. Тебя не должны были поймать. Черт побери, Фил, почему тебя поймали? Я видел, как ты спасался из ситуаций похуже сотни раз, так почему…? – Он делает глубокий, судорожный вдох. – Почему ты не сбежал?

Фил молчит. Мысли путаются в голове, пытаясь принять новую правду, которая противоречит старой правде. Он чувствует так много всего – замешательство, боль, беспокойство и печаль. Свободная рука Вилбура внезапно касается его щеки и осторожно вытирает что-то влажное, и тогда Фил понимает, что он тоже плачет.

- Я думал, тебе все равно. – Тихо признается Фил. Я думал… в тот момент я думал, что у меня ничего не осталось. Ни корабля, ни команды, ни… - Он вздрагивает. - Ни семьи. В побеге не было смысла.

Раздается мягкий, прерывистый вздох.

- …Ты сдался? – Фил может видеть выражение ужаса, настолько разбитое и трагичное, что его рука крепче сжимает лицо Вилбура, пытаясь заземлить его. – Я… о, боги, Фил, я не… ты не должен был… я не… - Слезы снова начинают течь по его щекам. - …Я стал причиной этого?

- Ты был всем, что у меня было, Вил. Теперь… теперь у меня есть не только ты, но… - Фил вздыхает. Его усталость стремительно увеличивается. – Я ожидал этого от команды, но не… не от тебя…

- Мне очень жаль. – Снова говорит Вилбур, уткнувшись носом в мокрые волосы Фила. – Мы не осознавали всего, пока… проклятие продолжало преследовать нас, и мы знали, что это не ты, но… было уже слишком поздно. Я искал тебя в каждом порту. Обыскивал каждый порт. Я не… я не знал, что они поймали тебя. Все это время, все эти месяцы ты мог быть мертв, и это было бы… боги, это была бы моя вина.

У Фила нет сил реагировать – у него едва ли хватает сил, чтобы поднять руку даже с помощью Вилбура. Но он надеется, что взгляда в его глазах достаточно, чтобы хоть немного облегчить боль Вилбура.

Он жив.

Он все еще здесь.

И Вилбур, держащий его, тоже.

- …Ты не… бросишь меня? – Фил должен знать. Он должен сам это услышать. Может быть это эгоистично, но ему нужно услышать, как Вилбур произнесет это, нужно увидеть обещание в его глазах и понять, что это правда. Он не может снова пережить горе – не может снова позволить счастью проскользнуть сквозь пальцы, как песок.

- Больше никогда, Фил. – Клянется Вилбур и прижимается трясущимися губами ко лбу Фила. – Я никогда больше не брошу тебя. Обещаю.

И Фил разбивается от этого нежного прикосновения. Рыдания, которые он сдерживал так долго, вырвались наружу. Пират прячет лицо в плече сына, его окатывает печаль и облегчение. Слезы текут по щекам, дыхание сбивается. Он не думает о том, что враги или команда увидят его. Все, о чем он думает – это то, что все, во что он верил – все, что он считал правдой, было неправильным.

Он не был бессердечно брошен умирать.

Он не одинок.

Его до сих пор любят.

Его сын вернулся и больше не оставит его одного.

И поэтому Фил, впервые за несколько лет – посреди битвы, криков, звона мечей и стрельбы – наконец, позволяет себе заплакать.

И Вилбур рядом.

Вилбур обнимает его, тоже плача, шепча мягкие извинения за извинениями, проводит дрожащими пальцами по мокрым волосам. Легко забыть о бойне, хаосе и опасности, когда тебя обнимает твоя семья. И Фил забывает.

На короткое время их всего двое.

И этого достаточно.

А потом руки на нем – грубые и незнакомые. Они хватают и тянут, фиксируя руки за спиной. Фил скрипит зубами, шипит и вырывается изо всех сил, но он измучен. Каждое маленькое движение требует больше энергии, чем у него осталось. Пират может слышать сердитые голоса на заднем плане, суматоху, грохот, когда Вилбур отбивается от врагов.

- Убери от него свои ебаные руки! – Кричит Вилбур. Фил с трудом открывает глаза и видит своего сына в похожей позе: двое мужчин держат его руки за спиной. Его зубы оскалены, глаза широко распахнуты, пока он вырывается. – Не трогайте его!

Он звучит сердито, напугано. Больше напугано.

Колено давит на спину Фила, грубо толкая его грудью на палубу, и он чувствует жуткое, знакомое давление холодного металла, впивающегося в запястья. Пират даже не пытается освободиться от наручников – он слишком сосредоточен на том, чтобы с явным усилием делать вдохи, пытаясь игнорировать дымку боли и истощения.

- Он уже ранен, кусок дерьма! К черту ему наручники?!

Фил хочет успокоить своего сына, окликнуть его, пробормотать мягкие слова утешения или выплюнуть слова гнева на своих врагов, но руки грубо хватают его за плечи и пытаются поднять.

Давление в груди увеличивается вдвое, боль сжигает изнутри. Когда его поднимают на колени, он чувствует, как шевелятся его сломанные ребра, и этого достаточно, чтобы вырвать из него мучительный крик боли. Его грубо встряхивают, Фил жмуриться от боли, Вилбур что-то кричит, и…