- …Сколько лет?
- Думаю, двенадцать. – Хрипло отвечает Фил на роковой вопрос. – Мне было двенадцать, когда это случилось. По крайней мере, одиннадцать, когда нас поймали. Отмечал день рождения взаперти, ожидая казни.
О. О, боги.
Техноблэйд знает суровость наказания за пиратство. Он знает, что даже самые молодые сталкиваются с последствиями. Но, все же, представляя молодого Фила, – слишком юного, чтобы сталкиваться с чем-то подобным – закованного в цепи, сидящего в одиночестве, в холодной камере в ожидании казни…. Техно подавляет тошноту и смотрит на Фила настоящего. Мужчина угрожающе неподвижен, его лицо побледнело, челюсти сжаты, плечи дрожат под тяжестью воспоминаний. У Техноблэйда возникает внезапное желание дотянуться до него – протянуть руку поддержки, чтобы вернуть Фила в реальность. Он так и делает. Его пальцы слегка касаются колена Фила, они сидят бок обок. Фил не пытается отодвинуться, вместо этого он делает глубокий, дрожащий вдох и продолжает. Его голос устрашающе слабый – почти отстраненный.
- Мои родители были пиратами. Я был создан для этого - своего рода семейная профессия. Я родился в море, в открытых водах, никогда не задумывался ни о чем другом. На самом деле я не знал, кто мы такие - что люди думают о нас - до того, как это случилось. Все, что я знал, это то, что мне нравится ходить под парусом, а иногда все становится опасно, и мне надо прятаться под палубой, пока все не закончится. Однажды мы столкнулись с кораблем ВМФ и проиграли. Прежде чем я осознал это, вся моя семья была в цепях - и я вместе с ними.
Фил продолжает рассказывать историю, такую горькую и пронизанную ужасом, что Техноблэйд едва ли может заставить себя слушать.
Он рассказывает историю долгих ночей в темном трюме морского корабля, плотно зажатого между его родителями и его командой. Он рассказывает о долгом и бурном путешествии к берегу, где их затолкали в тюремную камеру, слишком маленькую для их компании. Он вспоминает ужас ребенка, вынужденного ждать вместе со своими родителями, зная о его неминуемой смерти. Он говорит о холодных цепях и жестоких руках, сковывающих его, когда раскаленное добела железо приближалось все ближе и ближе, пока не…
- Мои родители нашли трещину в углу камеры. Они и другие работали день и ночь, чтобы расширить его. В конце концов… - В он выдыхает долгим, дрожащим вздохом. - В конце концов, я был единственным достаточно маленьким, чтобы пройти через нее. Я был единственным, кто сбежал.
У Техноблэйда перехватывает дыхание.
- Я торчал в порту так долго, как только мог. – В голосе Фила отстраненность. Его глаза выглядят тусклыми, почти серыми. – Я их ждал. Они сказал мне идти, но я не пошел. – Его пальцы впиваются в ткань штанов, волосы падают вперед, закрывая глаза. – Я ждал слишком долго. Достаточно долго, чтобы видеть, как палач дернул рычаг.
Техноблэйд застыл. Он пытается придумать, что сказать, что сделать. Грустные истории не редкость в их время, но все равно, его сердце болит, когда он смотрит на этого человека – уже в ином свете. Теперь легко увидеть напряженность в его улыбке, когда он говорит, и морщину на его лбу, когда он смеется. В его дыхании слышится свист - в его глазах вспыхивает блеск, когда Фил смехом подавляет то горе, которое он должен чувствовать. Это призрак того, чем является его счастье – маской, фасадом. Выглядит неправильно.
Молчание затянулась. Фил издает еще один хриплый смех.
- Извини, приятель. – Бормочет он, протирает глаза. – Я не уверен, зачем свалил все это на тебя. – Техноблэйд видит, как он снова начинает отстраняться – снова закрывается в своих стенах – создавая между ними пропасть. Техно говорит прежде, чем успевает подумать.
- Нет, это… - Он пытается подобрать правильные слова. Теперь между ними возникла открытость, уязвимость, которую он никак не ожидал. Он не хочет все испортить. – Спасибо.
Фил наклоняет голову, его смех утихает.
- …За что? – Теперь он кажется сбитым с толку. Неверящим в происходящее.
- За то, что сказал мне. За то, что доверился мне. Тебе не обязательно нужно было это делать. – Это правильные слова. Для человека - человека, которого он считал своим врагом, своим пленником – быть с ним настолько открытым…
Это что-то значит.
Где-то в его сердце мерцает сожаление и гнев, которые он испытывает из-за страданий, которые его первый помощник перенес от рук тех, кому он когда-то присягнул. Он слышал подобные истории уже десяток раз и был свидетелем многих повешений в свои дни в качестве капитана. Впрочем, никогда прежде это не трогало его так сильно. Он никогда не любил смерть, но представление о пиратах как о враге, как о чуме, которую необходимо быстро остановить, повторялось в его тренировках, как мантра. Пираты были преступниками, причиной бесконечных смертей и разрушений, пока они бродили по морям, и с ними должны были обращаться как с таковыми - по крайней мере, он так думал. Он по-прежнему не согласен с моралью Фила - он все равно предпочел бы посадить в тюрьму, чем убить, предпочел бы торговать, чем воровать, но…
Действительно ли кто-нибудь заслуживает смерти?
Он пытается представить себе свои дни в прошлом, в качестве военно-морского капитана. Посадил бы он Фила в тюрьму вместе с его семьей, как не более чем преступников? Отправил бы он ребенка на смерть? Стал бы он колебаться? Сколько людей он отправил на ту же участь перед ночью бури? Изменилась ли его жизнь вообще?
А потом до него доходит.
Он бы отправил Фила на смерть.
- О, боги. – Громко выдыхает Техноблэйд хриплым голосом.
Ему представляется Фил. Фил смотрит на него последний раз, когда его выводят из корпуса полдюжины охранников. Фила, закованного в жесткие железные кандалы на руках и запястьях, которого держали бы в холодной каменной комнате, пока не пришли бы охранники и грубо не затащили его на старую деревянную платформу. Фил, высоко подняв подбородок, ухмыляясь, даже если петля была бы натянута на его шею, впиваясь в хрупкую кожу. Фил, обмякший и холодный, с синими губами, навсегда забытый миром.
Сердце Техно колотится внутри, как бешенное, кровь ревет в ушах, когда он изо всех сил пытается сопротивляться всплывающим картинам.
- …хно? Техно, ты в порядке, приятель?
Фил смотрит на него диким, сияющим беспокойством взглядом. Его рука сжимает протез Техноблэйда. Пират не вздрагивает от холода железа, его внимание сосредоточено исключительно на Техно.
Откровение, за откровение.
- Прости.
- За что? – Фил начинает повторяться, хотя на этот раз его голос тихий, полный осторожного, нерешительного замешательства и тихой, отчаянной надежды.
- Я бы отправил тебя на смерть.
Фил открывает рот, но затем снова закрывает. В его глазах вспыхивает нечто – горе, обида, или гнев, разобрать невозможно. Пират долго смотрит в сторону; момент, когда тишина становится слишком тяжелой, и Техноблэйда душит чувство вины. А затем Фил поднимает свободную руку - другой все еще осторожно держит протез Техноблэйда - и касается его лица. Техноблэйд вздрагивает при первом контакте, но рука пирата остается, осторожно вытирая ему глаза, смахивая слезы, которых совсем не заметил Техно.
- Хей, приятель. – Бормочет Фил. Капитан склоняется к прикосновению пирата, вопреки здравому смыслу. Прошло так много времени с тех пор, как его касались – с тех пор, как он получал больше чем мимолетный хлопок по плечу. Раны и удары не в счет. Фил издает тихий смешок и улыбается, тепло, как утреннее солнце, но в тоже время немного печально. – Я не виню тебя. Это было единственное, что ты знал.
Техноблэйд слабо качает головой.
- У всех есть грехи за спиной. Никто невиновен – Твердо говорит Фил. – Я меньше всего. Есть много вещей, о которых я сожалею, много лиц, которые не дают мне уснуть по ночам. Возможно, я действительно заслуживаю того, чтобы меня повесили, как говорят. – Техноблэйд открывает рот, чтобы возразить, но Фил поднимает руку, прося его помолчать. – Я имею в виду, Техно, что я не считаю, что есть правильная сторона. Раньше я так думал, но сейчас уже не уверен. Ты делал то, что считал правильным, я тоже.
