— Гейб, подожди, — с осуждением произнес Кастиэль и повернулся к Сэму. — Письма Дина у Вас? Нам нужно прочесть их, чтобы подготовить свои ответы.

— Эм, да. Конечно. Возьмите, — Винчестер достал три конверта и протянул их Кастиэлю, - хочу предупредить, что они немного странные, и в основном содержат много оскорблений.

— Это можно понять, — сказал Кастиэль, забирая письмо к Любви и отдавая остальные Бальту и Гейбу — Дин сейчас помимо боли чувствует и многое другое. Гнев, возмущение, непонимание, обида. Поэтому он написал эти письма. Если бы Дин был раздавлен болью, он не обратился бы к Космосу. Он не сломлен и не собирается сдаваться.

— Вы так думаете? — с надеждой спросил Сэм.

— Я знаю это. Когда-то мы с Габриэлем потеряли своих родителей, и тоже искали способ бороться с болью утраты, — Кастиэль серьезно взглянул на Винчестера. — И театр помог нам, позволил измениться, ведь пока мы забывали, кто мы и становились совершенно другими людьми, мы забывали и о собственной боли.

— Да, так и есть, — кивнул Габриэль, впервые за все время разговора становясь серьезным. — Так что, это ваша идея с ожившей абстракцией просто гениальна. Если Дин поверит, что к нему пришли Любовь, Время и Смерть, у него не останется шанса, как полюбить свою жизнь заново.

— Как мы его узнаем? И где нам с ним говорить? — спросил Бальтазар.

— Я пришлю вам всем фотографию Дина, — сказала Чарли.

— Я знаю расписание Дина, и помогу определиться с подходящим местом встречи, - сказал Бобби.

— А мне вы сможете задать все интересующие вас вопросы, которые касаются писем и самого Дина, — сказал Сэм.

— Да начнется шоу! — радостно воскликнул Габриэль, поднимая свой бокал с вином.

Кастиэль мрачно уставился в окно, разглядывая улицу. Он чувствовал неуверенность, но эта новая работа на самом деле была вызовом для него. Раньше он никогда не думал, что сможет изменить чью-то жизнь с помощью своего таланта. Однако жизнь предоставила ему такой шанс, и теперь Кастиэль не собирался его упускать.

Он хотел избавить Дина Винчестера от боли, которую когда-то с трудом смог пережить сам.

========== 3. ==========

В парке было немноголюдно, как и всегда, когда Дин приходил в это время. Он сидел на лавке, разглядывая резвящихся в пруде уток, и не шевелился уже примерно час. С некоторых пор это вошло в его привычки — просто сидеть и ни о чем не думать. Раньше Дина одолевало множество мыслей, которые оставляли его только тогда, когда он начинал писать. Но в этом парке он мог позволить себе немного покоя.

Другое дело — воспоминания. О, им не было конца и одно хуже другого. А сколько сожалений испытывал Дин о том, что так и не успел сделать и сказать… Он так и не помирился с Джоном после их дурацкой ссоры накануне того ужасного банкета. Он так и не сказал Мэри, как сильно любит ее и как рад тому, что она выздоровела.

Он так много сделал ради своей семьи, но в то же время столь многого не успел. Дин стыдился смотреть в глаза Сэмми и Бобби с того дня, как не стало Джона и Мэри. Он обещал им всем, обещал себе самому, что изменит их жизнь к лучшему. Он старался быть хорошим сыном и братом.

Но не успел. Он не успел, а теперь все его старания обратились в пыль. Дин не справился и не спас. Если бы он не устроил этот дурацкий банкет, а остался с семьей, родители до сих пор были бы живы, он бы помирился с отцом, а Сэмми не смотрел бы на него, как на сумасшедшего.

Дин понимал, что винить себя за былые ошибки теперь глупо и бессмысленно. Какой от этого толк? Это ничего не изменит. Но винил. Себя, Смерть, Время и Любовь. То, что случилось с его семьей, было чудовищной несправедливостью, и Дин не собирался принять ее так просто. В его жизни никогда не было чудес, да и не верил он в них никогда, но неужели он заслужил подобное несчастие? Что такого он сделал, чтобы потерять семью, ради которой жил? В чем он ошибся, где виноват? Почему Джон и Мэри должны были умереть именно тогда, когда их жизнь переменилась и стала счастливой? Эти вопросы сводили Дина с ума.

Поэтому он начал писать письма в никуда, прекрасно зная, что никакого ответа не получит. От этого ему не стало легче, отнюдь, но Дин почувствовал некую злобную радость от того, что высказал все то, что так давно кипело в его душе.

Боль и возмущение не желали уходить. Дин был рад и этому. Именно они вкупе с его врожденным упрямством, давали силы жить, когда больше всего хотелось сесть за руль Импалы и броситься с ближайшего обрыва. Дин прекрасно осознавал, что он был не в порядке, но ему было плевать. Его жизнь треснула, словно скорлупа от грецкого ореха и Дин знал, что это навсегда.

У него не было сил бежать от собственных воспоминаний так же хорошо, как от мыслей, и Дин самозабвенно предавался им, глядя на беззаботных уток. Позже он вернется в свою пустую квартиру, перекусит остатками еды, что остались в холодильнике и провалится в пустой тяжелый сон. И следующий его день пройдет так же бессмысленно и бесследно, как и предыдущий. Возможно, когда-нибудь он сорвется и прикончит себя, но не в этот раз.

— Они скорбят, — раздался рядом с ним незнакомый голос.

Дин моргнул, не сразу понимая, что голос обращается к нему. До этого дня никто ни разу не беспокоил его в парке, за что Дин и любил это место. Повернув голову, он увидел рядом с собой незнакомца, который стоял возле пруда и смотрел на уток.

— Они скорбят, потому что прекрасно понимают смерть, — сказал мужчина и взглянул на Дина. Тот несколько секунд растерянно его разглядывал. Затем поморщился, отворачиваясь и всем своим видом показывая, что не настроен на беседу.

Однако вид незнакомца его удивил. Невозможно было понять, сколько тому лет, и одет он был очень старомодно, словно вышел из какого-то фильма 80-х годов. Улыбчивое морщинистое лицо, усы и бородка, трость в правой руке. Взгляд у незнакомца был неожиданно молодой, ясный и казался всезнающим.

Холодная отстраненность Дина не помешала неожиданному гостю присесть на лавку и опереться обеими руками на трость. Несколько мгновений он молчал, разглядывая уток и улыбаясь каким-то своим мыслям.

А потом задумчиво произнес:

— В своем письме ты назвал меня мерзким и вонючим воришкой…

Поначалу Дин подумал, что ослышался. Медленно он поднял глаза на незнакомца, и тот поймав его взгляд, улыбнулся.

— Написал, что я жалкий, уродливый монстр, который крадет то, что ему не принадлежит.

— Хмм…- глубокомысленно изрек Дин, стараясь, чтобы это прозвучало, как смешок, но звук был больше похож на растерянное мычание.

— Ты что, не помнишь? О, это было не так уж и давно, Дин, –сказал незнакомец и прищурился.

Винчестер сглотнул. О, он помнил. Он прекрасно помнил каждую строчку из письма, которое составлял для Смерти. Но что этот старик или кто он там, может про него знать?

— В твоем письме очень много оскорблений в мою сторону, — продолжил говорить незнакомец и сунул руку в карман. Вытащив ее, он показал Дину конверт, который тот без труда смог узнать.

— Откуда это у Вас? — спросил Винчестер, чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее, так, что в ушах начался гул. — Кто Вы?

— Ну, а кому ты написал письмо? — спокойно спросил незнакомец.

Дин покачал головой. Потом еще раз. До него только сейчас дошло, что этому старику известно его имя. Но главной проблемой сейчас было не это, а то, что Дин сходил с ума. Слетал с катушек, сидя на лавке посреди полупустого парка.

Он рассмеялся, неестественно громко, почти истерично, и с вызовом ответил незнакомцу:

— Я написал письмо Смерти. И что?

— Будем знакомы, Дин, — старик протянул ему руку для рукопожатия. — Уверен, ты сейчас очарован.

Ухмылка сошла с лица Винчестера.

Впервые за все время этой странной беседы он был готов поверить, что действительно сошел с ума. Долгие месяцы самобичевания и нежелания примириться с собственным горем довели-таки его до ручки. И вот наступили предсказуемые последствия.

— Нет, — ответил старику Дин, и резко поднялся с лавки, собираясь уйти.