— Не одевай, если не хочешь. Я уже привыкла.

— Боюсь, сегодня я должен отказать.

— Почему?

Сидя к ведьме спиной, Коул поднял глаза к усыпанному звездами небу и тяжело вздохнул.

Как объяснить-то?.. Как объяснить свое желание, если член уже готов и стоит словно каменный, смело вздымаясь вверх и требуя своей плоти? Влажной, горячей, сладкой плоти…

— У нас ведь свидание. Давай я лучше мясо пожарю? Хочешь жареный хлеб с ветчиной?

— Ну давай, — уловив неуверенность в его словах, Дара не стала дожимать оборотня и позволила натянуть одежду на голые ноги и зад. — Расскажешь мне что-нибудь?

— Давай лучше покажу.

Опустив кусочки мягкой лепешки и приличный шмат мяса на самодельную решетку, Коул облизнул пальцы и чуть ли не наутек бросился в темноту, скрываясь от любопытных глаз.

— Закрой глаза.

— Закрыла.

Приблизившись, пантера не удержался и вдохнул сладкий запах, идущий от пары. Она пахла так упоительно, что в душе расцветал вишневый сад, заполняя воздух розовыми лепестками.

Но больше всего пантеру радовало не это.

Он чувствовал девушку как никогда остро. Ловил ее эмоции, переваривал их, анализировал. И с той самой минуты, как он спер ее у всех из-под носа, утаскивая на берег, она ни на секунду не подумала о нем плохо. Все в ее мыслях было спокойным, радостным и теплым, словно солнышко, к которому можно приложить руки. Не было неловкости, отвращения и холода, только странное единение, связывающее ее и Коула тонкой красной нитью.

Пар-р-р-ра…

— Открывай, — гордый собой, пантера положил перед девушкой свой подарок и замер в ожидании реакции.

Дара

Передо мной лежала целая гора раковин разных форм и размеров. От них немного пахло сыростью. Судя по бахроме на краях — вскрывали их совсем недавно.

— Интересно, — промямлила я себе под нос, размышляя о том, как нужно отреагировать на столь неоднозначное подношение.

— Открывай скорее, — нетерпеливо придвинувшись, Коул вновь сел, разведя подогнутые колени в стороны и с любопытством глядя на меня.

Послушно потянувшись к первой попавшейся раковине, я легко смогла ее разомкнуть, обнаруживая внутри только природный перламутр.

— Ничего.

— Значит, открывай следующую, — с самым гордым видом кот уверенно кивнул, нетерпеливо прикусывая губы.

Вскрывая метафорические сундучки один за другим, я начинала все больше волноваться, не обнаруживая в них ничего, кроме чистейших стенок и легкого мерцания от огоньков над головой.

Когда от горки осталось лишь три штучки, пантера едва ногти не грыз, безумно гордясь своей задумкой, пока я, поддавшись азарту, трепала неповинные раковины.

Вновь пустая. Осталось только две.

Не слушая внутренний голос, схватила ту, что была левее, сразу же ощутив ладонью, что вес у нее куда приличнее, чем у всех предыдущих. Покачав трофей в ладони, улыбнулась, взглянув на кота, который понял, что его сокровища обнаружены.

— Я сам нырял за всеми этими раковинами, — тихо проговорил он, пока я медлила, открывая створку. — Даже в уши вода затекла.

— Святая Орана… — обомлев, прошептала я, не в силах закрыть рот от удивления.

Внутри, казалось бы, самой маленькой из всех раковин, лежали жемчужные бусы. Кругляшки и капельки разной формы были стянуты серебряной проволокой, образуя ровный круг с небольшим замочком. Они переливались розовым, черным, белым и выглядели так красиво, что сердечко замерло.

— Я чувствую, что тебе нравится. Надеюсь, я не ошибаюсь.

— Не ошибаешься. Коул, это так красиво! Спасибо тебе! Поможешь надеть?

— Конечно!

Собрав волосы рукой, я развернулась полубоком к коту, подставляя шею под горячие пальцы. Он словно специально делал это медленно, обстоятельно. Невзначай погладил подушечками кожу, разгоняя непослушные мурашки, и тихо фыркал себе под нос, тяжело дыша.

— Я рад, — мурчаще проговорил он, и голос его стал таким бархатистым, хрипловатым, что я вновь ощутила волну мурашек, спешащих по своим важным делам на моем теле.

— Признаться честно, я не думала, что ты способен на такую романтику. С радостью признаю, что я была неправа, — выдохнула я, и мурчание за спиной стало куда более громким.

Оно волнами врезалось в тело, рассыпаясь какими-то горячими импульсами. Органы внутри зашевелились и начали сильно давить на низ живота, наполняя его тяжестью и теплом. Так и не обернувшись к мужчине, я сидела к нему спиной и слушала, как бархатно может мурлыкать огромный дикий кот и молча сверлить взглядом мой затылок.

— Коул.

— Что? — этот его извечный вопрос, от которого я уже умудрялась теряться.

— Ты всегда такой или только сегодня?

— Когда захочешь, — просто ответил он. — Я зверь, Дара. Я следую обстановке, эмоциям, парящим вокруг, желаниям. Мне несложно быть для тебя таким, каким ты хочешь меня видеть, потому что именно в ту секунду я сам буду таким.

— Эмпатия?

— Можно и так сказать. Вот сейчас ты дико хочешь ласки, чтобы я прикасался к тебе, — пантера осторожно склонился к моему плечу и запечатал на нем прохладный поцелуй. — Пока искала подарок, ты так веселилась, что я едва мог усидеть на месте, чтобы не запрыгать от твоей радости. Тогда, в холле, ты горела как самое яркое пламя, и я горел вместе с тобой, потому что я не могу по-другому. И не хочу.

Задумавшись над его словами, я замолчала, ощупывая кончиками пальцев свое новое украшение. Рельефные жемчужины четко читались каждой своей полоской, ямкой, неровностью, как бы давая понять, что все они индивидуальности. Не без изъянов, но по-своему чудесные. И каждая незаменима в этом ожерелье.

— О чем думаешь? Мысли какие-то далекие.

— Всегда будешь лезть ко мне в голову?

— К сожалению, да, чуйку не выключить, — признался кот. — Но я могу делать вид, что ничего не чувствую.

— Нет, не нужно.

— Правильное решение, ора Тенкэ. Твой личный уловитель настроения всегда сможет утешить, порадовать или угодить, когда тебе это будет нужно. Без слов.

— Без слов? — переспросила я, чувствуя, как дыхание Коула обжигает шею, слегка шевеля тоненькие волоски у ушка.

— Без слов. Как звери. Они общаются взглядами, чувствами, движениями. Это, — он боднул меня лбом в висок, — нежность и преданность. А это, — мужской нос уткнулся в волосы и замер, — защита и поддержка.

— Все так просто.

— Проще не бывает. Дара?

— Да?

— У тебя в груди дрожит сомнение.

— Да, есть такое, — слабо улыбнувшись, я смотрела на отражающееся в воде звездное небо. — Я думаю о будущем.

— Поделишься своими мыслями или мне стоит заткнуться?

В следующую секунду я немного шокировала кота, но судя по тяжелым рукам, обнявшим меня за талию, я все правильно сделала, привалившись ему на грудь.

— Я думаю о будущем, Коул. О том, каким оно будет.

— И в чем же кроется твоя неуверенность?

— Сегодня Дормун просил меня остаться с ним, несмотря на исход моего решения относительно Арт Ти-ера. — Тело подо мной закаменело, но я продолжила, загипнотизированно пялясь в чернильную россыпь звезд на воде. — И сейчас ты заставил меня задуматься, а так ли я вам нужна? Вдруг, дав свое согласие, я обреку вас на несчастье? Только представь: пройдет пять-десять лет, и вы неожиданно устанете от меня, пожалев о том, что так хотите сейчас.

— Глупая, — фыркнул кот, зло обжигая дыханием мою макушку. — Даже не понимаешь, что говоришь!

— А ты злишься, — не скрывая улыбки, я расслабленно опустила плечи, позволив мужчине обнять меня покрепче. — Но ведь такой исход вероятен, так ведь?

— Категоричное нет!

— Откуда такая уверенность?

На секунду он замялся, но все же, преодолев неуверенность, признался:

— Есть кое-что, чего ты не знаешь.

Коул

— И что же? Просвети меня.

Коул долго молчал, размышляя, стоит ли рассказывать о таких серьезных вещах без братьев? В конце концов, это непосредственно касалось их всех, вместе и по отдельности. Он, конечно, может рассказать о том, что его отношение к Даре предопределено, но будет ли ей этого достаточно?