Татьяна Васильковская Луганск Книжный червь Он глотает книги, как таблетки, Запивая очень крепким чаем, Зная, что красавицы-кокетки Не танцуют с «книжными червями». Скажут: «Слишком прост, хотя приятен…» Но не модой мы одной едины, Что ему милее и понятней, Всё, как мхом, покрыто нафталином. Он упрямо ищет сводки, даты, Отравляя мозг словарным ядом, Заполняя дней пустые такты Глубиной, отсутствующей рядом. Приоткрыв сокровищницу смыслов, Между строк мечтает заблудиться. И отбросив бытовые мысли, С жадностью вгрызается в страницы. Мысли Семь рабочих часов мною прожиты, И маршрутка трясётся усталая… Все друзья говорят, очень сложный ты, Но вот только простых не встречала я. Все простые в толпе или издали, Или если совсем незнакомые, Иль в таблицах по столбикам с числами, Общих фото с улыбками скромными… Ну, а если поближе придвинуться И в глаза посмотреть очень пристально, Там сплошные кометы и синусы С пятистами сокрытыми смыслами… Посмотри же и ты повнимательней Мне в глаза, там горит небо слёзное… Не проехать бы пункт обязательный, Подышу на окошко морозное… Так, средь сложных мечусь безбилетная, Всё ищу, где б пролезть и пристроиться… Отыскать бы мне строчки заветные, Чтоб самой, наконец, успокоиться… Софья Вахнина Москва «Жизнь измеряется рассветами, а не закатами…» Жизнь измеряется рассветами, а не закатами, Взлётами, а не падениями, Тёплым временем года: мы говорим «двадцать лет», а не «двадцать зим». Просто первые люди земли, оглядевшись, решили когда-то: Мир, который им дали, божественно неотразим. Так с тех пор повелось: обрастая моментами прошлого — Неудачами, горем ли, радостью, смехом, восторгом, — Всё стремится душа помнить только одно хорошее, Верить людям всегда, как бы дорого это ни стоило. Как бы ни было грустно, всё ищешь приятные мелочи — Тишину по утрам, круассан с миндалём на работе. И от этих моментов становится чуточку легче Пережить перекосы судьбы на крутом повороте. Как всплывает в воде лёгкий мячик, наполненный воздухом, Так не тонет душа в океанах печали и лжи, Только держит не воздух, а знание – рано ли, поздно ли, Наступают рассветы, которыми меряют жизнь. Девочка с персиками
Сквозь окно светлый полдень ложится косыми лучами На белёную скатерть, и стул, и скрипучий паркет. Ты на миг забежала, и персик схватила случайно, И сидишь за столом больше сотни непрожитых лет. Как вживую я чувствую запах старинного дома: Это дерево пахнет, прогретое летней жарой. Здесь лелеяли сад, чтоб спустя и полвека потомок Наслаждался плодами с ворсистой сухой кожурой. Как мне жаль, что теперь не живут в знаменитых усадьбах. Почему я до боли люблю их помещичий быт? О семнадцатом годе я вовсе хотела не знать бы, Но незнанием этим последствий судьбы не избыть. А тебе всё неведомо. Есть лишь родные аллеи, По которым бы бегать и бегать и в солнце, и в дождь. Потому ли, что в детстве все фрукты казались спелее, Только вырастешь — сладость такую уже не найдёшь. Ты вбежала – был август, вот осень взошла незаметно, И кленовые листья легли на обеденный стол. Знаешь, время несётся быстрей, чем любая комета. Хорошо, что художник сказать ему сможет: «Постой!» И мгновение детства доверив холсту на мольберте, Он отложит палитру, и все вдохновенно решат, Что картина его — безусловное, светлое «Верьте!» — Восхитительной жизни, как чистая эта душа. Максим Верхогляд Санкт-Петербург К истокам Выплюнет жерло метро пресловутого Тысячи сонных, унылых людей. Так нас встречает рабочее утро. Дней повторение, без новостей. И, погрузившись в глубины сознания, Едем навстречу вчерашнему дню. «Я, повинуюсь, — шепчет сознание. — Я, повинуюсь, но так не хочу». |
