Этого понимания нам катастрофически не хватало до тех пор, пока не свершилась так называемая «Тихая Революция». То время я помню только благодаря своему другу. Меня тогда еще не было в этом мире. Хотя, может, меня и сейчас в нем нет… В общем, все началось с того, что три десятка лет назад, одним прекрасным утром все проснулись в другой стране, но на тот момент этого еще никто не знал. В одну ночь представители прошлой династии, доведя Империю до полного морального и физического истощения, просто исчезли. Все до единого. Никто до сих пор не знает, что с ними случилось, и эта тема по сей день является запретной. Но самое странное, чего многие на планете даже сейчас не могут понять, каким образом все это произошло так тихо и бескровно? Несомненно, это была главная заслуга тех, кто спланировал эту операцию и так искусно ее исполнил. Кто знает, каким путем пошла бы история, если бы этого не произошло? Если бы из «Тихой» она переросла в «Громкую», разнося крики братоубийственной войны по всему земному шару? Но об этом можно только лишь догадываться.
Из всех людей, ожидающих в приемной, нам не было знакомо ни одно лицо, и это было непривычно. Раньше мы знали всех, кто сюда захаживал, но времена изменились. Да это и неудивительно, ведь последний раз мы приходили в этот кабинет два года назад. Хотя лицо личного секретаря «Хозяина», как его называли все, кто имел отношение к этому ведомству, было нам хорошо знакомо. И этот человек являлся одним из немногих на планете, кто искренне его любил, ведь это была его мать. Как давно мы ее знаем? Почти двадцать лет. Примерно в то самое время, когда я стал ощущать себя в этом мире и начал общаться со своим другом, появилась она. К молодому, еще никому не известному аспиранту физико-математического факультета, увлекающемуся необъяснимыми явлениями, пришла тогда еще молодая женщина. Она объяснила, что ее нигде не хотят слушать, и последняя надежда ее умирающего сына – это он…
Увидев моего товарища в приемной, строгая женщина вдруг изменилась. От ее серьезности не осталось и следа, а лицо озарила искренняя улыбка. Но они оба помнили, что сейчас находятся при исполнении своих рабочих обязанностей, и не стали проявлять радость при посторонних.
– Добрый день, – сказал он, подходя к ее столу. – Мне нужно встретиться с Хозяином, хотя я не предупреждал о своем визите. Он у себя? Сильно занят?
– Молодой человек, где ваше воспитание? У нас не принято так называть людей. Это попахивает каким-то неравенством, – с усмешкой ответила она.
– Прошу меня простить, думал, в этом здании все его так называют, – сказал мой друг, глядя на ожидающих своей очереди гостей. – А что касается вопроса неравенства, так на нем и основано наше общество, да и не только наше. Весь мир стоит на жесткой иерархии, иначе мы бы уже давно вымерли как вид. Ведь если бы все были равны, то разве хоть один из сидящих тут ждал бы сейчас своей очереди в этой красивой комнате? – все присутствующие сделали вид, что ничего не слышали, – равенство порождает анархию. Внуши мысль о всеобщем равенстве даже самому примитивному жителю планеты, и он незамедлительно потребует к себе такого же отношения, как к самому Императору. Такая идея станет началом конца для всего, что вы тут делаете, – после этих слов сидящие чиновники ощутимо занервничали, а у некоторых даже лбы покрылись потом. Они явно знали, что перед ними опальный ученый, некогда работавший под началом того, о ком они и думать боялись. А упоминание его должности в таком неоднозначном монологе застало их врасплох.
– Мне кажется, что этот самый Хозяин уже заканчивает встречу со своим гостем, сейчас схожу и узнаю поподробнее. А вы пока можете пофилософствовать с этими людьми, – кокетливо ответила она, окидывая взглядом всех присутствующих. – Для начала можете объяснить, почему им придется ждать своей очереди еще неопределенное количество времени, пока вы не наговоритесь с министром.
Она встала из-за стола и твердой походкой зашла в высокие деревянные двери. Так уверенно в этот кабинет мог зайти далеко не каждый. И лишь немногие знали, что этой женщине, лет сорока на вид, на самом деле уже шестьдесят два года и что выглядит она сейчас гораздо лучше, чем в тот день, когда мы познакомились около двух десятков лет назад. И уж совсем считанные люди понимали, в чем секрет ее молодости. Но нам посчастливилось быть среди тех избранных. Более того, отчасти из-за нас она выглядит так, как сейчас. Вообще-то не буду скромничать, так она выглядит именно благодаря мне, и при этом даже не догадывается о моем существовании. Вся ее благодарность направлена в сторону моего друга, и я ничуть не обижаюсь.
Вернувшись из кабинета с пожилым мужчиной, который был немного возмущен столь скорым окончанием встречи, но при этом старался не показывать вида, изображая любезность, она проводила его и, вернувшись, отвела моего друга в сторону, где почти шепотом сказала ему:
– Если вы снова поругаетесь, сделай одолжение, не уходи сразу же. Выйди и дождись меня возле лифта. Хотя, даже если вы каким-то чудом найдёте общий язык, все равно дождись. Договорились?
– В любом случае – по рукам, после встречи я буду в фойе. Но, думаю, мы не поругаемся, все-таки с годами люди становятся мудрее и сильнее. Это относится не только к твоему сыну.
– Иногда мне кажется, что к нему это вообще не относится, – с улыбкой сказала она, и, открыв дверь кабинета, пригласила нас войти.
Мы не стали медлить и уверенным шагом прошли в дверь, которая тяжело захлопнулась за нами. Кабинет действительно поражал величием. Наверное, если каждый день проводить в нем большую часть своей жизни, то этого можно уже и не замечать. Более того, он может стать твоей тюрьмой, которую легко возненавидеть. Но не менее легко к этой тюрьме привыкнуть. Разжечь костер тщеславия в душе настолько, что осознание своего величия, своего триумфа, своего могущества опьянит человека так сильно, что он не сможет представлять себя в ином качестве, кроме как главного и единственного заключенного этого, с виду вполне приличного, каземата. Но хозяин этого кабинета, как ни странно, таким не был. Несмотря на то, что от него зависели не только судьбы имперской науки, но и, в некоторых случаях, судьбы самой Империи, он был человеком весьма скромным. Увидев такого на улице, вы ни за что бы не догадались, что он чем-то отличается от обычного прохожего. Да многие и так видели его каждый день. Ведь если он не оставался спать на работе, а такое случалось практически постоянно, то утром за ним не заезжала бронированная машина со специальными отличительными сигналами. Вместо этого он сам, зачастую пешком, а в дни, когда петроградская погода была не очень благосклонна к жителям столицы, в чреве метрополитена добирался до рабочего места. Многие спросят: «А почему же тогда такого видного человека не узнавали на улицах?» Ответ будет очень простым. Потому что он не хотел, чтобы его узнавали.
Когда-то давно его мать пришла к моему другу. Ее сын умирал, и никто не мог понять, почему. По всем медицинским показателям его здоровье обещало смерть в почтенном старческом возрасте, если, конечно, в судьбу не вмешается Создатель, забрав его к себе при помощи несчастного случая или шальной пули. Но при всем внешнем оптимизме, врачи прекрасно видели, что силы его покидают, и разводили руками, не понимая причины. И тогда, цепляясь за призрачную надежду, его мать решилась на то, о чем в обычной ситуации здравомыслящий человек вряд ли бы даже подумал. Она пришла на кафедру к неизвестному молодому ученому, которого сложно было назвать таковым. Совсем недавно он сам был среди тех студентов, кому сейчас пытался объяснить то, чего сам толком ещё не понимал. Но, несмотря на его молодость, его научные работы и эксперименты с силами, о которых мы и сейчас имеем лишь смутное представление, были известны в очень серьезных исследовательских кругах. Впоследствии выяснилось, что им уже тогда интересовались не только люди науки, но и из других, более влиятельных и при этом не столь открытых структур. Честно признаться, в его успехе, несомненно, была и моя заслуга. Когда он меня еще не видел, я нашептывал ему на ухо то, что помогло ему подобрать ключ к пониманию некоторых необъяснимых явлений. Он был моим передатчиком информации. Не понимаю, откуда во мне все это, но, появившись возле него из пустоты, я твердо ощущал все скрытые от обычного человека знания, а также то, что моей задачей как раз и является направлять его в нужную сторону.
