Приключения, однако, на сегодня не закончились.

   Седьмой троллейбус пришёл относительно пустой. Каринэ плюхнулась на сиденье, чувствуя, как гудят ноги, которым с одиннадцати утра не было покоя, а время уже приближалось к шести вечера. Через несколько остановок, однако, пришлось уступить место пожилой женщине, вошедшей в троллейбус. Каринэ стояла рядом, держалась за поручень и смотрела, как за окном проплывают привычные трамвайные пути. Салон постепенно наполнялся пассажирами, уставшими после работы и дневной жары.

   Всё было как всегда, пока на очередной остановке Каринэ спиной не почувствовала присутствие... Нет, это не призрак, ощущения в чём-то похожие, но другие. Да и не сунется призрак в переполненный троллейбус, днём и на ярком солнце. Она медленно обернулась и едва удержала себя, чтобы не отшатнуться и не вскрикнуть - среди пассажиров, которые заходили в салон, был серый безжизненный человек!

   Бл***!

   - Мужчина, идите садитесь.

   Это произнесла та самая пожилая женщина, которой Каринэ остановок пять назад уступила место. Серый человек как-то невнятно попытался отказаться, однако женщина встала.

   - Садитесь, я же вижу, что вам плохо. Мне всё равно скоро выходить.

   Он сел, таким образом оказавшись перед Каринэ, к счастью, не посмотрев на неё. Она сглотнула и попыталась тихонько отойти вглубь салона ему за спину, но люди стояли плотно, и незаметно этот манёвр провести было нельзя. Оставалось молиться, чтобы он продолжал пялиться прямо перед собой, и ждать следующей остановки, когда можно будет, прикрываясь пассажирами, выйти из троллейбуса.

   А троллейбус как назло застрял на светофоре.

   Взгляд Каринэ зацепился за его правую руку - запястье было вывернуто под каким-то не совсем естественным углом, мизинец отсутствовал, остальные пальцы тоже были какими-то покорёженными, а кожа по всему запястью пестрела мелкими рубцами.

   И память вытянула воспоминание. Апрель, Туапсе, юбилей дяди Миши. По всему дому храпят пьяные братья и дядья, а ей снится кошмар, где призраки загоняют её в уродливое цилиндрическое строение. И Игорь протягивает ей руку. И после этого она во сне видит ритуалиста, у которого выбивает из руки нож.

   Нож он держал в правой руке, и била она - со всей силы, какой могла - по правой.

   Это он или не он? В снах ритуалисты все одинаковые, разными бывают только волосы. А какая причёска была у того? Какая-то неприметная, что не бросилась в глаза, и Каринэ её не запомнила. И у этого мужчины тоже была обыкновенная короткая стрижка, и волосы имели обыкновенный средне-каштановый цвет.

   Троллейбус наконец-то подъехал к остановке, открыл двери, Каринэ развернулась к выходу, и в это время какой-то парень в середине салона резко рванул к двери, расталкивая пассажиров. Пихнул он и Каринэ. Она вцепилась в поручень, чтобы не упасть, но на ногах не удержалась и толкнула сидевшего перед ней серого мужчину с изувеченной рукой.

   - Прошу прощения, - машинально извинилась она.

   Мужчина недовольно глянул на неё - и вперил взгляд в её лицо:

   - Сука, ты!

   Бл***! Только бы он просто закатил скандал, потому что она толкается, а не потому что узнал завершающую жертву из сна!

   - Извините, - повторила Каринэ, - меня толкнули.

   - Тварь! Это ты искалечила меня! Сломала мне жизнь!

   Кто бы говорил! Если и калечила, то только в порядке самозащиты. А вот он, занося над ней ритуальный нож, явно не самозащищался.

   - Мужчина, - она постаралась произнести это миролюбиво, причём больше для свидетелей вокруг, чем для него, - я вас не знаю, вы меня с кем-то путаете. Успокойтесь.

   - Ты Илона! Это ты - Илона! Это ты сорвала великий ритуал!

   Бл***!

   Пассажиры уже начали к ним оборачиваться. Так. Не дёргаться. Только не дёргаться. Она видит сейчас перед собой обыкновенного пьяного. Или сумасшедшего.

   - Мужчина, - значит, ведём себя с ним как с сумасшедшим, говорим спокойно... как нянечка с психом. - Я не Илона. Вы ошибаетесь. И ни о каком ритуале не знаю.

   - Сука, всё ты знаешь! - он издал рык то ли боли, то ли ярости. - Двадцать лет ты пряталась от наших братьев! Двадцать лет сводила в могилу лучших адептов! Но теперь ты не уйдёшь! Сатана, прими завершающую жертву!..

   Всё остальное произошло мгновенно. Левой рукой он выхватил из портфеля, лежащего у него на коленях, нож и замахнулся. Женщины в салоне, стоявшие поблизости и всё видевшие, завизжали. Где-то на уровне инстинктов сработало понимание, что сейчас отбиться от ножа, как учил её Ромка, не получится - у неё нет пространства, сзади и по бокам стоят люди. Поэтому она отпустила поручень, обеими руками вцепилась в руку сатаниста, уже занесённую для удара, и изо всех сил вывернула запястье.

   Ей повезло, что он находился не на пике своих сил. Что явно был правша, а бить приходилось неудобной левой рукой. Что у него тоже не было пространства для полноценного замаха. Нож со стуком упал на пол, а хруст под её руками и вой сатаниста дали ей понять, что она сломала ему и второе запястье.

   Плевать! У неё целый троллейбус свидетелей, что она защищалась! А своя шкура дороже!

   Дальше начался бедлам. Пассажиры кричали, кто-то звонил в полицию. Двое близстоящих мужчин прижали сатаниста к сиденью, чтобы он не мог ни сбежать, ни ещё чего-нибудь натворить. Он вырывался и, брызгая слюной, кричал про сорванный великий ритуал, про лучших адептов, которые сошли в могилу из-за того, что не смогли найти завершающую жертву и открыть путь сатане в этот мир. Что "эта тварь" изувечила его и хочет тоже свести в могилу. Но он не сдастся, а его братья в сатане достанут её, как она ни прячься!..

   - Девушка, - сказала ей стоявшая рядом женщина, - у вас мобильник звонит.