- Что? - не поняла она. - Нет, я не замужем. Просто зачем вам ездить туда-сюда?
- Мне не трудно, - пожал он плечами, - зато я буду уверен, что вы не уснёте в транспорте.
Надо отказаться, несмотря на весь соблазн. Он ей никто. Недели через три выпишут Вику, и она его больше никогда не увидит...
- Вас Вика ждёт, - напомнила она, отчаянно не желая, чтобы он внял его доводам.
- Дорога свободная, обернёмся быстро. Идёмте.
Он развернулся, и его рука легко коснулась её спины, даже не подталкивая, а едва обозначая подталкивание, а затем скользнула по локтю - и тоже еле-еле обозначила подталкивание.
И Каринэ пошла с ним.
Он женат, напомнила она себе, садясь в переднее кресло - на этот раз оно не было ничем завалено - и пристёгиваясь. Вику выпишут недели через три. Через три недели всё закончится.
- Вас на той же остановке высаживать? - уточнил Игорь, тоже пристёгиваясь.
- На предыдущей.
И это тепло и этот свет, отгоняющий кошмары, тоже закончатся...
... Её трясли. Каринэ открыла глаза и долго не могла понять, где находится и что происходит. Потом вспомнила конец смены, поняла, что сидит в машине Игоря, только машина уже стоит не на парковке около больницы, а на остановке недалеко от её дома, и Игорь её трясёт, пытаясь разбудить.
Надо же так вырубиться. Она не помнила даже, как он завёл мотор.
- Спасибо, - она сцедила в кулак отчаянный зевок. Голова была тяжёлой, глаза болели.
- Я уже боялся, - усмехнулся он, - что будет как со мной прошлой ночью, когда меня только коробка с патрубками и смогла разбудить.
Вылезать из тёплого салона, где она уже успела пригреться, не хотелось. Посидеть бы ещё хоть пару секунд...
- Эй, - всполошился Игорь, увидев, что она опять закрыла глаза, и потряс её за плечо.
Она открыла глаза, поняв, что едва не уснула опять, снова зевнула, отстегнула ремень безопасности и открыла дверь. Прохладный мартовский воздух слегка освежил и немного отогнал сонную тупость.
- По дороге не уснёте? - засомневался Игорь.
- Чтобы я засыпала во время ходьбы, - успокоила его Каринэ, подбирая ручки пакета, - ещё такого не было.
Идти всего минут десять. Ещё столько же - на подняться по лестнице, открыть дверь квартиры и раздеться. Итого двадцать минут.
Через двадцать минут она будет спать.
- Спасибо, - повторила она, вылезая из машины.
Игорь посмотрел на неё, улыбнулся и кивнул:
- Отсыпайтесь.
И едва ощутимо коснулся невидимыми белыми волнами...
Глава 6. В Туапсе
Костик распинал её ближе к вечеру и напомнил, что у дяди Миши, вообще-то, завтра юбилей, а у них уже куплены билеты на поезд до Туапсе. Каринэ долго пыталась сообразить, какой сегодня день, сколько сейчас времени и что вообще она должна делать. Потом осознала, что нужно вставать, одеваться, куда-то тащиться - и попыталась опять забуриться под одеяло. Любимый братец радостно отволок её в ванную и сунул под воду. Холодную. Каринэ завизжала, и - детство, проведённое в окружении десяти двоюродных братьев не прошло даром - Костик получил с одной руки в пресс, с другой - в зубы, а с ноги - подсечку. Для Костика детство в окружении семи двоюродных братьев, двух родных, и одной двоюродно-родной сестры тоже не прошло даром: зубы он отвернул в сторону, удар в пресс оказался ему не страшнее дружеского тычка, а от подсечки ногу он убрал. А вот от горсти холодной воды спастись не успел и радостно заявил, что он прямо сейчас умрёт от простуды, и любимой сестрёнке придётся ставить ему капельницу и всячески за ним ухаживать. Каринэ на это ответила, что мёртвым не капельницы ставят, а вскрывают. Вскрытие она даже один раз делала, правда, в состоянии очень хорошего алкогольного опьянения, но она с удовольствием тяпнет ещё и проведёт своё второе в жизни вскрытие на любимом братце.
В итоге всех семейных разборок на поезд пришлось бежать, потому что мало того, что они из дома выскочили впритык, так ещё и троллейбус стал в пробку. В "Ласточку" они влетели за несколько минут до отправления, Каринэ нагло заняла сиденье около окна, проигнорировав возмущённые причитания Костика, откинула спинку и тут же уснула.
А в Горячем Ключе она проснулась. Сама. Уже вечерело, на станции горели фонари, сновали люди. На соседнем пути рабочие отсоединяли локомотив поезда "Адлер-Москва", ещё дальше стоял грузовой поезд.
"Ласточка" тронулась. Темнело.
Долина Очарований. Безымянный. Фанагорийская. Пчёлка. Афапостик.
Поезд почему-то сбавил скорость, очень медленно проехал станцию Чинары и так же медленно поплёлся дальше. Несколько колей сошлись в одну. Вот и мост-труба через мелкую горную речушку.
Поезд остановился так, что окно Каринэ выходило ровно на этот мост-трубу. Свет в вагоне погас, и в наступившей темноте можно было различить мелкую речку, голые кусты и деревья по её берегам и призрака, стоящего на краю трубы и смотрящего прямо на Каринэ.
Здесь, на путях около этой трубы, восемнадцать с половиной лет назад её нашёл Виталь Саныч...
Он сам потом не мог объяснить, что его стукнуло пойти прогуляться вечерком вдоль путей. Он не был любителем вечерних прогулок по захолустьям. А тогда, приехав с женой и детьми к тестю с тёщей в гости, зачем-то пошёл в вечерних августовских сумерках вдоль путей в сторону Калинки. И нашёл её - семилетнего ребёнка, расцарапанного, оборванного, голодного, намертво вцепившегося в рельс. Она ни на что не реагировала, не отвечала на вопросы, смотрела застывшими глазами, а на все попытки оторвать её от рельса только крепче, до судорог вцеплялась в него.
