На следующий день на стройке, как всегда, кипела работа. Стены были почти готовы, предстояло заниматься крышей. Гэнн набрал в бригаду бывших соседей по галере, рябого любителя женского пола Алона Кая, худого жилистого Лусса, укрощенного мутанта Барна, и седого крепыша Хлына. Вольнолюбивый Лусс, который на галере подбивал соседа к побегу, поначалу отказался работать с землянином. Разговор шел в старой солдатской казарме, куда поселили рабов. Казарма давно превратилась в щелястый сарай, ремонтом никто не занимался.

  - Ты видно выслужиться собрался, надсмотрщику зад будешь лизать, а мы должны за тебя работать! - неприязненно сказал Лусс.

  - Работать я буду побольше твоего, и учти, я слышал ваш разговор на галере.

  Глаза Лусса вспыхнули ненавистью, он готов был броситься на землянина.

  - Сдай меня надсмотрщику! - крикнул он, зная, что за подобные речи могли казнить на месте.

  Невесть откуда взялся Барн. Свирепо посмотрел Луссу в глаза.

  - А ну, заткнись! - рыкнул так, что тот прикусил язык.

  - И впрямь, не кричи, услышат, - миролюбиво сказал Гэнн, - о том, что ты говорил, мы с тобой как-нибудь побеседуем без посторонних. Ну, что, идешь в мою бригаду?

  Он мог бы не спрашивать. Раб не имел права отказаться, у него не было вообще никаких прав. Но Гэнн предпочитал иметь рядом друзей и единомышленников, а не врагов, которых заставили работать насильно, и которые могли в любую минуту воткнуть в спину стилет. Лусс с подозрением посмотрел на землянина. До него, наконец, дошел смысл его слов. Да и Барн скалой навис рядом, стоит отказаться, не приведи Творец, удавит.

  Гневный огонек в глазах погас.

  - Я буду с тобой работать, - сказал Лусс.

   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

   Экскурсия

  На экскурсию по дворцу губернатор прихватил подругу жены Лею Анн, надеясь, что дамы займутся болтовней и городскими сплетнями и не станут ему сильно докучать. За ними следовал отряд охраны в количестве десяти человек. Экскурсию начали с южного крыла, которое обычно занимали чиновники. На сегодня губернатор объявил выходной, что случалось не часто. Обрадованные служащие отдыхали, немногочисленная охрана по-прежнему дежурила у входа и дверей во внутренние помещения.

  Осмотрели кабинеты, в том числе, его личный и министров, при этом жене с трудом удавалось сдерживать зевоту. В коридорах дворца губернатор пытался обратить их внимание на развешанные по стенам картины. Здесь были портреты его давно почивших предков, а также холсты старинных мастеров, как известных, так и давно забытых, горные и лесные пейзажи, водопады и реки, морские баталии. Редкие на Марейне ценители искусства дорого бы дали, чтобы полюбоваться этой красотой. К сожалению, вход во дворец посторонним был запрещен. Дамам же, Тэе и ее подруге, разглядывать картины казалось занятием скучным. Только дважды они невольно задержались возле полотен, на одном был изображен обнаженный молодой мужчина, знаменитый атаман воровской шайки. Художник запечатлел его перед казнью на фоне плахи и палача. Обе дамы восхитились.

  - Какой у него большой...! - воскликнула Лея, не стесняясь присутствия мужчин. Тэя Унзель при взгляде на картину испытала невольную внутреннюю дрожь и тепло. Однако внеше она не выдала своих чувств. Губернатор, погруженный в свои мысли, не обратил на реакцию женщин внимания, и повел их дальше. Охранники из свиты заулыбались. Они заметили взгляд губернаторши. Про госпожу Тэю давно ходили пикантные слухи. Впрочем, в мире, наводненном проститутками и женщинами легкого поведения, подобными слухами трудно было кого-либо удивить.

  Следующая картина вновь заставила их задержаться. Странный, не виданный город был изображен на ней. Не в обычной современной манере, размашистыми мазками, а выписанный скрупулезно, во всех деталях и подробностях. Перед зрителями предстала просторная площадь, выложенная шестиугольными белыми плитами. Необычные здания в виде прозрачных дисков располагались одно над другим без видимой опоры. По краям площади росли редкие деревья. Над городом и площадью распростерся голубой купол неба с кучевыми облаками. Удивительным было желтое солнце, круглое и теплое. Казалось, его добрые, ласковые лучи проникают в зал. В воздухе зависла огромная металлическая птица, снизу которой бил яркий сноп огня. На фоне этого сюрреализма, на переднем плане выделялась женщина, одетая в легкую, воздушную одежду, смесь светло-коричневого комбинезона и туники. Длинные темные волосы рассыпались по плечам, лицо было прекрасно, как у богини. В печальных глазах застыли слезы. В поднятой руке незнакомка держала кусочек яркой ткани. Она словно навсегда прощалась с кем-то, кто находился внутри металлической птицы.

  - Какая странная одежда, я такой никогда не видела! - прокомментировала госпожа Лея.

  - И не увидите, уважаемая, - отозвался губернатор, - этой картине, как минимум, тысяча лет. Никто не помнит ни имени автора, ни откуда она вообще взялась. Хотя, как ни странно, сохранилась превосходно.

  - Разве бывают такие города? - спросила Тэя, при виде незнакомки неожиданно испытавшая острый прилив жалости. На лице женщины художник мастерски отобразил горечь одиночества и тяжесть расставания.

  - Думаю, древний художник накурился рейпса, после чего и создал сей шедевр, - сказал губернатор Кьюзак, - тем не менее, картина впечатляет, особенно тех, кто видит ее впервые.

  Далее господа проследовали в центральный корпус, где расположились многочисленные залы заседаний, помещения отдыха, обеденный зал и многое другое.

  - Дорогой, - обратилась Тэя к мужу, - здесь столько свободного места, почему бы не устроить бал в честь годовщины нашей свадьбы в одном из этих залов, а не ждать окончания стройки?

  - Увы, дорогая, - как можно вежливее ответил губернатор, - здесь постоянно заседает совет пиратов, который занимается неотложными государственными делами. В зале этажом ниже ежедневно собираются капитаны. Все помещения заняты. Мне стоило немалых усилий устроить им сегодня выходной.