– Ебать!!! Ты что сделал? – Фил орет мне в ухо. – Как мы будем выбираться?

– Сейчас что-нибудь придумаем, – ору ему в ответ. Подхожу к лестнице и, сунув пальцы в рот, свищу. – Йоу! Народ! Йоу!!!

Но меня никто не слышит. Вообще, ноль реакции, а потом по ушам бьет тишина. Я поворачиваюсь к Филу, вижу его кулак поднятый над головой, смотрю на застывшую толпу внизу… Пиздец… Это какой-то нереальный пиздец…

– Филыч, ты бы сказал что-нибудь…

– Макс… Это не прикол? – дрожащим голосом спрашивает он.

– Братка, ты чё? Какие в жопу приколы?

– Пиздец… И что теперь мне делать?

– Филыч, я хз, – жму плечами, а потом неуверенно добавляю, – Может выдашь что-нибудь? Типа лайв.

– А музло?

– Мистик, сделаешь?

– Говно вопрос. Ща будет, – Мистик скидывает свой рюкзак на пол, поднимает вверх руки и начинает мерно отбивать ритм ладонями, постепенно наращивая темп. – Скажешь, когда хватит.

– Окей…

А народ внизу подхватывает, гудит, словно улей… Самая лютая дичь, которую когда-либо видел вживую. И ее замутил я…

Глупая улыбка не сходит у меня с лица, а всему виной этот мальчишка и его друзья. Все новостные каналы, как будто разом сошли с ума и никак не могут определиться куда катится молодежь и что с этим делать. Ролик с шоу, устроенным в аэропорту, повторяется с завидным постоянством, обсасывается гиенами-«экспертами» до костей, а я смотрю на эту вакханалию и давлюсь от хохота. Ну вот что за кисель в голове у Клейстера? Какая вожжа попала ему под хвост? И ведь никаких сомнений, что именно его головушка разродилась подобным, нет. Кто ещё из всей троицы страдает похожей неадекватностью? Фил? Мстислав? Да не поверю. Только Макс…

– Лиз, выключи, пожалуйста, или переключи на что-нибудь другое.

Рокотов. Вот уж кто точно всеми руками и ногами за показательную порку с судом, штрафами, а лучше сроками, предложенную одним из телевизионных экспертов в области всего и вся. Толкаю пульт от телевизора по столу в его сторону, подтягиваю под себя ногу и неторопливо кромсаю омлет в тарелке, слушая нудный аккомпанемент из котировок акций. Чьи-то упали вниз, прямо как мое настроение сейчас, кому-то наоборот повезло. Качели. Везде и во всем, а со мной так вообще… Вроде бы сижу и завтракаю с одним, думаю о другом и выкинуть его из головы не могу, как бы не пыталась и что бы ни делала. Нанизав на вилку половинку помидорки черри, отправляю ее в рот и пережевываю, уже в который раз отмечая, что целая все же вкуснее.

– Борь, не режь их в следующий раз, пожалуйста.

– Хорошо. Закинешь мои рубашки в стирку?

– Да, конечно.

– Спасибо.

Закончив с омлетом, убирает тарелку в посудомойку, щелкает кнопками кофемашины, поставив на поддон свою термокружку, и идёт одеваться. Я тут же переключаю канал на музыкальный, где ведущая буквально захлебывается слюной, описывая возвращение рэп-кумира с отпуска. В нарезку видеоряда, к уже виденному, добавлены кусочки, снятые на телефоны и выложенные в соцсетях. Стоит отдать должное Филу и его поклонникам – никаких беспорядков они не устроили. Да, немного пошумели, устроив что-то вроде спонтанного концерта, да, возможно, помешали, но чтобы за это тащить в суд? Бред. За что? За то, что фанаты приехали встретить своего кумира или за то, что девчонки спели, срывая голоса, одну из его песен? Ну что в этом плохого?

– Лиз, я сегодня скорее всего задержусь. У нас совещание.

Подставляю щеку для поцелуя, на автомате киваю и выдыхаю, услышав щелчок замка. Вместо того, чтобы радоваться изменениям в лучшую сторону я радуюсь тому, что Боря ушел раньше и вернётся позже обычного. Он получил свою должность, и вроде все встало на привычные рельсы, только я не могу катиться по ним дальше, словно теперь уже со мной что-то не так. Допиваю свой кофе, иду в ванную принять душ. После, завернувшись в полотенце, открываю корзину для белья, чтобы переложить три рубашки в стиральную машину, и мельком бросаю взгляд на скомканную простынь с засохшими капельками крови, лежащую на дне. Какое-то жалкое мгновение, а в груди уже клокочет тупая злость и жгучая ревность, пугающая одним своим появлением. Перед глазами проплывают отметины, которые оставили на теле Максима какие-то маньячки, и за каждую хочется вырезать ему яйца под корень.

– Натрахался не пойми где, а как припекло прилетел за помощью… Лиза, спаси, Лиза больно… Идиот малолетний…

Замачиваю простынь в тазике с ледяной водой, закипая все сильнее от безрассудства парня и того, что не выпнула его, как должна была. Выйдя в коридор, тянусь к сумочке за сигаретами и вздрагиваю от звонка в дверь.

– Ключей что ли нет? – щелкаю замком и застываю, подавившись вопросом. – Ты что-то забыл, Бо… ря…

За порогом с охапкой роз стоит Макс. Широкая улыбка медленно тухнет от прозвучавшего имени Рокотова, а темные глаза вспыхивают и тут же мутнеют.

– Ну да… Не вовремя я походу, – усмехнувшись, всовывает цветы мне в руки и сразу же разворачивается. – Спасибо за помощь.

Сердце пропускает удар за ударом, пока Клейстер идёт к лифту.

– Макс.

Психуя, давит кнопку вызова.

– Максим! Я с тобой разговариваю или со стеной?

– Не знаю.

– Максим!!!

– Что!?

– Зайди.

– Обойдусь. Боре привет.

– Макс, зайди!!! – босиком выхожу на площадку, рывком разворачиваю его к себе лицом и протестующе шиплю, когда парень, подхватив меня на руки, в три шага оказывается внутри квартиры и ногой захлапывает дверь.

– Куда голыми ногами прешься?

Холод от одежды морозит кожу, только она вспыхивает от требовательного и голодного поцелуя, который глушит мой протест на корню. Розы летят вниз, падают на пол, шуршат под ногами бутонами, только мои руки обвиваются вокруг шеи Клейстера, а ногти с какой-то животной злостью впиваются ему в затылок, царапая кожу.

– Кобелина! – рвано выдыхаю в жадные губы, кусая их за то, что снова припёрся, а я, как идиотка, опять впустила.

– Боря тебе нужен, да? – впечатывая меня спиной в стену, срывает полотенце и хрипит, сминая наглыми пальцами мокрые губки. – На Борю так течешь или на меня?

– Заткнись! Заткнись, малолетка!

Смеётся от звонкой пощёчины и моего вырвавшегося стона.

– Да, Еля! Да! Он тебе на хуй не сдался!

– Сука, заткнись! Вали к своим шлюхам и с ними так разговаривай!

– Мне нужна только ты, а не они! Ты одна, Еля!

– Макс, нет! – отталкиваю его руки без особого успеха и дурея от их наглости.

– Да! Ему можешь по ушам ездить, а мне не ври!

– Макс, нет!!! – выгнувшись, пропускаю его пальцы глубже и чуть не задыхаюсь от звука расстегивающейся ширинки. – Не смей!

– Да?

– Нет!

– Да? – хрипит в ухо, кусая шею и все яростнее терзая клитор.

– Нет!!! А-а-а!

– Да!?

– Да, сука! Да!!!

Одним движением подкидывает меня выше и врывается на всю длину, заполняя собой полностью и вышибая из лёгких воздух. Слепну от мощного толчка, всхлипываю от второго, прокусывая Максу губу, а он даже не думает сбавлять темп. Наоборот, наращивает, вдалбливается в меня все яростнее и жёстче. Словно выбивает остатки сомнений о правильности происходящего. Его губы то обжигают шею дыханием, то запечатывают мой рот, не давая произнести ни слова, ни звука. Только я, как сумасшедшая, выгибаюсь ему навстречу, царапаю шею и затылок, рвано выдыхая на каждый толчок.

– Только попробуй кончить раньше меня!

– Нет, Еля. Ты всегда будешь первая!

– Заткнись!

– Еля! – впиваясь пальцами в ягодицы, впечатывается яростнее и ожесточеннее, унося меня все выше и выше. – Еля… Ну же, Еля… Елечка, давай, моя маленькая! Еля-а-а…

– Макс! Макс!!! Ма-а-акс!!!

Оргазм обрушивается на меня и пробивает до самых кончиков волос. Я кричу, выгибаясь дугой, глохну от своего крика и хрипящего голоса, повторяющего раз за разом: «Еля, Еля, Елечка…» Что я творю? Что я, блядь, творю?

Проморгавшись, дёргаю ногой, чтобы Макс опустил меня на пол, отталкиваю его от себя, заматываюсь в полотенце и со всей дури влепляю пощечину, следом за ней вторую и третью. Ладони горят от ударов, на щеках Клейстера уже отчётливо видны отпечатки, только я не могу остановиться, а он даже не пытается увернуться или перехватить мои руки, будто подстегивая продолжать.